Марина Дяченко - У зла нет власти Страница 27

Я на цыпочках подошла к нему; он был еще жив, стражник из незнакомых. Я протянула руку над ним, прошептала «Оживи»; голова моя сразу пошла кругом – я передала слишком много своей силы. Навершие посоха мерцало, я вспомнила, как Оберон учил меня исцелять раны, но эта стрела засела слишком глубоко. Гарольд говорил: лечить только легкораненых, только тех, кто сможет сразу вернуться в строй…

Да будь они неладны, эти военные порядки!

Раненый открыл глаза.

– Молчи, – сказала я ему. – Твое дело – прожить еще час-другой, потом мы с Гарольдом вернемся и вылечим тебя.

Он едва заметно покачал головой:

– Принц-деспот…

– Где они?

– Везде.

Он закрыл глаза. Мне ничего не оставалось делать, как только оставить его лежать на лестнице в надежде, что я еще вернусь – и приведу с собой Гарольда.

Посох подергивался, напоминая мне, что опасность повсюду. Кто с кем дерется, и главное, кто побеждает? Сильнее становился запах дыма, по всему замку топали сапоги и звенела сталь, я пробиралась узкими обходными коридорами, полагаясь на чутье, желая только одного: найти Гарольда в этой каше. Немедленно найти Гарольда!

И мое чутье меня не подвело. Я нашла потайную лестницу, вьющуюся в толще стены, такую узкую, что даже я со своим посохом с трудом могла здесь протиснуться. Один из ходов вел в кабинет Гарольда. Там, за деревянной дверцей, таилась опасность.

Я задержала дыхание и через секунду услышала голос, который узнала бы и в бормотании многотысячной толпы. Очень спокойный, приятный, мягкий голос.

– Ты отказываешься ради приличия, я понимаю. Ты должен слегка поломаться, прежде чем исполнить мою маленькую просьбу…

Зажав себе рот ладонью, я склонилась к дверце. Она казалась плотной, ни дырочки, ни щели; я едва-едва коснулась дверцы посохом. Беззвучно выпала щепка к моим ногам, лучик света пробился с той стороны – в окнах кабинета Гарольда склонялось к горизонту солнце, счастливо пережившее грозу.

Я заглянула в открывшуюся щелку.

Опрокинутый стол валялся посреди комнаты. Рядом на полу я увидела волшебный посох, перерубленный пополам. У меня даже сердце заболело; прижавшись щекой к двери, я увидела Гарольда – он полусидел в своем кресле, он был ранен, и, как мне показалось, тяжело.

Я удержала себя, чтобы не кинуться вперед сразу. Принца-деспота сквозь мою обзорную щель не было видно, и я не знала, сколько человек еще находится в комнате.

– Ты не боишься смерти, да, – снова заговорил принц-деспот. – Своей. А что, если я на твоих глазах начну казнить твоих людей одного за другим?

– Они солдаты, – сипло ответил голос Гарольда. – Они привыкли смотреть смерти в глаза.

– А если я разыщу маленькую девочку, считающую себя магом дороги?

– Ищи, – сказал Гарольд равнодушно, но за этим равнодушием даже я услышала напряжение.

Принц деспот тихо, бархатно рассмеялся:

– Не надо ее искать. Она придет сама, тебе на помощь, господин мой побежденный волшебник… И явится здесь, в этой комнате. Думаешь, я не знаю, что время в ее мире не идет, пока она здесь? И никто из нас не сможет пробраться туда, если с нами не будет девчонки?

Содрогнувшись, я увидела, как на открытое окно кабинета Гарольда села черная птица. Повернулась боком, уставилась внутрь одним блестящим глазом.

– Когда вы проведете в ее мир меня и моих людей, я отпущу тебя, – принц-деспот улыбался, судя по голосу. – Ты сможешь вернуться и подохнуть здесь в ладу со своей совестью.

Мне казалось, черная птица смотрит через всю комнату на меня. Внутри, в животе, где солнечное сплетение, у меня разгорался клубок огня. Принц-деспот прохаживался – я увидела его на секунду, он пересек поле моего зрения и снова исчез, ушел вправо. Я подняла посох.

Огонь!

Деревянная дверца рассыпалась горелой трухой. Я ворвалась в комнату с грохотом и треском, готовая сразиться хоть с целым войском; вдоль стены кабинета стояли арбалетчики, которых я раньше не видела. Они, как один, вскинули оружие, но принц-деспот оказался быстрее – пока я оглядывалась, оценивая расположение вражеских сил, он змейкой проскользнул за кресло Гарольда и приставил нож к его горлу, прямо под окровавленной бородой.

– Наконец-то, – в его совершенно спокойном голосе звучало удовлетворение. – Девочка, будь добра, брось посох, если не хочешь видеть голову своего друга отдельно от туловища!

Арбалетчики у стен не двигались. Черная птица по-прежнему сидела на подоконнике, кося на меня блестящим взглядом. Максимилиан, мысленно взмолилась я, сделай хоть что-нибудь!

Гарольд сильно побледнел – может быть, от потери крови. Он смотрел на меня снизу вверх – жестко и требовательно.

– Убей его, Лена. Просто убей.

Принц-деспот ласково улыбнулся. Нож плотнее прижался к шее Гарольда:

– Девочка не допустит, чтобы из-за нее погиб старый друг. Она бросит посох… никто не собирается ее обижать. Девочка не имеет цены, ведь ее жизнь – пропуск в ее мир…

– Жизнь Гарольда – тоже пропуск, – сказала я, не опуская своего оружия. – Я не могу пройти в мой мир одна. Если он умрет – все останутся здесь.

– Девочка лукавит, – принц-деспот смотрел ясно и прямо. – Есть еще один маг, умеющий ходить между мирами… Это некромант из замка над озером. Некроманты – практичные люди. Он мне поможет.

Я с трудом удержалась, чтобы не посмотреть на черную птицу. Та сидела неподвижно, как чучело.

– На месте некроманта я бы не верила вашим обещаниям. Вы пообещаете сохранить жизнь Гарольду, а как только я брошу посох – убьете его.

– Почему? – очень натурально удивился принц-деспот.

Его взгляд лишал меня воли. Он был очень, очень жестокий человек и совершенно бессовестный. И тем он был силен. Я чувствовала, как уходит из меня смелость, как остывает в животе огненный клубок.

– Убей его! – резко сказал Гарольд, в его голос на минуту вернулась прежняя сила. Принц-деспот, не меняя выражения лица, легонько хлопнул его по окровавленному, рассеченному плечу. Гарольд зарычал от боли, его лицо сделалось совсем белым.

– Не трогай его, сволочь! – рявкнула я.

– У девочки прорезался голосок, – заметил деспот рассеянно. – Брось посох, сопля, или мои люди превратят тебя в ежика! С каким прекрасным хрустом арбалетный болт втыкается в позвоночник…

Новый приступ страха. Я едва сдержала дрожь в коленях. Птица, на которую я раз или два решилась покоситься, вдруг сорвалась с подоконника и пропала. Я неожиданно почувствовала себя брошенной, совсем одинокой, и огромное усилие понадобилось, чтобы собраться с мужеством.

– Если меня убьют – ты сам сдохнешь здесь. Время в моем мире остановится. Путь к спасению будет отрезан.

Показалось мне или нет, но по спокойному лицу принца-деспота впервые пробежало что-то вроде злости.