Марина Дяченко - У зла нет власти Страница 28

– Если меня убьют – ты сам сдохнешь здесь. Время в моем мире остановится. Путь к спасению будет отрезан.

Показалось мне или нет, но по спокойному лицу принца-деспота впервые пробежало что-то вроде злости.

– Не огорчай меня, девочка. Твою жизнь сохранят – но ты много раз пожалеешь об этом. Брось посох! Ну!

Его приказ хлестанул, как мокрая веревка. Я невольно пригнулась, но посоха не выпустила, и навершие смотрело принцу-деспоту в лицо.

– Жаль, – сказал он после короткой паузы. А потом взял Гарольда за бороду и резко задрал его подбородок вверх…

Я закричала. В ту же секунду в комнату влетела черная птица, душераздирающе каркнула, разинув клюв, развернув огромные крылья; нож резанул Гарольда по горлу, молния вырвалась из навершия моего посоха и отшвырнула принца-деспота к стене, птица кинулась на арбалетчиков, и они, не удержавшись, дали залп.

Пара тяжелых болтов просвистела над моей головой. Один воткнулся в спинку кресла Гарольда. Еще три навылет проткнули птицу, и она рухнула посреди комнаты в вихре черных рассыпавшихся перьев.

На шум из коридора явились мечники принца-деспота – целая рать. Молнии из моего посоха кого-то сбили с ног, кого-то напугали, заставили нападавших попятиться из комнаты – но этим бойцам уже случалось побеждать магов. Арбалетчики в задних рядах перезаряжали оружие, мечники их прикрывали; вспомнив былые дни, я стукнула посохом об пол, как Дед Мороз на елке.

Стены вокруг затрещали. Замок пошатнулся. Каменная кладка над дверью покосилась и обрушилась, забаррикадировав дверь и, кажется, кого-то придавив. Я осталась одна в комнате, не считая принца-деспота, Гарольда и истыканной болтами птицы.

Я кинулась к Гарольду.

Вдоль его горла шел длинный порез; глотая слезы, я прижала к нему навершие посоха. Крепко зажмурилась; ни о чем не думая, вспоминала уроки анатомии, которые давал мне Оберон, книги по медицине, которые я брала в библиотеке и читала после уроков… Наверное, рука принца-деспота дрогнула в последний момент, когда он увидел птицу. А может быть, мой удар немного опередил время, пробившись на полсекунды в прошлое и отбросив убийцу прежде, чем рана Гарольда сделалась смертельной. Мой друг был жив – и мог выжить, если, конечно, я помогу ему, а принц-деспот не сможет помешать…

Я заставляла волоконца тянуться друг к другу, срастаться, я заставляла кровь сворачиваться, я восстанавливала рассеченный хрящ. Гарольд дышал – прерывисто, слабо, но он дышал; принц-деспот, наоборот, лежал без движения.

Я бросилась к черной птице.

Она лежала, растопырив крылья, глядя на меня мутным глазом. Длинные когтистые пальцы скрючились. Три арбалетных болта прошили ее навылет. Легкое тело было разорвано в клочья.

– Макс, – у меня потемнело перед глазами. – Нет… Макс!

Не веря себе, я водила рукой, бормоча: «Оживи! Оживи!» Птица не отзывалась; я гладила когда-то блестящие перья и рыдала в голос. Навершие посоха ничем не могло помочь – крылья птицы однажды конвульсивно дернулись и обмякли.

– Макс! – Я ничего не видела от слез. – Макс, Макс!

– Чего тебе?

Вскрикнув, я отшатнулась.

Максимилиан сидел на подоконнике верхом, свесив одну ногу в комнату, а другую – наружу. На лице у него было написано крайнее удовольствие.

– Как?! – прошептала я.

Он ухмыльнулся с видом превосходства:

– Вот музыка – твои рыдания, слушал бы и слушал… Но у нас враг на пороге, принц-деспот вот-вот очухается, и Гарольд не в лучшем виде. Так что придется мне довольствоваться тем, что сохранит навсегда моя память: «Макс! Нет! Макс!»

Я посмотрела на дохлую птицу. Вокруг нее суетились муравьи.

– Какая ты сволочь!

– Я? Который спас жизнь тебе и заодно Гарольду? Который, может быть, весь твой мир спас от визита принца-деспота?

Я не могла на него, мерзавца, смотреть.

Разумеется, он подобрал дохлую ворону под стенами замка и наполнил ее своей волей, превратив в зомби. Мне, перед лицом принца-деспота и с арбалетчиками за спиной, было недосуг играть в игру «найди десять различий». За горой кирпичей на месте двери перекрикивались голоса; Максимилиан спрыгнул с подоконника, подбежал к принцу-деспоту и скрючил над ним пальцы, снова заводя свою магию. Гибкие ремешки обвили принца, как веревка – колбасу.

Я склонилась над Гарольдом. Рана в его плече оказалась глубокой, меч повредил ключицу; не позволив себе испугаться, я занялась обезболиванием, чисткой, соединением тканей. Посох нагрелся у меня в ладонях. За баррикадой, образовавшейся на месте двери, шло крикливое вражеское совещание.

– Интересно, когда они найдут потайную дверь? – спросил Максимилиан с задумчивым видом. Он совершенно, казалось, позабыл свое поражение у кургана и вел себя так, будто ничего особенного в лесу не случилось.

Гарольд открыл глаза.

Сейчас он выглядел даже старше, чем был на самом деле. В бороде у него ясно видны были седые волоски. Глаза смотрели угрюмо.

– Спасибо, Лена… Ты все-таки стакнулась с некромантом?

– Он спас нас обоих. – Меня неприятно поразил этот упрек.

– Уходи к себе, – сказал Гарольд. – Никакой надежды больше нет. Принц-деспот привел своих людей не на помощь, а на предательство…

– Ты же знал его! – вырвалось у меня. – Как ты мог ему поверить хоть на секунду?!

– У меня не было выбора. – Гарольд смотрел отрешенно. – Теперь все кончено. Предательство, удар в спину… Многие погибли… Это безнадежно, но мы все равно будем сражаться…

Мне показалось, что он бредит. Ничего удивительного – без магической помощи он десять раз уже мог умереть.

– Оживи! – Я протянула руку над его седеющей макушкой.

Он еле заметно вздрогнул. Его глаза открылись шире: он смотрел на меня, будто впервые видел.

– Ты стала хорошим магом… Помнишь, как я учил тебя этому заклинанию? Не очень умный был из меня наставник…

Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: Гарольд прощается. На его белое лицо постепенно возвращался цвет, тени под глазами разглаживались, он казался здоровее с каждой секундой, но глаза оставались больными. Он уже улыбался, уже сел прямее, уже готов был встать – но он был обречен, знал это, и обреченность окутывала его, как шлейф.

– Сколько твоих людей осталось в замке? – резко спросил Максимилиан. – Что нам делать: пробиваться к своим или драпать, пока не поздно?

– Лена, попроси его уйти. – Гарольд с трудом поднялся. – Пока еще я командую этой крепостью и не потерплю здесь некроманта.

Тонкие губы Максимилиана сжались в шнурочек. Носком сапога он поддел половинку разрубленного посоха на полу:

– Где твое оружие, маг? Это?

Не слушая его, Гарольд выглянул в окно. Огляделся; тяжелым шагом пересек комнату, открыл шкаф; я увидела знакомый беспорядок из книг, склянок, засушенных ящериц, светильников и пергаментов в свитках, свечных огарков, еще какого-то мелкого мусора; в углу шкафа стоял, как всегда, большой скелет, приложив к зубам костяной палец в знаке молчания.