Павел Александров - Путь миротворца Страница 27

— Мы сыны и дочери света! — возмущенно выступил из толпы седовласый мужчина в богатых одеждах, очевидно, старейшина. — Свет справедливости сияет в наших сердцах. Мы служители света, и если ты не видишь наш свет, то только потому, что обольститель ослепил твой ум.

— Это вы ослеплены своей жадностью, завистью и гордостью, — быстро проговорила девушка, вызвав бурю возмущения. — Ваш свет давно обернулся тьмой — еще тогда, когда вы предали Лесное воинство!

Марк взглянул на епископа, ожидая разъяснений происходящего. Епископ был бледен, будто вооруженные орудиями труда крестьяне сейчас бросятся на него.

— Это она, — произнес он упавшим голосом.

— Хранительница секретов?! — воскликнула, пробудившись от своей болезни, Флоя, да так звонко, что должна была привлечь внимание всей толпы, но никто даже не обернулся.

— Такая молодая! — заметил Харис.

— Никта, дочь Сельвана. Однажды я дал ей обещание взять ее в поход миротворца, дабы она нашла свое призвание. Я был бы рад увести ее еще ребенком, но законы не позволяли мне этого, пока ей не исполнится восемнадцать. Вот, ее день настал: месяц назад она достигла восемнадцатилетия.

— Славно! Так чего же мы ждем? — воскликнул Харис. — Нам ли бояться своих аделиан?

— Они уже не адельфы, — промолвил епископ, и глаза его застыли как стекло.

Шагнувший к толпе Харис остановился. Рука его легла на рукоять меча.

— Харис, в чем дело? — встревожился Марк.

— Эриты, — шепотом ответил странствующий рыцарь.

— Что-что?

— Эриты… те, что сеют рознь.

Только теперь Марк заметил маленьких злобных существ грязно-желтого цвета, шнырявших в толпе, по форме и проворности напоминающих обезьянок. Мельтешили они настолько быстро, что разглядеть их детальней было невозможно. Они бегали повсюду, но в основном — возле старейшин, изредка взлетая кому-то на шею и нашептывая что-то. После каждого нашептывания, человек приходил в ярость и гневно выкрикивал обличения.

— Эриты, это те маленькие бесята? — переспросил Марк, скрывая нарастающее беспокойство. — Они опасны для нас?

— Они нет, а вот те, кого они обольщают!.. — с негодованием проговорил Харис. — Эти бестии принесли аделианскому воинству больше горя, чем полчища боевых даймонов. Они внушают людям слова розни и очень искусны в своем деле. Гнев, зависть, ожесточение, ссоры и распри — вот плоды работы эритов.

— Наши мечи могут их поразить?

— Поразить эрита в открытом бою легко. Это может любой начинающий воин. Но эриты всегда избегают боя, подставляя вместо себя людей.

— Тогда нужно помочь этим людям увидеть своего настоящего врага, — решил Марк.

— Это и хочет сделать хранительница.

Страсти накалялись с пугающей скоростью. Особо храбрые крестьяне делали угрожающие выпады своим оружием, но приблизиться к девушке на расстояние удара не решались.

— Вспомните былую славу, вспомните Эпоху лесных войн! — призывала хранительница. — Вспомните, какая радость горела в ваших душах. А ныне вы предаете свои сердца похотям Амартеоса.

— Заблудшая ослепленная душа! — вскричал старейшина. — Мы адельфы, и никогда не отдавали своих сердец никому, кроме Спасителя.

— Почитаете Спасителя на словах, но отреклись от Него своими делами! — с обличающим гневом выкрикнула хранительница. — К чему вы пришли? Нищета, болезни, проклятия — вот вам свидетельства, что я говорю правду. Небеса закрыты для ваших молитв. И никто, никто не исцелился от лесного мора кроме лесника Ремфана, который предпочел уединение вашему обществу.

— Ведьма! Обольститель говорит твоими устами! — возгорелась толпа, и двое разъяренных крестьян швырнули в девушку рогатины. Одну из них хранительница отбила плавным взмахом меча, от второй ловко увернулась. Движения ее были настолько плавными и изящными, что Марк невольно залюбовался.

— Ну все, во мне начинает бушевать благородный гнев! — заявил Харис, вытягивая свой короткий меч. — Пора объяснить хранителям традиций, что их традиции немного подгнили!

— Не оскорбляй славный аделианский орден, Харис! — строго упрекнул его епископ. — Эти люди уже давно не имеют ничего общего с хранителями традиций. И убери меч. Мы не имеем права поднимать оружие против адельфов, пусть даже отпавших.

— Святой-Всемогущий! Не буду я с ними драться, они того не достойны! — проговорил странствующий рыцарь. — Припугну только и уведу хранительницу.

— Стой, стой, — свисая с коня, Флоя схватила его за рукав. — Пусть этот подвиг совершит Седьмой миротворец!

Марк похолодел. Ему вовсе не улыбалось усмирять разбушевавшуюся толпу. Харис же, недоуменно застыв на какую-то секунду, благородно уступил подвиг миротворцу:

— Да, конечно, Маркос, прости, я не подумал. Ты миротворец, это твой подвиг.

Медлить означало струсить: страх показать свою трусость перед друзьями оказался сильнее страха перед толпой. Сделав первый неуверенный шаг, второй, Марк пошел прямо на толпу. «Что мне делать, Господи? — мысленно спросил он. — Что мне сказать им, как образумить?»

— Ты кто такой? — остановил его дерзкий голос из толпы, и тут же все разом обернулись к нему.

— Меня зовут Маркос, я Седьмой миротворец! — вскинул голову Марк, стараясь держать голос как можно тверже.

— Миротворец? Мы уже слышали о тебе, — раздались неодобрительные голоса.

Понимая, что назад пути нет, Марк протиснулся сквозь оборванных, дурно пахнущих крестьян и стал между толпой и хранительницей. Не перенося на себе множество чужих взглядов, он поежился, виновато озираясь по сторонам и тем самым демонстрируя свою неуверенность; приподнял руки и сложил вместе, затем развел их в стороны, словно не знал, что с ними делать. «Господи, ну почему когда на меня глазеют, я веду себя как последний болван?» — горестно подумал он.

— Остановитесь, прошу вас, — с трудом сдерживая страх, заговорил Марк. — Я не знаю, в чем вы ее обвиняете, но…

— Она ведьма! Отступница! Дочь Гадеса! — заголосили из толпы озлобленные голоса.

— …Но, — продолжал Марк, по ходу придумывая ответ, — вам ли ее судить? Как говорится, кто из вас без греха, пусть первый бросит в нее камень.

Счастье, что камней здесь не было. Мгновение — и в хранительницу полетели комья земли и пыли.

— Стойте, стойте! — в ужасе закричал Марк, закрывая девушку собою. — Остановитесь! Разве вы не видите, что эриты сеют в вас рознь?

Толпа агрессивно вскинула оружие, но почтенный старейшина призвал к порядку, подняв руки.

— Эритов не существует. Их давно истребили мы, воины света. Или ты один из тех безумцев, что проповедуют войну с духами?