Александр Серегин - Нереальные хроники постпубертатного периода Страница 27

Когда из палаток стали выползать, особенно любящие поспать, Андрей с Яном возвращались с охоты. Если кто-то, когда-нибудь пробовал глосика жареного на костре, тот имеет понятие о вкусе настоящей жареной рыбы. Слегка хрустящие, обжигающие руки маленькие одноглазые чудовища были настолько вкусны, что их проглотили моментально. Охотникам девушки выражали особое восхищение, Андрей его милостиво принимал, Ян смущался и отмалчивался. За двоих говорил Новаковский. Объяснял, как они их ловили и почему глосик называется глосиком, при этом рассказ его перепрыгивал с одой темы на другую. Речь шла о камбаловидных, затем неожиданно перескакивала на древнегреческий город Ольвию, который много лет назад находился недалеко отсюда, потому, что название глось, происходило от греческого — морской язык.

Вера демонстративно села за импровизированный стол, как можно дальше от Яна. За всё оставшееся время отдыха они не перекинулись ни словом, ни взглядом.

Уже в общаге лежа в кроватях, уставшие после активного отдыха, Ян и Андрей обменивались впечатлениями. Точнее опять говорил только Андрей, Ян слушал, иногда коротко отвечал.

— Классно мы отдохнули, а глосики, какие были вкусные? На рынке ты никогда таких не купишь. Надо чтобы они свеженькие были, только тогда будет вкус и только на костре, слышишь, только на костре. А, как я придумал с острогами, а, красавец? Чего ты молчишь?

— Красавец, — неохотно подтвердил Ян.

— И девчонки тоже молодцы, особенно мне Лена понравилась, а?

Ян не отвечал.

— У неё такая толковая грудь. Ты меня слышишь?

— Про грудь слышу.

— Почему только грудь, она вообще девчонка хорошая.

— Угу.

— Что ты там мычишь? Ты хоть свою «мелкокалиберную» Веру трахнул?

— Нет.

— Не дала?! — Андрей даже приподнял голову с подушки.

— Сам не захотел.

— Ну и дурак, хоть, наверное, врешь.

— Честно, сам.

— Тем более дурак. Она же тебя жениться не заставляла?

— Причем тут это, просто я её не люблю, а так просто не хочу.

— Ну, ты и кадр. Я же видел, как вы голяком по берегу бегали и ничего?

— Я другую люблю.

— А-а-а, — протянул Андрюха иронично, — давно?

— Недавно, меньше недели.

— Ты что, правда, я её знаю?

— Нет.

— Ни фига себе и ты шифруешься от своего лучшего друга? Ракита ты скотина, натуральная скотина. Где ж ты её подцепил и главное когда, мы же почти всё время вместе?

— Когда ты у тетки ночевал.

— Так, давай колись. Я, если хочешь, могу тебе всё про Ленку рассказать.

— Про Ленку не надо, а зовут её Броня.

— Какая Броня? — голос у Андрея изменился. — Я надеюсь не та, что Коля жениться решил?

— Нет, её прабабушка.

Андрей снова приподнял голову с подушки и внимательно посмотрел на Ракиту.

— Ян, у тебя уже совсем шарики за ролики заехали. Ты вдумайся, что ты говоришь.

— Ничего особенного, просто я опять был в параллельном мире. Там встретил Броню, если бы ты видел какая она красавица? Кстати действительно сильно похожа на Броню, которую Коля…

— И тоже такая же потертая?

— Нет, ты с ума сошел, ей всего лет двадцать. Такая смешная, говорит так интересно, по-старому… она девушка в публичном доме.

— Час от часу не легче. Ты из крайности в крайность. У тебя, то тургеневские барышни, то проститутки. Точно говорят, яблочко от яблони далеко не падает. У них что, семейная традиция такая — каждая особь женского пола должна отдать долг служению музе продажной любви?

— Не ерничай и не хами, она хорошая, просто жизненные обстоятельства так сложились. Тем более она всё равно выйдет замуж за богатого купца и станет солидной дамой.

— Ян, слушай, только не обижайся, может тебе это всё приснилось или ты выдумал, для того, чтобы жизнь интереснее казалась, чтобы у тебя девушка была?

— Вот, видел, — Ян поднял над головой Бронин подарок, — как ты говорил, артефакт из прошлого времени.

— Что это? — Андрей прищурился, рассматривая в полумраке.

— Ладанка, Броня подарила. Знаешь, что такое ладанка?

— Знаю, конечно, у меня бабушка очень набожная была. Что, правда, оттуда?

— Сама вышивала, тут крест и еще буквы.

— Не врешь?

— Меня там вообще подрезать хотели.

— Из-за неё?

— Нет, просто бандиты на улице хотели деньги отобрать и раздеть.

— И что?

— Как видишь, не раздели. Я одного ногой в коленку, а второму, Антоша, такой деловой, мелочь в глаза бросил. Пока они разбирались и глаза продирали, я убежал.

— Ой, вот тут уже не свисти. Ян Ракита двум бандитам надавал по морде, а они утерлись и пошли на свою бандитскую малину. В зеркало на себя посмотри, «борец с бандитизмом», ты же мухи не обидишь.

— Во-первых, их было даже трое, но третий только стоял и глазами блымал. Если меня не трогать, то — да, я очень спокойный, но в противном случае могу разозлиться. Хочешь, верь, хочешь, нет, но честно говоря, струхнул я здорово, бежал так, что сердце из груди чуть не вылетело. — Ян помолчал, Андрей тоже. Он удивлялся уверенному тону своего друга. — Самое главное, мы с ней любовью занимались. Это было что-то божественное, фантастическое, передать невозможно.

— Конечно, профессионалка.

— Новаковский, если ты еще, хоть слово плохое скажешь в её адрес — мы с тобой враги навеки.

— Я же в хорошем смысле слова.

— «Профессионалка», в хорошем? — возмутился Ян.

— А что тут плохого? Человек знает своё дело. Тебя не поймешь, в плохом — нельзя и в хорошем тоже нельзя, ты определись, чего ты хочешь.

— Иди ты к черту…, самое главное, что я к ней больше никогда не попаду и что теперь делать?

Андрей помолчал и примирительным тоном сказал:

— Ты главное не суетись, кто его знает, как дело повернется. Найдешь себе нормальную девку, в нашем, нормальном мире и всё будет хорошо. Тебе б только башку на место поставить, а то я за тебя уже переживаю.

— Ты лучше себе ёё на место поставь, а то у тебя ничего серьёзного, всё одни шуточки, даром, что после армии. У меня действительно проблема. Я теперь переживаю, а вдруг я «это» могу делать, только в том мире, с Броней, а тут нет. У меня с Верой ничего не получилось, хоть я, конечно, и не хотел. Она так обиделась.

Андрей снова поднял голову над подушкой.

— Так у тебя, что? — он показал многозначительный жест согнутым пальцем.

— Вроде того, сначала было всё в порядке, а потом бац и всё.

— Проверить это можно только эмпирическим, лабораторным путем.

— Тебе всё хихоньки, лаборант-экспериментатор, а у человека жизнь рушиться!