Елена Костромина - Трафарет вечности Страница 28

Кузя прошел до левой стены.

— Вижу. Посмотри, подо мной нет пустот?

— Нет. Я смотрел, — пожал плечами Федор.

— Хорошо.

Концом клинка Кузя нажал на выступ стены, и она начала медленно поворачиваться. Омерзительный сладковато-масляный запах гниения усилился. Федор подождал, когда проем полностью откроется, и осторожно подошел к Кузе. За стеной оказался узкий и низкий коридор. Друзья осторожно направились в подземные недра. Пройдя под землей метров сто, они оказались в низком, но просторном помещении.

Здесь запах был просто нестерпим — запах гнили, пыли, плесени, мокрого камня, смерти, злобы — все было в этом гнусном запахе. Он проникал даже в фильтры, отравляя не только тело, но и душу.

— Поругание, — одними губами сказал Федор.

Весь зал был заставлен гробами. Они стояли, как на свалке, один на другом, друг на друге, как попало. Многие из них стояли открытыми, другие рассыпались, чуть не в прах, третьи гнили мокрыми грудами дерева. Но много было хорошо закрытых, крепких.

Федор достал из сумки короткий дротик с серебряным наконечником, саперную лопатку и две пары длинных печаток из грубой, прорезиненной ткани. Кузя и Федор надели перчатки, помогая друг другу. Затем Кузя забрал дротик и лопатку и начал обходить гробы, разбивая крышки и пронзая их обитателей дротиком, а лопаткой — отрубая головы. Скалящиеся, шепчущие, пытающиеся укусить головы он бросал Федору.

Федор, к тому времени, достал из сумки большой брезентовый мешок и принялся сноровисто ловить страшные снаряды, как мячи, совершенно не обращая внимания на их поведение, не давая себя укусить, и не позволяя плюнуть себе в лицо.

Кузя закончил обход подземелья, отсалютовал Федору дротиком. Федор закрыл мешок, и, завязав его, они вдвоем с Кузьмой потащили слабо шевелящуюся поклажу в зал, из которого пришли.

— Если ударить стену вон там, то пол обрушится. Получится достаточно глубокая яма, — сказал Федор, указывая направление.

— Хорошо, — кивнул Кузя.

Подобрав с земли увесистый булыжник и, тщательно прицелившись в место, указанное Федором, Кузьма бросил его в стену. От удара стена содрогнулась, и часть пола просела, обнажив черный зев ямы.

— Годится? — с ноткой гордости спросил Кузя.

— То, что доктор… — подтвердил Федор.

Федор и Кузя, взяв мешок за концы, размахнулись и бросили его в провал. Федор снова порылся в сумке, достал оттуда пластиковую бутылку, наполненную странной, чуть светящейся в темноте смесью и бросил ее вслед за мешком. В яме вспыхнуло пламя. В свете огня стало видно, что свод комнаты когда-то был расписан причудливыми цветами и мифическими птицами.

Ведьмак и его спутник отошли к стене, встав так, что бы не задохнуться дымом, ожидая, когда погаснет огонь.

— Знаешь, что, — нарушил молчание Федор, доставая, из явно бездонной, сумки еще одну пластиковую бутылку, — Сходи-ка, для верности…

Кузя кивнул и удалился. Через несколько минут он вернулся, а еще через пару минут из прохода, откуда он только что пришел, выметнулись языки почти белого пламени. Как только огонь спал, Федор пошел к выходу.

— Заваливать не будем? — спросил ему в спину Кузьма.

— Свод обрушим, — дернул плечом Федор.

Кузя пошел вслед за Федором, тоже не обернувшись на догорающий огонь.

— И вскрывать никого не понадобилось. Зря только тяжесть на себе таскал, — неодобрительно сказал Федор, укладывая в сумку очки ночного видения. Кузя поднял глаза к небу, прося у богов терпения.

Вечером, еле отмывшись от запаха, принесенного с Черной речки и слегка отдохнув, Федор приехал на дежурство в больнице. Дежурство не доставляло врачу никаких хлопот, за исключением повышенного внимания всего женского персонала от старушек-нянечек до медичек, с высшим и не совсем, образованием. Каждая старалась понравиться врачу. Федор привык к этому. Но на работе романов не заводил, отчего про него ходило множество легенд и слухов. Впрочем, сие не сказывалось на нескончаемом потоке заигрываний, тайных записочек и откровенных предложений провести с ним хоть часок.

Во второй половине дня привезли известного актера с острым сердечным приступом. Федор узнал хохмача и наглеца. Актер пользовался дурной репутацией среди своих коллег за откровенное хамство, драки и Дон Жуанство. Врач сразу определил, что приступ был вызван очередной перебранкой на съемках. Ему было совершенно не жаль грубияна и по другой причине…

Как-то актер спьяну или сдуру со всего маху въехал в Федин "Хаммер" и, вывалив на врача весь свой запас нецензурной брани, довольно, впрочем, посредственной, уехал, даже не дожидаясь ДПС.

Увидев актера, Федор удовлетворенно заурчал. Нет, доктор не был злопамятен. Но… Со склада все медикаменты поступят только завтра, а те, что остались, нужны другим многочисленным пациентам, далеко не VIP класса, к которым относил себя актер, по барски рассматривая молоденьких медсестер. То, что он зацапает перед выпиской не меньше двух, врач не сомневался.

"Потом тащи их еще к Степанычу в гинекологию…" — подумал он, представив испуганные глаза "залетевших" девчонок.

Федор пошел в ординаторскую за одноразовыми датчиками.

Медсестра, зардевшись, спросила:

— Открывать новую пару?… Одна осталась, боюсь старушке не хватит…

— Старые есть?

— Есть. Почему старые, почти новые, всего один раз использовали…

— Вот и отлично!

Строгим армейским шагом Федор вошел в палату. Он несказанно был удивлен тому, что буян его не узнал. Наклеив датчики на грудь актеру, уже лежащего под капельницей, он саркастически произнес:

— Отдыхайте.

— Отдохнешь у вас! — надменно буркнул актер и сделал вялый, но внушительный жест рукой, посылающий нашего героя куда подальше, с "царственных" глаз долой.

По-театральному отвесив поклон, Федор удалился. Он решил немного поспать.

В два часа ночи случилось непредвиденное. От груди актера отклеился "почти новый" датчик. В ординаторской раздался звук остановки сердца. Сладко спящий Федор не ожидал такого поворота событий. Не сообразив, чем вызвана остановка сердца, он вскочил с кушетки и на ощупь, потому что какой-то идиот вырубил в коридоре свет, пробрался в палату.

Несмотря на личную неприязнь к актеру, тот в данный момент был его пациентом, и Федор "запустил" сердце актера, привычно ударив мирно спящего человека под диафрагму. От сильного и болезненного толчка, мышцы желудочков сократились, и сердце резко выбросило поток крови в аорту. Усиленный поток обогащенной кислородом крови омыл надпочечники, и в кровь влилась порция адреналина.