Барбарелла, или Флорентийская история (СИ) - Кальк Салма Страница 29

А приехавшая с ней вместе беспардонная особа из-за океана досталась госпоже Мари. Особа хотела приобрести портрет Мари в свою коллекцию, теперь они неразлучны. К слову, Мари не осталась здесь у нас, она вернулась во Францию, в какой-то из тамошних музеев, как я понял. Это случилось уже после ночи нашего праздника, и я мог разве что ловить обрывки разговоров, поэтому не знаю деталей. Госпожа Ричардсон пребывает с ней. Хотите знать подробности? Спросите Мауро Кристофори, он должен был написать для двух этих мерзавок заключение о ценности и подлинности портрета Мари, он вам расскажет.

— Позвольте, кто такая Мари и кто такая госпожа Ричардсон? Про остальных-то мы знаем, — вклинился Варфоломей.

— Мари не имеет отношения к нашему семейству, она французская герцогиня, её портрет писал Рубенс. Холст попал сюда случайно, в том числе нужно было установить время написания и подлинность портрета. Благодаря тому, что Мари сама всё о себе рассказала, удалось установить ещё и личность. Но сегодня её с нами нет.

А о госпоже Ричардсон мы знаем ещё меньше, только имя. Она приехала откуда-то из-за океана, она была богата, она хотела картину. Она получила картину. Точнее, картина получила её, но это уже детали.

— Скажите, а как эти люди столь удачно попадали на виллу в нужную ночь? — продолжал расспрашивать Марни.

— Это нетрудно. Первым трём просто внушили, что они должны так сделать. Вы знакомы с Барбареллой и понимаете, как это происходит. Анжелика Райт заявилась сама, и я вижу здесь господень промысел — если бы она выбрала любую другую ночь для своих бесовских дел, то ничего бы ей не было. Но она выбрала нашу ночь — и получила сполна.

— Хорошо, но разве те люди, которых вы решили оставить с собой, не выбираются из своих холстов подобно вам? — задал следующий вопрос Марни.

— Кто ж им разрешит? Я не имею такого намерения. Мои родичи и коллеги — тоже, — отрезал Пьетро. — А теперь вы всё знаете, и мы возвращаемся к вопросу о том, куда мы будем размещать вас.

— Полагаю — никуда. Для чего вам это нужно?

— Потому, что вы знаете слишком много.

— Но ведь год назад вы отпустили Кристофори? Конечно, он запуган и не рассказывает ничего, но он уже опубликовал пару книг, и если внимательно их читать, то можно легко представить себе весь механизм вашей власти здесь.

— Вы о чём? — нахмурился Пьетро. — Он нарушил слово?

— Формально — нет. В его романах вещи и люди не названы своими именами, и всё происходящее я представил себе только сейчас, благодаря вашим словам. И я понимаю так — он собирался представить вам господина Маркони, нового главного хранителя. А наш визит в его планы не входил.

— Он пишет книги о нас? — изумилась Барбарелла. — Обо мне, о Пьетро, об остальных?

— Именно, сударыня. Увы, я не могу показать вам саму книгу, но вот её высочество, например, читала, и юная Кьяра, и Франческа. Отче, ты ведь тоже читал?

— Ну, читал, и ему сказал, и сам до сих пор думаю — лучше бы написал нормальную монографию. Хоть ссылаться было бы на что, — пробурчал Варфоломей. — Впрочем, если любезные хозяева нас отсюда не выпустят, то мне уже без надобности. Некому ссылаться будет. Окончить жизнь в картине — нет, я не просил у господа такого конца, несмотря на всю мою любовь к живописи!

— Это нужно уничтожить, — нахмурился Алессандро Медичи.

— Как вы это себе представляете? — поднял бровь Марни.

— Сжечь эти книги, — бросил тот.

— Мне очень жаль вас огорчать, но это невозможно, — Себастьен улыбался. — Увы, эти книги не имеют вещественных аналогов. Они размещены в сети — и даже если удалить их из того конкретного места, где они лежат, мы никогда не узнаем, какое количество копий уже сделали для себя читатели. Вот, скажем, у её высочества на компьютере наверняка есть копия. А то и на двух — на рабочем, чтобы читать в обед, и на личном, чтобы читать вечером. Её высочество то и дело что-то читает, каждую свободную минуту.

— Нет, я читала прямо на сайте, — Элоиза улыбалась, не могла не улыбаться. — А вы? — взглянула на Варфоломея.

— А я скачал, у них там неудобно устроено, всё время нужно загружать новую страницу, — проворчал тот.

Хозяева недоумённо переглядывались — они явно не понимали, о чём именно речь и где над ними смеются.

— То есть любой может прочитать и узнать, что здесь происходит? — Пьетро медленно поднялся во весь свой высокий рост.

— Нет, — покачала головой Элоиза. — Не любой, и узнать тоже не узнает, прочитает только фантазии господина Кристофори на вашу тему. Если не столкнуться лично с необыкновенными особенностями той же госпожи Барбареллы, то ни у кого не возникнет повода задуматься и сделать выводы. Ну и о дате вашего семейного сборища мы тоже узнали от неё.

— А я очень хотела всех увидеть, — улыбнулась Барбарелла. — И тебя, Пьетро, и тебя, Алессандро. И тебя, Гортензия, тоже. И остальных. Поэтому если вы хотите забрать их себе — знайте, я против. Моего голоса у вас нет.

16. Кто кого

— Нас троих достаточно, — отрезал Пьетро, он по-прежнему стоял, возвышаясь над остальными.

— Господин Донати, а вы подумали о последствиях столь массового исчезновения людей, происходящих из, так сказать, одного источника? — улыбнулся Марни. — Все мы работаем в одном месте, и даже живём в одном дворце.

— А мне-то что за дело, где вы все живёте? Вас не найдут, это главное.

— Нет, не только. Вы не предполагаете, что мы могли, ну, подготовиться к визиту сюда, что ли?

— Вам это не поможет.

— А вам? Да, вы всесильны сейчас, а потом? Да и сейчас не вполне. Кстати, ваше высочество, вы пока не пробовали на господине Донати ваши специфические методы убеждения? — теперь Марни улыбался Элоизе.

— Нет, монсеньор. Вы думаете, уже пора? — она не могла не улыбнуться в ответ.

А потом взяла его за лежащую на коленях руку, выдохнула, и сделала, что просили.

То есть — попробовала. Болевой синдром, ослепить ненадолго…

И ничего не произошло. То есть никаких видимых изменений. Никакого воздействия. Впрочем, ведь она не слышит их так, как обычных людей, несмотря на всю их ощутимую плоть. Интересно, а если воздействовать на него не как на человека, а, скажем, как на призрака? Методика ни разу ею не опробованная, но нужно ведь когда-то начинать?

Воздействие не на человеческую плоть, а на ту реальность, в которой он находится. Выдавить его туда, откуда он пришёл… перстень помог сконцентрироваться, мощность выбрать среднюю — кто его знает, что там ещё ждёт до утра, и вперёд!

Это оказалось очень тяжело. Даже в глазах немного помутнело, ещё бы, Элоиза никогда не была специалистом по стихийным воздействиям. Надо честно сказать — этот способ очень затратен, и затраты не окупят результата, увы.

Впрочем, стоящий Пьетро заколебался, пошатнутся, принялся тереть руками глаза… а потом ещё вдруг схватился за шею.

— Мне кажется, работает, — удовлетворённо заметил Марни.

— Не слишком хорошо. И горло — это не я, — честно сказала Элоиза.

Сняла воздействие, и к Пьетро вернулась его уверенность. Ну то есть это она предположила по тому, как он твёрже встал на ноги. Но всё ещё держался за шею, и было видно, что ему больно.

— А про шею я понял, — Марни достал из кармана жилетки часы и взглянул на них. — Нас слишком долго нет, и Карло беспокоится. Или Лодовико. Или Гаэтано. Господин Донати, вы могущественны, и мы уважаем ваше могущество. Но мы тоже кое-что можем, а вы, видимо, привыкли за семьдесят лет, что ваши враги сейчас люди глупые, слабые и непредусмотрительные. Если вы не возражаете — я выйду, и попрошу не ковырять ваш портрет ножом. Пока. Увы, никого другого мои люди не послушают. Ваше высочество, приглядите тут в моё отсутствие?

Пьетро кивнул, Элоиза улыбнулась. Марни отпустил её ладонь и вышел.

Все молчали. Минуты через три Пьетро отнял руку от шеи и сел.

— Господин Донати, — Элоиза смотрела без улыбки. — Вы понимаете, что ковырять ножом можно не только ваш портрет? Ваша супруга Лоренца, ваша дочь Лукреция, ваши внуки. А от вашей статуи в парке, госпожа Гортензия, можно отбить фрагмент. Например, кисть руки. Правой. Вы ведь танцуете нотированные танцы, должны уметь? Без одной кисти будет не так совершенно.