Юлия Латынина - Во имя государства (сборник) Страница 29

Парень шел по золотой дорожке, ведущей в глубь сада. По обеим ее сторонам качались диковинные деревья, шевелились пахучие кусты, птицы перелетали с ветки на ветку. За краснобоким, с репчатой крышей павильоном, где жил секретарь Иммани, дорожка поворачивала вправо. Парень дошел до павильона, завернул вместе с дорожкой за угол – и скрылся из глаз Шаваша. В дверь павильона он, во всяком случае, не постучался.

Шаваш бросился следом.

– Ты что здесь высматриваешь?

Шаваш оглянулся:

Перед ним, слегка наклонив голову и глядя на него по-птичьи, стояла невысокая женщина. У нее была удивительная кожа, – такая молочно-чистая, что казалось, будто она светится изнутри, и эту теплую белизну ее лица оттеняли зеленые глаза и густые вьющиеся волосы цвета кленового сиропа. У нее была пышная грудь и гордая шея, и ее алые губы были подобны утренней розе. На женщине была дорогая бархатная юбка, расшитая серебряными цветами и коралловыми ветками, и синяя кофта с разрезами и кружевами. Над волосами женщины была укреплена маленькая бабочка, сделанная из жемчуга и драгоценных каменьев, и при каждом движении прелестной головки бабочка вздрагивала и трепетала крыльями.

Шаваш раскрыл рот и уставился на бабочку.

Женщина рассмеялась.

– А, ты тот самый раб с хомячком за пазухой! А чего ты такой грязный?

И женщина со смехом взъерошила Шавашу волосы и притянула его к себе.

Шаваш обомлел. Женщины часто ерошили ему волосы, но ни одна из них не носила рубиновых бабочек в волосах. В лучшем случае они носили в волосах серебряную рыбку, знак своей профессии. Шаваш понял, что это та самая жена Андарза, ради которой он отослал из столицы всех остальных, и что Андарз, верно, потешил ее рассказом о мальчишке.

Шаваш уцепился за пышную юбку. А женщина шаловливо повертела его в руках, полезла ему за пазуху и спросила:

– А где твой хомячок?

– Сейчас принесу, – сказал Шаваш.

– Постой, – вскрикнула женщина, – но Шаваш был уже далеко.

Он мчался со всех ног по золотой дорожке, в глубину сада, туда, куда ушел привратник из «Красной тыквы». У флигеля секретаря Иммани Шаваш остановился и осторожно шагнул за угол, туда, куда пять минут назад скрылся привратник.

Шаваш сделал шаг, другой и третий… Рядом с дорожкой тянулся мраморный бассейн. В бассейне жил государев подарок – тюлени. Четыре дня назад господин Андарз заметил, что дно в бассейне зеленовато, и ему стало неприятно, что кто-то может сказать, будто он не ценит государев подарок. На следующий день тюленей перевели в зимний домик, а воду из бассейна выкачали и начали ставить новое дно, из пестрой яшмы.

Шаваш заглянул в бассейн: полдневное солнце стояло в самом зените, на далеком дне были навалены друг на друга яшмовые квадраты и треугольники. Рабочих не было. Около маленьких квадратов, далеко внизу, залитый солнцем и кровью, лежал давешний привратник. Шаваш раскрыл рот и принялся вопить.

Прошло полчаса: Шаваш, свесив голову, стоял в кабинете господина Андарза, напротив него сидели Андарз и Нан, а позади стоял очень сердитый эконом Амадия.

Императорский наставник поднял к потолку сиреневые рукава, отороченные в три ряда жемчугом, и сказал:

– Несчастья, одно за другим, так и валятся на мой дом! Сначала убили друга, а теперь какой-то простолюдин осквернил своей кровью императорский прудик для тюленей! Придется выкапывать новый пруд!

Нан молчал. Андарз всплеснул руками и продолжал:

– Кто вообще пустил этого простолюдина в мой сад? Разве неясно, что этот дурак потерял голову от красоты? Небось, вертел головой по сторонам и не заметил, что в прудике нет воды! А заметив, дернулся от испуга и полетел вниз! Это всегда так с простолюдинами: едва попав в жилище великого сановника, они глазеют на красоту вокруг и не замечают пропасти под ногами!

Нан молчал, облокотившись на руку, и задумчиво потирал подбородок. Этот подбородок ужасно не нравился Шавашу. У людей с такими ласковыми глазами не должно было быть таких твердых подбородков.

А эконом взял Шаваша за ухо и сказал:

– Ты чего поднял крик? В следующий раз, когда увидишь непорядок в хозяйстве, пойди к старшему человеку и тихо доложи, чтобы дело можно было замять! А то кричит, как петух на рассвете!

Императорский наставник брезгливо усмехнулся и сказал:

– Бесполезный разговор, господин Амадия. Эти люди запоминают задницей, а не головой. Идите и напишите приказ, чтобы ему выдали двадцать палок: вот тогда он запомнит.

Эконом ушел писать приказ, а Шаваш, которого разговор о двадцати палках привел в страшное беспокойство, завертел головой.

– Так что ты делал в саду? – спросил Нан, когда они остались одни.

– Я, – сказал Шаваш, – побежал за этим человеком.

– Ты его знаешь?

– Это привратник из харчевни «Красная тыква».

– Да он всю дрянь в городе знает! – воскликнул Андарз.

– Я его увидел только вчера, – сообщил Шаваш. – Вы велели мне выяснить, в какой харчевне Дануш Моховик собирался поговорить с убитым Ахсаем, и я выяснил, что это была «Красная тыква».

Нан и Андарз изумленно переглянулись, и Нан с неожиданной ловкостью подскочил к двери и распахнул ее: не подслушивает ли кто? Но за дверью никого не было.

– Я пошел в «Красную Тыкву», – сказал Шаваш, – и узнал, что Дануш Моховик говорил неправду: он встретился там с господином Ахсаем в вечер убийства и учинил скандал. Хозяин харчевни полагал, что Ахсай и Дануш Моховик собирались ужинать вместе, ибо господин Ахсай заказал ужин на двоих, а потом к нему пришел Дануш Моховик.

– Дальше, – сказал ледяным голосом Андарз.

– Я, – продолжал маленький раб, – подумал, что господин Ахсай, вероятно, заказывал ужин для кого-то другого, ибо никак не мог знать о Дануше. Этот другой либо не явился на встречу, либо испугался скандала и ушел. Я стал расспрашивать привратника, бывшего в тот вечер у входа, и тот пожаловался мне, что один из его постоянных клиентов из высокого дома испугался скандала и ушел.

Нан и Андарз переглянулись снова.

– Из какого дома? – сказал мертвым голосом Андарз.

– Я хотел узнать имя клиента, – вздохнул Шаваш, но тут парень заподозрил во мне соглядатая и погнал вон. Тогда я сказал парню: «Готов дать голову на отсечение, что этот клиент уже приходил к тебе и хорошо заплатил, чтобы ты не упоминал его имени!».

– Зачем ты это сделал? – рассердился Нан.

– Я подумал, что парень рассудит так: «Видать, дело нечисто! Откуда мне знать, кто убил чиновника: тот, кого назвали убийцей, Дануш Моховик, или этот клиент? Сдается мне, что парнишка говорит дело! И если эти деньги еще не пришли ко мне, почему бы мне самому не пойти к деньгам и не попросить плату за молчание? Ведь когда его арестуют, просить деньги будет уже поздно!»