Дети Левиафана (СИ) - Киров Никита Страница 3

— Нам нужно пройти, — сказал Людвиг.

— Не велено, — ответил пузатый мужчина, ещё раз оглядел рыцаря и добавил неуверенным голосом: — Милорд.

— Нам разбойники покоя не дают, — сказал поселенец с ружьём. — Мочи уже терпеть нету, вот мы и огородились. Нельзя туда идти.

— Мне нужно пройти, — отчеканил рыцарь. — И вы не можете меня задерживать.

Эйнар взял его за локоть.

— Поищем другой путь.

От перегретой кирасы несло жаром, как от костра, но сам островитянин кипятился сильнее. Он высвободил руку.

— Нам велено никого не пропускать, — пузатый мужчина начал озираться по сторонам, ища подмоги.

— Или вы нас пропустите, — Людвиг положил руку на меч. — Или…

— Давай уйдём отсюда, — умолял Эйнар. — Пожалуйста.

Крестьяне напряглись. Неужели опять будет резня?

— Кто там пришёл? — раздался окрик с таким же ангваренским выговором, как у всех.

К ним подошёл, прихрамывая, высокий мужчина с самыми шикарными усищами, которые Эйнару только доводилось видеть. Роскошные усы с зачёсанными вверх кончиками тронула седина, но мужчина кажется ещё крепким. Хоть он и одет в штаны и рубаху, такую же, как у всех, по нему заметно, что он не обычный крестьянин. И дело не только в висящих на поясе коротком мече и устрашающего вида булаве. Мужчина подошёл к рогатке и вытер пот на висках.

— Кто вы такие, добрые сэры? — спросил он, поднимая руку в знак приветствия.

— Я сэр Эммерик из Фоллерволта, — назвался Людвиг. — А это мой друг, Губерт из Грензена.

Соврал без запинки, но перепутал. Эйнар должен был представляться Эммериком, а Людвиг Губертом. Так они договорились после того, как покинул гостеприимный Фоллерволт.

— Эммерик? — мужчина откашлялся, посмотрел на Людвига повнимательнее и представился: — Я сэр Дитрих из Латенрайна, рыцарь-предвестник панцирной кавалерии Его Величества короля Отто.

Он пожал руку Людвигу, Эйнар удостоился небрежного кивка.

— Могу я узнать, куда вы направляетесь?

— На север, — Людвиг показал надетое кольцо. — У меня священный обет, я должен проехать туда.

— Ох, мне жаль, — рыцарь-предвестник расстроился. — Я бы вам с радостью помог, но дорога перекрыта по моему приказу. Ущелье на севере кишит бандитами, а когда королевская армия ушла, они совсем обнаглели. Могут начать штурм в любой момент. Если я вас пропущу, вы не сможете проехать через них.

— А кто нападает? — спросил Эйнар и прикусил себя за губу. Пусть лучше говорит Людвиг, он же рыцарь.

— А кто их знает, бандиты да бандиты, — Дитрих пожал плечами. — В другое время это бы не было проблемой, но когда из всего гарнизоны только такой бесполезный старик, как я… Через эту деревню лежит единственный путь из ущелья на севере. Единственный безопасный, леса вокруг прокляты.

Радиация, тут угадать несложно. Эйнар сдержался, что не достать межер у всех на виду. От одного из домов шёл запах свежевыпеченного хлеба, такой сильный, что желудок заревел.

— А вы же из Стурмкурста? — спросил Дитрих. — Должно быть, странствующий рыцарь?

Людвиг кивнул.

— А вы уже слышали про островитян? Ладно, это потом, — пепельник поправил роскошные усы и повернулся к поселенцам. — Вы что, бестолочи? Где ваше гостеприимство? Разве не видите двух усталых странников? Накормите милорда рыцаря и его друга, да предложите отдохнуть!

— Простите меня, — пузатый мужчина поклонился, смотря немного с опаской. — Не желаете ли пообедать, милорды?

— С радостью, — ответил Людвиг.

Даже не спросил мнения Эйнара. Он бы не отказался, но стало немного обидно.

* * *

В доме старосты, пузатого мужчины в шляпе, ещё пахло свежими опилками. Внутри просторно, окна закрыты настоящим стеклом. Людвиг снял раскалённый доспех и насквозь мокрую куртку с кольчугой. На спине видны белые пятна от пота.

— Деревня выглядит новой, — он уселся за чистый стол и провёл рукой по гладкой доске. Даже прикасаться приятно. — Будто её построили совсем недавно.

— Можно и так сказать, — ответил староста, вешая куртку на крюк в стене. — Островитяне сожгли половину домов, когда отступали после разгрома. Пришлось повозиться, эти леса… они сложные, многие деревья прокляты, надо уметь выбирать чистые.

— Островитяне прошли здесь?

— Вся армия. Битва же рядом с нами была, несколько часов отсюда. Тут гарнизон сидел, всё шутили, что долину надо называть теперь не долиной Горящих сердец, а могилой Потухших.

— Отличная идея, — буркнул Эйнар, усаживаясь рядом и кладя топор на столешницу.

— Вот после битвы островитяне бежали в ущелье через нас.

— А много жителей погибло? — спросил Людвиг.

— Спаситель защитил, нашли хорошее место, чтобы спрятаться.

— А как вы живёте, если леса прокляты.

— Милорд, мы из гильдии лесорубов! — староста ударил себя в грудь. — У нас даже грамота от короля есть! Мы умеем жить в таких местах, у нас и дети здоровыми рождаются. Но тут непросто, да. Деревня чистая, лес поблизости тоже хороший, колодцы с водой мы проверяли, а вот в дальних лесах опасно. Да и в ущелье нельзя задерживаться дольше, чем на день, а жить уж тем более.

— А разбойники давно вас донимают?

— Нет, — староста почесал нос. — Как только из деревни ушли воины, так бандиты сразу пришли…

— Милорд Дитрих нам помог, — жена старосты поставила на стол котелок с чем-то дымящимся.

От голода свело желудок. Людвиг отвернулся и посмотрел на какие-то старые тряпки в углу, чтобы не видеть, как женщина разливает аппетитную похлёбку. Ещё немного и он бы отобрал котелок и начал есть прямо из него. Зря угрожал деревенским, вроде славные люди.

— Милости прошу, — староста поклонился.

— Ульрих, выведи его, — шепнула жена.

— Совсем забыл! — он хлопнул себя по лбу. — Старик, проваливай! Господа обедать будут, не порти аппетит. Простите, милорд.

Этой горой тряпок оказались два человека, старик с клюкой и болезненно худой паренёк. Оба, одетые в рваные обноски, мирно дремали, когда староста их не разбудил.

— Простите меня, милорд. Он недавно припёрся, мы его кормим по очереди. Сейчас прогоню.

— Оставьте его, хозяин, — сказал Людвиг. — Он не мешает, пусть сидит.

— Как угодно вашей милости, — староста выдохнул, раскланялся и ушёл вместе с женой.

Людвиг забросил в рот слишком много и обжёг нёбо за верхними зубами. А они богатые, раз едят мясо и белый хлеб, вряд ли только староста так шикует. Похлёбка слишком пересоленная, а куски морковки недоварены, но после дня голода на такие мелочи не стоит обращать внимания. Людвиг глотал, почти не жуя, отвлекаясь, чтобы вытереть бегущий с лица пот. Эйнар склонился над миской и быстро работал ложкой.

— Приходите ко мне, святой отец, — пробурчал старик, кого-то передразнивая. — Я вас накормлю, горячую воду приготовлю. Чтобы я сюда ещё раз пришёл? Тьфу!

— Ты вявенник? — спросил Людвиг.

— Прожуй сначала, — подсказал нордер.

— Ты священник?

— Да я тут единственный слепой, — старик показал пальцы, усеянные кольцами разных цветов. Белые глаза, на которых не видно зрачков, говорили сами за себя.

— Старая вредная жопа, — шепнул Эйнар.

— Я, может, и слепой, но не глухой. Сам ты жопа.

Северянин усмехнулся и продолжил есть. Паренёк, сидящий рядом со священником, натянул грязную соломенную шляпу до глаз. Сальные волосы отросли до плеч и закрывали лицо, видны только тонкие губы, которые парнишка постоянно кусал. Если присмотреться, то он кажется постарше, может, одного возраста с нордером. Паренёк заметил взгляд Людвига и тут же уставился в пол.

— А вот его пугать не надо, — сказал священник. — Он мои глаза, с ним я и хожу по миру, рассказывая истории.

— И о чём? — спросил Эйнар.

— То, о чём интересно слышать людям. Об Очищении и о том, как Старцы продали мир. И об ошибках прошлого, конечно. Люди почему-то любят, когда их пугают, что тяжёлые времена повторятся.

Нет уж, об ошибках прошлого слушать не хочется. Эйнар вытянул указательный палец, большим взвёл воображаемый курок и прицелился в висок. Людвиг тихо фыркнул, вспоминая безвременно почившего отца Мецгера. Главное, чтобы этот дед не был хотя бы вполовину таким злобным.