Александр Тюрин - Царства казака Сенцова Страница 3

2

Кажется я ухватился за одну из этих нитей. А это уже не что-то тонкое и узкое. Играет свет и тень, и вот уже готов коридор из мощных лучей. Лучи окружены ореолами, которые рождают новые пучки лучей. Свет несет меня быстрее, чем ураганный ветер осенние листья и былинки. С полминуты ничего не видно, кроме сияния. Наконец оно стало спадать…

Я лежал на берегу узкой горной речушки, плещущейся и булькающей в каменной теснине. Живой я, живой и даже довольный. Есть за меня заступники и молельники, оттого и Бог миловал. Сел я, а окрестности плывут перед глазами, словно танцуют. Не сразу угомонилось и утряслось мое «мировоззрение». Наконец эти танцы прекратились и тогда я, пошатываясь, попытался встать на ноги. А это еще что за маскарад?

Я был облачен во вполне приличную, хотя и мокрую гимнастерку странной пятнистой окраски. Шаровары совсем не похожи на те лохмотья, что прикрывали меня прежде. И сапоги новые хромовые — совсем не те чувяки, что еще пять минут назад отчаянно просили каши на моих ногах. И в теле какая-то сила, даже сытость, которой я давным-давно не ощущал. Мои собственные плечи притянули внимание своим золотым отсветом, глаз стал косить на погоны — как, я уже ЕСАУЛ? Впрочем, это чудо меня вполне устраивает…

Я видимо сильно ударился головой о что-то твердое. Давай-ка вспомню самое главное. Родился я в 1896 году от Рождества Христова в станице Кисловской Оренбургского казачьего войска. Так? Так. Когда мне было десять — не стало маменьки. Отец был тогда на воинских сборах, а мать ушла косить сено и не вернулась — наверное, звери разорвали. Есть у меня братишка и сестренка. Отучился я в Оренбургском юнкерском казачьем училище. А дальше что? Дальше, как будто сквозь закопченное стекло смотрю. Началась война с немцами? Было это или нет? Три года тяжелой войны, где нас секли пулеметы и рвала картечь. А уронили ли кадеты российский скипетр и державу, издавали ли Троцкий с Лениным свои декреты, соблазнившие простонародье? Было то или не было? Расстреляли ли моего батьку красные в счет неуплаченной станишниками контрибуции? Наступал ли я на Астрахань и Царицын под началом атамана Дутова? Видел ли на снегу порубленных и раздетых казаков, болтались ли на веревках продотрядовцы? Удирал ли я от интернационалистов через весь Туркестан, словно вор последний? БЫЛА ЛИ Манечка, Мариам, которая прятала меня в сарае, когда красные искали наших на улицах Бухары?

Или нет? Ничего этого не было. Какие революции, какие большевики, что за фантазии декадентские? Я набрался таких ужасов у какого-нибудь петербургского литератора, у Андрея Белого, например; они мастера на это дело, ети их налево. Начитался на ночь, потом выпил водки и увидел страшный сон.

Я родился в 1896 от Рождества Христова, но только не в Оренбуржье… а в станице Чистоозерной Сибирского казачьего войска. Матушка моя жива до сих пор. Хотя ее однажды украли немирные киргиз-казахи, но потом отбил казачий разъезд. Учился в Омском казачьем училище. И никакой мировой войны с германцами не случилось. В конце-то концов, чего нам с ними делить, если наши императоры родня? Не Балканы же? Балканы — наши уже пятьсот лет, с тех пор как Русь и Византию счастливо соединила уния. Русские полки в славном 1453 году помогли кесарю Палеологу загнать османов обратно в пустыню. А византийский флот помог удушить кровопийное крымское ханство. И потянулись русские крестьяне с холодного междуречья Оки и Волги в Малую Азию, виноград выращивать. И поплыли флотилии, возглавляемые знаменитым кормчим Афанасием Никитиным, на славный своими богатствами Восток. Так ведь написано в учебнике истории.

А вот у немцев с французами другое дело, глубокая неприязнь. Немцы в 1914 году крепко вломили с помощью своей «вращающейся двери»[2] и французам, и британцам заодно. У побитой Франции забрали Фландрию, и этот самый, Франш-Конте, а у вторых — Южную Африку, Судан и Египет впридачу. Во Франции после такого позорища пришли к власти «новые галлы», истинно национальное движение. Они сколотили крупные военно-промышленные тресты, потихоньку от немцев вооружили до зубов армию, выгнали всех евреев. Германия сейчас дрожит перед Францией, ждет расправы. А в потерпевшей унизительное поражение Британии победили на выборах социалисты-лейбористы. Они повесили короля за преступления династии Виндзоров — за голодную смерть миллионов ирландских крестьян и такое прочее. Еще конфисковали имущество английской буржуазии — за разграбление Индии, приведшей к гибели 36 миллионов труженников Индостана. Ну и в 1922 создали Союз Британских Советских Республик на месте Британской империи — говорят, не без помощи нью-йоркских банкиров, которые таким образом устранили британских конкурентов.

Сейчас столица Советско-Британского Союза в Бомбее, потому что англосаксонские графства, которые не хотели платить народам Африки за преступления английских работорговцев, воссоединились с Германским рейхом. А правит брито-индийскими пролетариями генеральный секретарь всесоюзной лейбористской партии, председатель верховного совета махатм, самый главный махатма — Ганди. Под знаменем пролетарского интернационализма гандисты принесли революцию в Китай. Сейчас там народная демократия.

Зато в Российской восточно-римской империи, в Великой, Белой, Малой, Червонной Руси, в балканских и малоазийских владениях России не случилось никаких бунтов и революций. Купцы пользуются господством русского флота на морях и контролем над проливами. Крестьяне осваивают мессопотамскую целину. Дворяне превратили свои земли, унаследованные от воинственных отцов, в образцовые хозяйства. Кесарь Николай, восстановив древнемосковский Земский Собор, почил в бозе в восемнадцатом году и упокоился, как и его венценосные предки, в соборе святой Софии, в столице нашей — первопрестольном Константинополе. Сейчас счастливо правит его сын Алексей. Мы снабжаем зерном всю полуголодную Европу и даже Америку, российские автомобили с рижских автозаводов завоевали кошельки и сердца обывателей по всему миру. Между прочим, в правительстве есть даже один еврей, министр финансов Лев Давыдович Бронштейн. Министр он, конечно, не ахти, рубль уж не так свободно обменивается на золото, но никто нас не может теперь попрекнуть антисемитизмом.

Я, втянув вечерний воздух словно бы до живота, вобрал в себя заодно весь окоем — бледно-розовые тона небосвода, зубастый оскал горной гряды, сочную зелень горных лугов, посматривающих на небо голубыми глазками васильков. Красотища-то какая! И вдруг грохнуло, надо мной пролетел трассирующий снаряд, который разорвался где-то за высотами на юго-востоке.