Александр Тюрин - Царства казака Сенцова Страница 4

Елки, так мы же воюем с Союзом Британских Советских Республик, с брито-индийцами, с гандистами этими! И с их союзником — народным Китаем. Российская восточно-римская империя бьется на огромном фронте, проходящем через Мессопотамию, Персию, Афганистан, Северо-Западную Индию, киргиз-казахские степи, Монголию, Приамурье. Тысячи километров фронта. Плюс еще гандисты произвели возмущения среди наших татар и башкирцев, а китайцы науськали на южносибирское пограничье не только киргиз-казахов, но и бухарцев. Но это нам, конечно, нипочем, русские в серьезном деле еще никому не поддавались, да и к тому же во главе войска стоит лично Его Святое Величество кесарь Алексей. Хотя достойно жалости, что мы в свое время увлекшись освоением Балканов, Малой Азии и Мессопотамии, отдали китайцам киргиз-казахские степи и Фергану, куда наши предки отважно проникали еще в восемнадцатом веке.

Над долиною, где я предавался приятным и неприятным воспоминаниям, резанули воздух еще несколько снарядов. Они бубухнули за юго-восточными высотами. Потом я заметил вспышки пламени и на самих возвышенностях — это ответили располагавшиеся там батареи. Надо мною разворачивалась артиллерийская дуэль, и обе стороны по нарастающей потчевали друг друга фугасами. Рассудив, что наши войска должны находиться где-то в северо-западной стороне, я двинулся туда. Раз так, пришлось взбираться по заросшему кустарником и жесткой травой склону внушительной крутизны. Запыхался изрядно и уже не хотел никуда идти, и тут — остановка по вполне «естественным» причинам. Прямо в мой пуп уткнулся со всей внезапностью винтовочный ствол. Осталось только поднять глаза и руки. Передо мной стоял казак с как будто знакомым лицом и в выцветшей гимнастерке, а рядом еще несколько русских воинов. Видимо, напоролся я на передовой пост.

— Ты с винтовкой осторожнее, они ж стреляют иногда, — предупредил я.

— А ты пароль говори, — строго и даже обиженно отозвался казак.

Какой пароль? Я должен знать пароль?

— Братцы, а может меня контузило?

Братцы не посочувствовали, снова потребовали пароль, обильно снабжая речь нотой «мля».

Сейчас-сейчас. Надо ухватиться за какую-то цепочку воспоминаний. После окончания Омского казачьего училища меня послали на Кулундинское пограничье. Так? Тогда, как раз, в Китае победила пробританская «желтая революция» и пошли одна за другой провокации со стрельбой на границе. Клюнула и меня пуля возле Кучукского озера. Потом служил я во второй казачьей дивизии, усмирявшей башкирцев, которых взъерепенили гандисты. Далее тянул лямку в казачьем полку кавалерийской кавказской дивизии, что воевала под Ведено против немирных ичкерийцев, опять-таки снабженных брито-индийским оружием. Там получил отметину от пули из браунинга. И вот уже год, как я в казачьем полку второй гвардейской кавалерийской дивизии. В составе группы армий «Юг» она продвинулась с боями из Семипалатинска до Пянджа и сейчас пробивается через Бадахшан в брито-индийский Кафиристан, нацеливаясь на центральную Индию с севера. Сегодня я в разведку ходил. Но, если я ходил в разведку, то где тогда мои товарищи, где оружие?

— Ну-ка, руки исправно вверху держи и не балуй тут. — сказал стоящий передо мной казак. — Господин урядник, кажись, шпиена поймал.

Ага, вспомнил пароль. Был он означен в том самом пакете, где задание лежало. «Афанасий Никитин».

— Афанасий Никитин. Говорил же, что меня контузило.

Урядник тут, смягчившись, велел казаку, державшему меня под прицелом:

— Пантелеев, сопроводи господина есаула до штаба. Ему и в самом деле что-то на голову упало.

Вот и конец блужданиям. Я с сопроводителем поднялся на вершину холма и стал спускаться в соседнюю долину. На склонах и в низине везде располагались войска. Я быстро узнавал их. Отборное воинство империи: первый корпус группы армий «Юг».

На склонах стояли бивуаки гренадерских полков, ниже конногвардейцы седлали своих холеных коней. Еще ниже белыми цветами раскинулись шатры второй гвардейской пехотной дивизии. А дальше полоскались на ветру штандарты финляндского батальона, далеко же занесло от родных шхер крепышей-чухонцев. Рядом с ними — лейб-гвардии атаманский полк, вон примечаю бунчук, а рядом гарцуют мощные караковые и буланые кони. Не сразу и поверишь, что атаманцы забрались в этакую пустынь. Чуть выше располагалась гренадерская артиллерийская бригада, ее гаубицы и вели сейчас обстрел. Вот у них разорвался вражеский снаряд, принеся злосчастье. Было видно, как подбегают сноровистые санитары к раскиданным возле воронки телам. Тянется на высоту конногорная батарея. Поднимаются по тропам, скапливаются на вершине егеря и донские казаки. Кажется, готовится наступление корпуса через соседнюю долину, на ту самую господствующую кручу, с которой ведут обстрел гандисты.

Казак Пантелеев довел меня до штабной палатки.

— Дальше вы, Ваше Благородие, сами. Голова-то ничего теперича?

— Теперича это не голова, а чугунный котел. Ему — ничего.

В палатке меня ждал войсковой старшина.

— Ну, наконец-то, и вы, есаул. Вахмистр Келарев и хорунжий Иловайский давно уже вернулись.

— Они живы… то есть здоровы?

— Не извольте волноваться, живы-здоровы, только вот переживали, что потеряли вас на западном склоне. Так, что вам угодно сообщить?

— Я хотел доложить… что на западном склоне есть проход, сквозной. Мы могли бы атаковать противника с неожиданной стороны.

— Позвольте усомниться. Вы что, там действительно прошли?

Как же ответить? Это было в другой жизни.

— Мне кажется, необходимо повторить разведку, господин войсковой старшина.

— А у нас на это времени нет, ставка требует начала наступления. У них свои расчеты. Так что, возвращайтесь в свою сотню.

Когда я вернулся к своим, у меня и пары минут не было, чтобы пообщаться с Келаревым и Иловайским. По телефону поступил приказ из штаба: «По коням».

Противник нас заметил, когда мы еще переваливали через высоту, поэтому стал «привечать» шрапнелью, правда с недолетом. А в долине нас ждали пулеметы. Когда до врага осталось с полверсты, кони пошли рысью, однако разрывы снарядов и пулеметные плети вовсю уже секли и драли нас.

Я уже вижу усы и бороды вражеских артиллеристов, значит пора.

— Взводными колоннами — марш.

А когда перестали прикрывать нас хилые деревца, то клинком показал, чтобы сотня рассыпалась.

— Пики к бою, шашки вон, в атаку — марш.

И конная лава пошла наметом. Ветер словно раздувал меня и исторгался назад ревом ярости. Я видел, что стальной ветер кромсает кавалерию, слышал, как вопит сам воздух, рассекаемый пулями и шашками. Не знаю, сколько наших уцелело, когда мы доскакали до вражеских линий, но ярости накопилось в нас предостаточно. Рубанул я с длинным потягом — и клинок развалил кости пулеметчика. Еще раз опустил клинок и раскупорил чей-то шлем вместе с черепом. И пошла жатва, казаки начали рубить вражескую пехоту, бросившуюся бежать из неглубоких окопов.