Александр Сухов - Танец на лезвии ножа Страница 30

– Но это всего лишь сны!

– Еще раз повторяю: дурак ты, Ромуальд! – Гном специально назвал меня столь нелюбимым именем, чтобы уколоть посильнее. – Сны, даже самые нелепые, никогда нельзя игнорировать. Иной сон тебе скажет больше, чем десяток гадалок. Напомни, что тебе напоследок наказала мамочка?

Я закрыл глаза, воскрешая в памяти мимолетное видение.

– Велела найти какого-то Громыхалу. По ее словам, он еще и мудрый, а также послед, последыш или кто-то последний – маман не успела докончить фразу… – Поймав себя на том, что невольно назвал Эриннию матерью, я осекся и замолчал.

Матео не обратил внимания на оговорку или сделал вид, что не обратил, лишь проворчал:

– Вот так всегда: эти бабы наговорят с три короба, а что нужно, ни за что не скажут. – И безапелляционно заявил: – Значит, будем искать этого самого Громыхалу!

Суть произнесенной кузнецом фразы поначалу до меня не дошла, а когда я понял то, что он хотел сказать, недоуменно захлопал глазами на ухмыляющегося в бороду карлика.

– Чего вылупился? Можешь не благодарить! Без меня ты пропадешь и никакого Громыхалу вовек не сыщешь.

Слова застряли в горле. Наконец я немного пришел в себя.

– Конечно, большое спасибо за вашу заботу, однако прошу напомнить, когда я говорил, что собираюсь искать этого Громыхалу-мудрого?

– А что тебе остается делать, мой отважный одинокий борец с преступным миром? Хочешь до конца дней своих бегать и прятаться по углам, шарахаться от каждой тени? Могу сразу успокоить: долго тебе этим заниматься не придется – в конце концов твое бездыханное тело обнаружат либо под землей в овраге, либо под водой с камушком на шее, как ты сам недавно изволил выразиться. Выполнить последнюю волю собственной матушки – для тебя единственный выход с честью выпутаться из этой дерьмовой ситуации. Благодари Создателя, что встретился со старым добрым Матео, готовым броситься на помощь первому встречному. За ним ты как за каменной стеной, можешь не сомневаться.

Было противно смотреть на ухмыляющуюся физиономию гнома, но против его убойных аргументов возразить было нечего.

– Вам-то какая выгода тащиться за мной? В вашем возрасте пора сидеть дома в тепле, а не бегать вместе с обреченными ворами, рискуя получить в голову горячий кусок свинца или холодный острый предмет под лопатку. – Я все-таки нашелся, что сказать самоуверенному умнику.

– Э… Коршун, есть у меня к вам, богам, одно дельце. – Похоже, он окончательно уверовал в мое небесное происхождение. – Пусть до поры до времени оно останется моей тайной. Насчет здоровья старика Матео не переживай – пусть не триста, а лет двести точно инфаркт ему не грозит.

Кузнец подошел к камину, вытащил из черного зева толстенную кочергу и без особых усилий прямо на моих глазах завязал узлом.

– Ну что, берешь меня с собой?.. Или как? – произнес он, отбрасывая испорченную вещь обратно к очагу.

В его голосе послышались просительные нотки. Былой самоуверенности как не бывало, и я понял, что никуда не денусь от этого гнома. Еще мне стало ясно, что впервые в жизни Коршуну повезло найти настоящего друга, не считая, конечно, одного черного как смоль пса с внешностью здоровенного волка, что в данный момент преспокойно дрых в углу гостиной.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Последующие четыре часа мы с гномом занимались тем, что прятали самое ценное в тайник, оборудованный в подвале его дома. В основном это были книги. На втором этаже располагался кабинет хозяина с шикарной библиотекой. Все перетащить в подвал было невозможно, поэтому Матео отбирал самое ценное, а я исполнял роль грузчика.

Злыдень, воспользовавшись общей суматохой, курсировал за мной взад-вперед и только мешался. Из-за него я пару раз чуть не покатился кубарем с крутой подвальной лестницы. Пришлось прикрикнуть на разрезвившегося пса, но это не возымело особого действия. Наконец он что-то учуял в подвале – крысу или еще какое животное, – увлекся охотой и наконец-то перестал путаться под ногами.

К часу дня хозяин взглянул с сожалением на оставшиеся книги, для которых не хватило места в тайнике, и вздохнул:

– Все, Коршун, заканчиваем! Через пару дней здесь будут лишь голые стены – местный люмпен быстро приберет все к рукам. Может быть, и стен не останется, поскольку любое разграбление всегда заканчивается веселой пирушкой, а по пьяни людей почему-то тянет крушить и поджигать все вокруг, особенно то, что им не принадлежит, а утащить домой не по силам.

– Скажите, мастер, чем обычно занимается местный работный люд? Как в окружении процветающих фермерских хозяйств и солидных крестьянских общин смог уцелеть ваш «Светлый путь»? Если не ошибаюсь, колхозы создавались в добровольно-принудительном порядке еще до Великой Войны, а после разгрома партократов их быстро упразднили.

– Как видишь, не все. Этот оставили. Думаю, в качестве музейного экспоната. Местные только и делают, что пьянствуют от мала до велика да шатаются по окрестностям – высматривают, где что плохо лежит. В сезон грибы собирают и отвозят на рынок или сдают оптовикам. Еще у каждого имеется свой огородик, правда, копаться в земле никто здесь не любит, поэтому урожаи собирают мизерные и все сразу же пропивают. Зато упаси господи кого-либо передвинуть забор в сторону соседа хотя бы на сантиметр. Видел бы ты, какие страсти здесь разгораются. Сколько на моей памяти было разбитых носов, выбитых зубов, горьких слез, а все из-за этих несчастных квадратных метров. Кругом необозримые просторы: паши, сей, собирай урожай. Нет же, колхозное – не мое, а за свое глотку перегрызу любому.

– Ну а вы-то чем перебиваетесь среди этой нищеты? Дом у вас прекрасный, электростанция имеется, вода горячая и холодная, даже сортир теплый, вполне современный.

– Мои кованые ограды, решетки на окна, статуи всяких зверюшек и прочие поделки пользуются большим спросом даже в столице. Живу я здесь без малого век и до встречи с тобой никуда уезжать не собирался, хотя меня уже тошнит от этих вечно пьяных рож. Возвращаться сюда я не хочу. Когда устроюсь на новом месте, загляну в эти края и заберу все из тайника. – Гном в очередной раз с тоской окинул взором опустевшие почти наполовину книжные шкафы и полки. – Жалко, все не уместилось. Книги – самое ценное из того, что у меня есть. Пропадут, без пользы пропадут.

После этих слов мастер Матео подошел к искусно замаскированному сейфу, отпер ключом массивную дверцу и небрежно смахнул его содержимое в старинный, изрядно потертый кожаный заплечный мешок. Подробно рассмотреть содержимое тайничка мне не удалось. Я заметил лишь толстые пачки купюр, упакованные в прозрачный пластик и перевязанные цветными ленточками документы, еще с десяток больших и маленьких мешочков. Сверху кузнец бережно положил на это добро несколько книг в старинных кожаных переплетах.