Сергей Костин - Пепел Ара-Лима. Страница 30

Маг сморщил лицо, покрытое вечно гноящимися волдырями:

— Простить нетрудно, мой мальчик, — отодвинул книгу, спрятал усмешку в губах, покрытых коркой. — Горгоний слишком мудр, чтобы обижаться на верховного Императора Кэтера. Тем более, в день его рождения. Надеюсь, эти жирные свиньи, что считают себя владельцами твоей империи, славно веселятся наверху?

Прощеный Каббар улыбнулся. Он знал, насколько Горгоний не любит кэтеровскую знать. Знал, что старик не любит скучных разговоров про богатства и развлечения, о которых только и говорят вельможи. Маг всегда презирал роскошь. Однако, при всем при том, Горгоний никогда не отказывался от щедрых подношений, которыми его одаривал Каббар. Куда только они исчезали, не знал даже он, Император. Подвалы столицы Кэтера Трибы бездонны.

— Как поживает Королева? — маг сделал вид, что не заметил, насколько неприятен последний вопрос Императору. — Надеюсь она в добром здравии? Я каждый день молюсь, чтобы боги послали ей здоровье и удачу.

Три года назад Император, следуя устоявшейся многовековой традиции и исходя из собственных политических интересов, взял в жены дочь фессалийского царя принцессу Стинию. В обмен на обещание не нападать на Фессалию, вместе с двумя легрионами фессалийских солдат, Каббар получил два миллиона стеронов золотом, и в придачу, милое создание, которую сразу же после обряда спрятал в хорошо охраняемой башне, рядом со своим дворцом.

За все время их супружеской жизни Стиния готова была два раза подарить Императору наследника, но оба раза все заканчивалось неудачей. Горгоний знал, что в высших кругах Кэтера поговаривают о том, что Император Каббар гораздо удачливее на поле боя, нежели в постели у Королевы. Маг также помнил, что по старому закону, если Королева и в третий раз не сможет осчастливить Императора, то ее ожидает позорная смерть.

— Королева готовится стать матерью, — Каббар поморщился от вопроса Горгония. — Мои предсказатели обещают, что наследник родится сильным и здоровым.

— Как и ты, мой Император, — склонился маг, стараясь, чтобы Каббар не заметил ехидного блеска его глаз.

Он один знал, как далеки слова Императора от истины. Звезды, выстроившиеся на небесном своде Кэтера говорили Горгонию совсем о другом.

— Кстати, я приготовил небольшой подарок. Надеюсь, он тебе понравится. Идем со мной, император Кэтера.

Маг сполз со стула и направился к дальнему углу комнаты, где находилась крошечная дверь.

— Не сочти за унижение, пригнись, — попросил маг, первым проходя в низкий проем.

Каббар, согнувшись, проследовал за магом. Он еще никогда не был здесь, в секретной комнатке мага. Раньше, на вопросы относительно железной двери, Горгоний уклончиво отвечал, что за ней хранятся опасные реактивы.

Пискнула под кованым сапогом крыса, пахнуло в лицо спертым воздухом. Каббар на мгновение остановился, почувствовав запах, который он не спутал бы ни с одним земным запахом. Так сладко могла пахнуть только кровь.

К его удивлению комната была хорошо освещена. На трехногих подставках горели толстые свечи, дающие достаточно света, чтобы во всех подробностях рассмотреть убранство секретной комнаты мага.

Совсем крохотное помещение. Несколько шагов в длину, несколько короче в ширину. В самом центре железный стол, на котором еще сохранились следы крови. Каббар знал — чьей крови. Камеры подземелья пополнялось практически еженедельно.

Рядом со столом, в полу, отверстие, уходящее глубоко под землю. Выносить и хоронить человеческие остатки слишком дорого для императорской казны.

Каббар поморщился, разглядев на столе причудливые инструменты для работы с человеческими телами.

— Считаешь, что я жесток с материалом? — спросил маг, заметив исказившееся лицо императора.

— Тебя считают ужасным, — признался Каббар, обходя стороной отверстие в каменном полу.

— Ужасным? Как интересно. Даже ужаснее тебя, мой Император? Как же заблуждаются люди!

— Но это действительно так. Здесь, в подземелье ты творишь свои страшные вещи. Твое имя вызывает страх у людей. Я уже не говорю о пленниках. Как только они узнают, что путь их лежит в подземелья императорского дворца, они готовы самостоятельно проститься с жизнью, нежели оказаться здесь, на этом ужасном железном столе.

Горгоний ничего не ответил императору. Конечно, он мог бы сказать, что в отличие от Каббара, который осуждает людей на долгий плен и отчаяние, он, маг Горгоний, дает скотам легкую смерть.

— Оставим пустые разговоры, Каббар. Я привел тебя сюда не для того, чтобы выяснять кто из нас внушает больший страх друзьям и врагам Кэтера.

— Согласен, великий маг! Я помню, зачем мы здесь. Но не вижу своего подарка? Или это очередная порция яда, от которой три дня валяешься в мягких постелях и ничего не помнишь?

— Лучше, Каббар. Гораздо лучше, — маг поманил императора поближе. — Стань здесь, верховный Император Кэтера. И посмотри сюда.

Горгоний указал на каменную стену, напротив которой находился сам.

— Долгими ночами я готовил заклинание, которое было бы достойно стать подарком для моего Императора. Я знаю, что ты желаешь больше всего. Я вижу это, проникая в твои мысли и видя твои сны. Ты ищешь ответа на вопрос, который мучает и меня. Жив ли наследник? И если жив, где он сейчас и что делает. Или я не прав.

— Ты прав, маг, — Каббар предпочел согласиться с Горгонием. Мысли о спасшемся наследнике не часто посещали его, но в связи с последним разговором о создании зелья бессмертия узнать местонахождение наследника было бы весьма полезно. — Тысячи моих шпионов наводнили мир, ища следы аралимовского щенка. Но пока все тщетно. Он словно испарился.

— Верю, что смогу помочь тебе, Каббар, — маг вынул из углубления в стене крошечный пузырек с черной жидкостью. Несколько капель дурно пахнущей жидкости упали на его ладонь. — Я приготовил зелье, выпарив над священным огнем тысячу человеческих глаз. Неприятное, скажу, занятие. Люди так противно визжат, расставаясь с такой мелочью, как глаза.

Горгоний растер капли между ладонями. Каббар, чувствуя, как к горлу его подступает тошнота, заметил, что между ладонями Горгония засветилось колдовским огнем сияние. Маг подошел к каменной стене, встал напротив нее и заговорил тихим голосом:

— Да станет твердь водой, а вода воздухом. Да станет далекое близким, а до высокого рукой дотянуться. Да придет к нам мудрость твоя, Хамхел-Рокха! Раствори соль земную, раствори соль водяную. Призови материю, подвластную тебе и сделай глаза наши всевидящими. Повинуйся именем солнца, повинуйся именем луны, повинуйся Хамхел-Рокха!