black__tiger - Зеркало иллюзий Страница 30

Северус задумался, но теперь уже Ремус принялся допытываться:

— Как ты вычислил, что я – оборотень?

— Ты думаешь, я – идиот?

— Я не думаю… – “Я знаю. Мы все были идиотами. Все пять этих лет”.

— Тогда сам не будь дураком: нельзя же год за годом пропускать уроки с постоянной периодичностью в четыре недели – при том, что пропуски раз за разом совпадают с полнолуниями – и всерьез рассчитывать, что этого никто не заметит! Да еще придумать отмазку, которая не выдерживает никакой критики: к больным родственникам тебя провожал бы декан, а не медик! И не на ночь глядя.

— Это не я придумывал, – только и смог огрызнуться Люпин. – Претензии – не ко мне. А откуда ты знаешь про родственников?

Снейп прикусил язык.

Ли‑ли… Лили, с которой слизеринец поссорился… а раньше – дружил.

— Тебе сказала Эванс? А ты? Ты – поделился с ней своим… открытием?

Оууу… вот это зрелище: покрасневший, как девица, Снейп…

— Значит, Эванс тоже знает? Давно?

— Еще до той моей вылазки.

— А мы так и не поняли, что она — в курсе. Она хорошо сохранила твою тайну.

— Твою, Люпин. ТВОЮ!

Пока Снейп и Люпин выясняли отношения, Блэк по старой привычке раскачивался на стуле и время от времени принимался возмущаться:

— Чем вам не угодили “Три метлы?” Там хотя бы приличное сливочное пиво!

— Сливочное пиво везде одинаковое, — заметил Петтигрю, отхлебнув из своей бутылки. — Ты же знаешь, что условия диктовали не мы.

— Ну, чем ЕЙ не угодили “Три метлы”?

Условия диктовала Эванс. Свидание в “Кабаньей голове” было ее идеей: в этот трактир почти не заглядывали ученики и рандеву имело все шансы остаться незамеченным. Теперь они с Поттером за отдельным столиком выясняли отношения, а три Мародера и Снейп напряженно следили за течением переговоров, бурных и порожистых, как речушки в Пеннинских горах. Надо ли уточнять, что за речушку играла Лили, а Джеймс — за сплавлявшийся по речушке каяк, только чудом до сих пор не перевернувшийся? Говорила преимущественно Эванс — громко и очень эмоционально, так что кроме эмоций ничего было не разобрать.

Видеть Эванс и Поттера вдвоем Снейпу было — нож острый… это при том, что за пару недель до встречи Поттер в приступе гриффиндорского благородства заявил, что отказывается от всяческих притязаний на Лили Эванс. Да–да–да, несмотря на подновленную настенную роспись в гриффиндорской спальне и недавнюю депрессию, и ехидное замечание Снейпа:

— Это после того как тебя раздражал один только факт моего существования?

— Докажи, что я ошибся! Что раздражался на пустом месте.

— Чего ради?

— Хорошо, давай докажем оба. Давай… давай вынесем пока за скобки Лили Эванс.

— Что?!

— Что слышал. Давай оба забудем на время, что она существует. Я не отказываюсь от Эванс и не требую того же от тебя, просто давай оставим выбор — за ней. И согласимся с ним.

И еще откуда‑то нашлись силы усмехнуться:

— А зачем, Поттер? Мы были друзьями. Лучшими. А теперь даже и не друзья.

— Может, хватит о девчонках? — попытался перевести стрелку Питер.

— Хватит — так хватит… А кто ей об этом скажет?

— Никто. Письмо пошлем.

Люпин услышал хруст, перехватил взгляд Снейпа, забрал у него из рук перо и пробормотал “Репаро!”

— А знаешь, я ему тоже завидовал.

— Ты? А ты разве это умеешь?

— По–хорошему — почему бы и нет? Я и тебе завидую.

— Мне‑то за что?

— За то, что ты нормальный, и за то, что способен помочь чужой ненормальности.

— Ну, с ненормальностью — это ты перехватил…

— Мы оба знаем, что это правда. Можно обманывать других, но врать самому себе — последнее дело. Ты же сам мне это говорил. А Поттеру позавидовать сам Мерлин велел: и учится блестяще…

— Не он один, — Снейпу, не удалось задавить обиду.

— И летает как скопа, и звезда квиддича…

Люпин перечислял спокойно, отчего Снейп завелся еще больше:

— А квиддичу с чего завидовать? Просто игра, в которой того и гляди башку снесут, если не поостережешься. Дешевая популярность…

— А ты себе тоже не ври, — посоветовал Люпин. — Квиддич — это не только игра. Отличников много: и ты, и Лили, и Сириус… Но учишься ты для себя. А играешь — за что‑то большее. Это не просто популярность, это — статус. Этому — стоит позавидовать.

— Вы‑то ведь не завидуете!

— А для нас важнее другой статус: не звезда, не отличник, а друг.

…Лили была зла. Ох, как она была зла! На себя. На условие, так невовремя пришедшее ей в голову — а казалось: так кстати… На Поттера, который за первый же месяц шестого курса реально ее ДОСТАЛ! Но кто мог подумать, что он примет дурацкое условие всерьез? И кто мог поверить, что у него — получится?

Пришлось поверить; и не словам Поттера — собственным глазам: вон, сидят… голубки!

Но особенно Лили злилась на Снейпа. От одной мысли о нем ей делалось плохо. Как он посмел так ее подвести?! Мало того, что за целое лето не нашел времени помириться, так теперь еще и проигрывай из‑за него? Ну, нет… не выйдет!

Лили решительно встала и направилась к угловому столику. Джеймс плелся за ней с таким видом, будто провалил двенадцать СОВ из двенадцати возможных.

— Что ей не понравилось? — испуганно прошептал Петтигрю.

— Я же предлагал, чтобы разговаривал Сев, – огорчился Люпин.

Блэк смешно сморщил нос:

— Ты же знаешь, что с ним ОНА не захотела!

Поттер расстроенно плюхнулся на зарезервированный для него стул. Блэк тут же вскочил и галантно придвинул Лили свой; Эванс проигнорировала галантность и долгую минуту сверху вниз рассматривала четверку — то есть уже пятерку — с высоты своего не слишком внушительного роста и непоколебимых принципов.

Питер под ее взглядом съехал на самый краешек стула; будь собакой он, а не Блэк — еще и уши бы прижал. Блэк, воспользовавшись затишьем, огляделся, не обнаружил ни одного свободного места за столиками и недолго думая призвал табурет из‑за барной стойки.

— Значит, мальчики благородно предоставили мне право выбирать? — осведомилась Лили. — Между вами двумя? Как будто на свете больше никого не существует? – каждое слово источало яд; Шляпа, должно быть, сошла с ума, когда распределила Эванс в Гриффиндор.

— Э–э–э… Эванс… — Блэк подергал ее за рукав мантии. — Садись. Ты привлекаешь внимание.

— Да неужели? — Лили тряхнула рыжей гривой, прищурила глаза; из‑под ресниц били зеленые молнии. — Не больше, чем ты со своей табуреткой!

— Я привлекал бы куда больше внимания, если бы сидел на полу! Не отвлекайся, Эванс.

Лили вернулась к теме:

— Друзья, значит?

Сириус снова перебил:

— Говори тише, Эванс.

А Ремус добавил:

— Пожалуйста!.. — подразумевая не только громкость. Он — единственный из всех — понял.