Рисс Хесс - Planescape: Torment: "Пытка Вечностью" Страница 30

Я услышал его голос. Оба его голоса. Один выл и просил о последней милости. Его обладателя убили. Он затерялся в небытие миров и был отвергнут всеми и всюду. Другой соглашался в ответ на просьбу отдать ненужное, соглашался грубо, немногословно и не слишком разборчиво. Но соглашался.

— Во имя всех кругов Баатора — что с ним снова сделали? — вопрошал пространство Морти.

— И я смогу разговаривать с мертвыми? — спросил я у Мэри. Той понадобилось время, пока зомби восстановят подвижность ее челюстей.

— Да. Но не все… Некоторые долго мертвы… Слишком долго…

Они были мертвы долго, как и я. И им я не смогу сказать ни слова.

— Мэри, мне нужно знать, как попасть к Молчаливому Королю.

Мэри безмолвствовала. Зомби не делали попыток помочь ей ответить.

— Пойми меня. Я должен отправляться дальше. Ты же все знаешь, ты знаешь, что это не конечная точка моего пути. Харгримм не хочет выпускать меня. Или боится. Прошу, сделай так, чтобы меня отпустили. Ведь я прошу лишь сочувствия, — и это действительно было так. Я просил сочувствия, почти изнемогая под гнетом той силы, что только что была мне предложена. Я держался. Я могу обрушить стены Залов Мертвых. Я мог уничтожить все вокруг.

Я замер. Мэри кивнула.

— Наппрравво ессть аркка, — лохмотья ее руки были подняты и мне указали на арку, — В ней ппоррталл. Заходя, думаешшь о корроле. Закрываешь глаза. Пока я жживва, двеерри откроютсся.

Я сделал, как она мне сказала.

Так гибнут миры. Так завершает свой поворот история. Молчаливый Король- фигура из прошлого, для них, умерших Когда-то и живших вновь.

Я увидел его. В каменном мешке с одной наглухо запертой дверью нас было пятеро: я, Дак'кон, Морти, Харгримм и Молчаливый Король.

Харгримм не ожидал увидеть нас. Он был подле королевских останков.

— Об одном прошу — не приближайтесь к нему, — голос жреца. — Замыслы короля были непредсказуемы, воля его была непреклонна. Силой своего желания он заключал здесь всех, кто был против его воли, уничтожал лазутчиков Крысиного Короля.

— А теперь его нет, — произнес я и шагнул к трону, на котором покоился череп и две бедренные кости.

— А теперь… можешь посмотреть на то, что осталось от нашей, так и не достигшей своего величия культуры. Король оставил нас, поддался искушению Истинной Смерти. Скоро даже пыль в этой комнате перестанет напоминать о нем.

— Когда это случилось?

— Даффноо… — шепот Мэри эхом прокатился по тронному залу. Харгримм взглянул на пыльные очертания голубоватой дымки портала, из которой та вышла, поддерживаемая двумя слугами- зомби.

И тишина, густая как пыль, что лежит здесь уже много веков, покрыла пространство и время вокруг нас. Я не мог дышать этой тишиной. Зал мертвых. Теперь я понял, где хранилась смерть. Она исходила из такого места. Что давала смерть Сигилу — ничего. Что давала смерть мирам — мне еще предстояло понять. Но я уже ощутил тот момент, когда умираешь, тот самый осмысленный уже не из жизни страх умереть, его-то я успел опробовать на вкус, прикоснуться к нему. Страх умереть много раз обрывал все нити, что связывали меня с миром, и даже, когда я возвращался, он еще несколько мгновений присутствовал со мной, теперь я ощутил его — ноющий в груди, задумчивый и уставший — уставший страх моих нескончаемых смертей.

Такой же страх осел и здесь. Он утратил свою остроту, свою неуемную жалость, свою злобу и ненависть. Он задержался здесь, как зола сожженных книжных страниц на дне камина. Густая паутина его обволокла снаружи Харгримма и Мэри. Это он, страх смерти, неосознанный, забытый и навсегда обсыпавший всех жертв этого кладбища душ, мешал им ходить, говорить и отгадывать загадки про жизнь. Мэри отдала страху практически всю себя.

— БУДЬ ОНО ВСЕ ТРИЖДЫ ПРОКЛЯТО!!! — закричал жрец. — ОН НЕ ИМЕЛ НИКАКОГО ПРАВА УМЕРЕТЬ!

— Кто же теперь правит в Залах Мертвых Народов?

— Нам ничего другого не остается. Все нам верят и думают, что мы, как и прежде выполняем волю давно уж забытого правителя. Не так-то это легко, как они думают, — Харгримм устало прислонил свой посох к спинке трона. Затем он снял с сидения останки короля и аккуратно, но безо всякой почтительности сложил их на пол. Жрец сел на свое почти законное место короля. — Мне бы так о многом хотелось его спросить.

— Почему же вы не откроете вашему народу правду?

— Если мы ее откроем… если о смерти короля узнает Акаста — глава упырей, узнает Многие — как — Один — Крысиный Король, узнают живые… все, чего мы добились, погибнет вместе с нами. От того, что ты видишь здесь, останутся лишь горстки каменной пыли и пепла. Сами Многие — как — Один придут сюда, чтобы произнести свои заклятья и не оставить от наших залов камня на камне. Им нужны слуги, а слугам нужна еда. Люди будут хоронить здесь своих мертвых, а крысы подъедать все то, до чего дотянутся. Таких, как мы, больше нет. Мы мертвы. Мы свободны. И мы, по крайней мере большинство, разумны. Ради этого стоит сохранить нас! Мы нужны вам, живым! Ведь кто знает, что сможет дать вам смерть, когда жизнь и планы отвернутся от вас.

— Ты отпустишь меня, Харгримм? Я даю слово молчать о том, что здесь увидел.

— Да, — шепнула Дохлая Мэри, и ветер, бесшумный ветер подземного зала прошелестел ее голосом в каждом уголке. Ветер ее мертвого голоса укрыл пледом пыли короля- жреца, которому предстоял еще долгий путь в бесконечность, наедине со своим неживым народом, с теми, кто разделит его смерть и его вечность…

Он ответил

— Да. — Так тихо, что я лишь смог почувствовать, но не услышать его слова. Он ответил «Да».

16. Залы Затопленных Народов

Жизнь после смерти продолжала кипеть вокруг меня. Загадка еще не была разгадана. Я шел мимо облизывавшихся упырей и угрюмых зомби, вслед за мной плавно фланировал Морти, в некотором отдалении от него шел Дак'кон. Мы шли в комнату, где лежал труп Соего.

Харгримм обещал встретить меня у дверей, ведущих в Залы Затопленных Народов, так он их назвал… И если бы не слова Дак'кона…

— Я желаю говорить с тобой, — раздался его голос, как только мы оказались вне тронного зала.

— Дак'кон?

— Я желаю ЗНАТЬ, что станет с тем, кого убили.

— С оборотнем? — спросил я.

— С оборотнем. С тем, чье знание было порабощено плотью.