Павел Кузнецов - Мечом и сердцем Страница 31

Наконец, в зале воцарилось некое подобие порядка. С противоположных сторон от стола совета поднялись представители двух самых влиятельных групп, которых примирял друг с другом лишь авторитет вдохновителя переворота, ныне покойного. В воздухе запахло угрозой, а группа прихлебателей предыдущего Главы Совета, выросшая на этом шатком союзе, чуть ли не сползала под стол, желая спрятаться от надвигающей политической бури, которая обещала в первую очередь смести эту молодую поросль новой власти. Однако здравый смысл на этот раз победил, его выразил мало известный, но подающий большие надежды политик, глава небольшого, но сплоченного рода, который уж точно не мог претендовать на что-то перед лицом сильнейших. Понимая это своё положение, он встал и спокойно сказал.

- Господа члены Совета! Я предлагаю сначала разобраться с убийцами Главы, ведь здесь, вполне возможно, какой-то очередной заговор. Не на нашего ли... союзника покушаются заговорщики? Предлагаю также взять его под надёжную охрану, чтобы исключить саму возможность успеха заговора, так сказать, в зародыше. И думаю, по праву охрану союзника следует поручить сборной десятке из равного представительства уважаемых всеми нами великих родов.

Выступление молодого политика понравилось всем, оно сразу сняло повисшее в воздухе напряжение. Оратор затронул самые важные темы, предложил пути их решения, которые были удобны всем сторонам надвигающегося конфликта. И здравый смысл возобладал.

- Поддерживаю, - сказал представитель правой стороны.

- Поддерживая, - сказал представитель левой стороны. - И предлагаю кандидатуру Главы Совета. - Снова лёгкое напряжение. - Господин маг взял на себя смелость и предложил правильное решение в это тяжёлое время, поэтому считаю правильным предложить его кандидатуру.

После лёгких дебатов практически единогласно было принято решение, и зал вздохнул с облегчением. Утихли любые споры, все переваривали случившееся. Новый председатель поклонился, принял клятву верности интересам и решениям Совета, и предложил выслушать начальника охраны. Все взоры тут же обратились к мнущемуся в проходе гвардейцу. Тот быстро взял себя в руки, и прошёл к трибуне.

- Сегодня ночью, около трёх часов, господин председатель возвращался с ночной прогулки, - по залу прокатилась волна смешков, - мол, знаем мы эти прогулки, по бабам. Гвардеец закашлялся, явно расслышав особенно образные реплики, пытаясь кашлем скрыть смех. - Возле входа в здание Совета, где господин председатель проживает..., простите..., проживал, последнее время, его встретил гвардеец в полном гномском доспехе, и произвёл выстрел в упор из гномского многозарядного арбалета. Магическая защита выдержала две стрелы, остальные три взорвались при попадании и изрешетили тело осколками. Глава Совета умер на месте. У меня всё.

- Вы не сказали самого главного, уважаемый: кто был этот нападавший, - вкрадчиво напомнил о себе вновь избранный Глава Совета, отрабатывая оказанное ему доверие.

- Гвардеец Элеон эль Брайан.

- Его задержали и допросили, как положено?

- Да. После случившегося я сразу вызвал сыскарей, и его взяли по горячим следам, хотя он особо и не скрывался. Гвардеец как раз сдавал своё вооружение. Он сознался сразу. После смерти альты Кассандры "ему не хотелось жить, но уходить из жизни без отмщения он не мог". Таковы его слова, сказанные следствию.

По залу прошёл ропот. На этот раз вчерашний оратор встал, и, гордо подбоченясь, провозгласил.

- Я же говорил, что не только мне одному не по душе убийство этой альты! Я очень надеюсь, что наш новый Господин Председатель не повторит ошибок старого. Прошу уважаемых членов Совета вернуться к рассмотрению вчерашнего предложения господина Герона. Предлагаю все возможные действия против... одиозных, известных личностей, обсуждать на Совете.

В зале зашумели, но Глава Совета быстро навёл порядок, и предложение было принято единогласно. Однако в зале по-прежнему царила недоговорённость. Магам нужен был козёл отпущения, на которого следовало списать гибель Главы; при этом всем более-менее вменяемым членам совета было понятно, что при нормальном расследовании никого выше гвардейца найти не удастся. Также существовала вероятность, что никого выше и не существует вовсе. Если уж весь предыдущий состав Совета был принесён в жертву не совсем понятным политическим амбициям, то жизнь одного человека, пусть и главы нового Совета, уже не стоила ровным счётом ничего. Теперь каждый, кто имел в руках силу, мог казнить и миловать, и многих вполне устраивало подобное положение вещей.

Но достигнутый баланс интересов следовало скрепить кровью и, желательно, кровью какого-нибудь опасного противника. Таковой тут же нашёлся. Совет постановил взять под арест Командора гвардии, а, по мере раскручивания клубка врагов, в топку гражданской войны полетели и все его капитаны. Господа члены совета покидали зал, совершенно довольные собой, а по городу уже неслись пятёрки магов, выискивая ни в чём не повинных гвардейцев по злачным местам, где те проводили свои увольнения.

И вот в этот-то растревоженный улей и въезжала сейчас карета баронета Вереска эль Дарго с невестой.

Семейные ценности

Я расположился на облучке, и лениво подгонял лошадей, которые, собственно, в этом не нуждались. Четвёрка была хороша. Альты знали толк в лошадях и не знали меры в деньках; так что не поскупились на лучшее, до чего смогли дотянуться в ближайшем к месту посадки городке.

Конечно, мне самому по статусу было не очень-то положено вести лошадей, о чём доверительно сообщил лейтенант на городских воротах; он не учёл, что с гвардейца где сядешь, там и слезешь. Простой аргумент о скоропалительной гибели кучера и неспособности охраны обеспечить надлежащий порядок на дорогах, чуть не закончился дуэлью с лейтенантом. Не обошлось, правда, и без скрытой издёвки: мол, стоите тут, деньги из людей вымогаете, а там убивают. Но вовремя появился капитан, быстро расставивший все точки над "и". В итоге мы ограничились рукопожатием и взаимными извинениями, вкупе с довольным блеском в глазах: оба были не прочь подраться, что сразу подняло нас в глазах друг друга.

Впрочем, в городе накал страстей никуда не исчез. Все, кто был достаточно силён, горели желанием подраться, а кто был слаб - попрятались по норам, и не высовывались лишний раз на улицу.

Ночь всё более отчётливо вступала в свои права, вытесняя скудный дневной свет обложенного облаками светила. Мы въехали на плохо освещённую улицу, единственный фонарь которой почти потух. Я поправил лежащий рядом на продолжении сидельной лавки арбалет.