Кэтрин Куртц - Хроники Дерини. Книга 2. Высший Дерини Страница 34

В другой комнате епископ Кардиель напряженно сидел в кресле у окна. Дункан стоял на коленях перед ним.

Хотя руки Дункана были связаны, он сложил пальцы в молитвенном жесте и опустил их на подушку второго кресла. Несмотря на низко опущенную голову, голос Дункана звучал твердо.

Серые глаза Кардиеля, внимательно слушавшего рассказ, старались, казалось, проникнуть в мозг Дункана.

— Не знаю, сколько человек я убил. Может быть, четверых или пятерых. Нескольких ранил. Но когда Горони бросился на меня с ножом, я схватил его и использовал как щит, не думая о том, что он священник. Аларик был совсем плох. Он убил только одного человека, насколько я знаю, и я должен был защищать его. Горони был моим заложником, пока я помогал Моргану вырваться из рук бандитов. И в результате пожара, вспыхнувшего во время битвы, сгорела часовня.

Кардиель спросил:

— Именно тогда ты обнаружил себя как Дерини?

Дункан кивнул.

— Когда Аларик пытался открыть дверь, оказалось, что она заперта снаружи по распоряжению Варина. Аларик раньше пользовался своим могуществом, чтобы открывать замки, но сейчас он был в таком состоянии, что это было ему не по силам. Так что мне пришлось выбирать: или открыться в том, что я Дерини, или погибнуть. И я сделал выбор. Я использовал могущество, чтобы открыть замок и выйти наружу. Горони, увидев это, начал кричать. За ним о святотатстве и богохульстве завопил Варин.

Когда мы ушли, вспыхнула часовня. Мы ничем не могли помочь, поэтому с тяжестью в душе вскочили на лошадей и ускакали. Думаю, пожар спас нас от преследования и смерти. Если бы за нами была погоня, нас обязательно бы схватили. Аларик был очень слаб.

Дункан опустил голову, закрыл глаза, стараясь изгнать из памяти ужасные события.

Кардиель покачал головой.

— А что же было дальше? — мягко спросил он.

К концу повествования голос Моргана окреп и приобрел обычные интонации. Морган взглянул на прелата.

Лицо Арлиана было строгим и замкнутым, но Морган мог почти поклясться, что на этом красивом лице промелькнуло оживление. Затем взгляд Арлиана скользнул вниз — на руки, сложенные на коленях, на епископское кольцо, излучающее свет. Он поднялся и, отвернувшись от Моргана, заговорил ровно и бесстрастно:

— Аларик, как вы проникли в Джассу? Ваша одежда говорит о том, что вы раздели двух бедных монахов Томаса. Вы им не причинили вреда, надеюсь?

— Нет, Ваше Преосвященство. Вы найдете их спящими под главным алтарем собора. К сожалению, это был единственный способ добраться до цели, не причинив никому вреда. Ручаюсь, что они проснутся в добром здравии и без всяких неприятных последствий.

— Ясно.

Арлиан задумчиво посмотрел на коленопреклоненного Моргана, затем заложил руки за спину и отвернулся к окну.

— Я не могу одобрить твои действия, Аларик, — сказал он.

Морган вскинул голову, с его губ рвались яростные протесты.

Арлиан оборвал его.

— Нет, не перебивай. Я сказал, что не могу одобрить твои действия. Пока. В твоем рассказе есть кое-какие детали, которые мне хотелось бы уточнить. Но сейчас не время говорить об этом. Может быть, Кардиель и Дункан закончили беседу…

Он подошел к двери и широко распахнул ее.

Морган встал на ноги, с любопытством глядя вслед епископу, который вышел в большую комнату.

Дункан сидел в кресле у окна. Кардиель устроился у другого окна, подперев голову рукой, удобно лежащей на подоконнике. Увидев вошедших, он хотел заговорить, но Арлиан предостерегающе покачал головой.

— Нам нужно сначала переговорить между собой, Томас. Идем. Охранники могут остаться с ними.

Арлиан открыл дверь, и в комнату быстро вошли солдаты, держа мечи наготове. По сигналу Арлиана они выстроились, загородив вход, с суеверным страхом глядя на пленников.

Когда дверь за епископами закрылась, Морган медленно подошел к кузену и сел в кресло рядом с ним. Он слышал дыхание Дункана за собой, когда, наклонившись, приложил лоб к прохладному стеклу окна, закрыл глаза и постарался сосредоточиться.

— Надеюсь, мы не совершили ошибки, Дункан, — мысленно передал он кузену. — Если Арлиан и Кардиель не поверили нам, то, несмотря на наши добрые намерения, нам уготован смертный приговор. Каково твое мнение о Кардиеле? Как он отнесся к твоему рассказу?

Ответ последовал после долгой паузы:

— Не знаю. Действительно не знаю.

Глава 10

—  Ну, так что же ты думаешь о Моргане и Дункане? — спросил Арлиан.

Два мятежных епископа стояли в личной молельне Кардиеля. Двери были заперты изнутри, а снаружи стояли бдительные стражи из личной охраны епископа Джассы.

Арлиан облокотился на алтарную ограду. Пальцы его нервно перебирали массивную серебряную цепь, на которой висел нагрудный крест.

Кардиель, будучи не с силах справиться с волнением, широкими шагами ходил взад-вперед, энергично жестикулируя.

— Слушай, Денис. Хотя и следовало бы быть более осторожным, но я все же склоняюсь к тому, чтобы поверить им. Их рассказ очень правдоподобен, в отличие от тех, что мы слышали раньше. А кроме того, он во многом согласуется с рассказом Горони, хотя события трактуются с другой точки зрения. Честно говоря, не вижу, как они могли поступить иначе и остаться при этом в живых. Я, наверное, на их месте сделал бы то же самое.

— Даже применил бы магию?

— Если бы мог, да.

Арлиан в рассеянности прикусил одно звено цепи:

— Мне кажется, ты смотришь не с той позиции, Томас. Дело не в том, что они сделали, а в том, что они применили магию.

— Но они применили ее для спасения своих жизней!

— Но мы всегда учили народ, что магия — это зло, грех.

— А может быть, мы неправы. Так бывало не раз. Ведь если бы Морган и Дункан не были Дерини и явились бы к нам за прощением, то они были бы прощены.

— Они Дерини, они отлучены от церкви, и грехи им не отпущены, — сказал Арлиан. — Ты должен признать, что основное их прегрешение в том, что они Дерини. А разве это правильно? Разве справедливо судить человека за то, что он родился Дерини? Ведь они же не сами выбирали себе родителей!

Кардиель яростно потряс головой:

— Конечно, несправедливо. Это так же смехотворно, как говорить, что человек с голубыми глазами лучше, чем с серыми. Ведь цвет глаз изменить невозможно, — он порывисто махнул рукой. — Человека можно судить только по его делам, а не по цвету глаз, расе и тому подобному.

— У моей матери были серые глаза, — засмеялся Арлиан.

— Ты знаешь, о чем я говорю.