Ольга Романовская - Перстень Мериада Страница 35

Не слушая того, что набегу пыталась сказать одна из служанок, караулившая у лестницы, Стелла, не останавливаясь, прошла к себе, на ходу стянула перчатки и, хлопнув дверью, кинула их вместе с хлыстом на каминную полку в малой гостиной.

— Уже вернулась? — спросил сидевший у стола Наваэль.

Девушка вздрогнула.

— Как Вы меня напугали, дядя! — облегчённо выдохнула она.

Стелла приготовилась к взбучке, но её не последовало. Король не отругал её за нерегламентированную прогулку по городу, хотя в его взгляде читалось осуждение. По сути, он был прав: она обещала предупреждать его при каждой отлучке, но ведь он был занят…

Опустив глаза, принцесса подошла к дяде. Король по-прежнему молчал, внимательно следя за её движениями.

— Дядя, Вы па меня сердитесь?

— Как сказать! — усмехнулся Наваэль. — Сердиться на тебя бесполезно, ты бы всё равно не выполнила своего обещания. Но, пожалуйста, впредь не давай обещаний, которых не сможешь сдержать.

— Хорошо. — Она чувствовала себя почти преступницей.

— Тебе здесь скучно? — Его взгляд стая теплее

— Да. В Лиэне у меня было больше развлечений.

— Тогда умойся, переоденься и приходи на чай. Я хочу, чтобы сегодня ты выпила его у меня, если, конечно, ты не против.

— Что Вы, дядя! Я, с удовольствием, — улыбнулась Стелла.

После чая дядя поговорил с ней о театре, выясняя, какие именно пьесы ей нравятся, из чего девушка сделана вывод, что Наваэль намерен на днях "вывести её в свет".

— А теперь я хочу кое-что тебе показать, — таинственно сказал король.

Заинтригованная, Стелла последовала за ним. Миновав знакомый коридор, куда выходили двери личных покоев короля, в том числе, и Малая зелёная гостиная, в которой они пили чай, свернули направо, Наваэль отворил перед ней тяжёлую дверь, возле которой вытянулись по струнке двое стражников с пиками. Принцесса сделала шаг и очутилась в залитой вечерним светом застеклённой галерее; конец её терялся где-то в медленно сгущавшихся сумерках.

С одной стороны была аркада, с другой — гладкая, покрытая белой штукатуркой с золотистым бордюром стена. Казалось бы, ничего особенного, если бы не картины, большие и маленькие, прямоугольные, квадратные и круглые. Из жанров были представлены только три: портреты, пейзажи и аляповатые картины на исторические сюжеты.

— Это всё Ваше? — восхищённо выдохнула Стелла, перебегая глазами с одного полотна на другое.

— Ну, не только моё, — довольный произведённым эффектом, скромно улыбнулся король. — Эту коллекцию начал собирать ещё мой прапрадед, я лишь продолжил его дело. Давай я тебе всё покажу.

Ей нравилось решительно всё, особенно пейзажи. Дядя добродушно смеялся над её детским восторгом; для него, сиальдарца, картины вовсе не были в диковинку. О себе принцесса такого сказать не могла. Безусловно, слово "картина" и то, что оно обозначало, было ей знакомо, но в лиэнских домах не принято было украшать ими стены, поэтому Стелла, в общем-то, в первый раз видела картину во дворце Маргулая в лесу Шармен.

Девушка не уставала задавать вопросы по поводу сюжетов, мест и лиц, зафиксированных на полотнах, а Наваэль терпеливо и подробно, порой слишком подробно отвечал на них.

В плотном ряду картин Стелла обнаружила пустое место рядом с наивным, незамысловатым по манере исполнения портретом мужчины в горностаевой мантии.

— А это кто? — Принцесса указала на портрет мужчины, дипломатично оставив второй, интересовавший её гораздо больше вопрос, на потом.

— Этот мужчина? — Наваэль на минуту задумался, внимательно рассматривая изображённого на портрете человека. — Кажется… нет, абсолютно точно, это мой прапрадед.

— А здесь раньше тоже висела картина? — наконец задала свой второй вопрос девушка, указав на пустое место. — Тоже портрет?

Король молчал. Принцесса заметила, что он помрачнел и поджал губы. Оказывается, в этом доме тоже есть запретные темы. Но ведь она просто спросила — в этом-то нет ничего плохого!

— Дядя, Вы меня слышите? — Девушка осторожно тронула его за рукав.

— Да, слышу, — сухо ответил Наваэль.

— Так висел здесь портрет или нет?

— Висел. — Ей приходилось вытаскивать из него ответы клещами.

— Чей портрет?

— Темессы.

— Той самой, чей портрет висит у меня в гостиной? — удивилась девушка.

— Как, у тебя в гостиной висит портрет… — Он в замешательстве посмотрел на пустое место на стене. — Но как он там оказался?

— Откуда я знаю! — Ее начинало раздражать его молчание и уклончивые ответы. — Лучше скажите, кто такая эта Темесса и почему ее портрет перевесили? Кому он помешал?

Тяжело вздохнув, Наваэль тихо ответил:

— Просто у нас не принято говорить о ней, это черная страница в нашей истории. Темесса была молодой супругой моего прапрадеда, захотевшего жениться во второй раз, чтобы на склоне лет потешить себя красавицей. По рассказам, Темесса действительно была восхитительна, а прапрадед любил всё прекрасное, — в его голосе звучало осуждение. — Молодая королева оказалась колдуньей; поговаривали, что она раньше срока свела мужа в могилу. Её хотели судить, подвергнуть испытанием огнём, но Темесса превратилась в малиновку и улетела. Мой прадед велел снять её портрет, посчитав, что ему здесь не место.

— А теперь он висит у меня… Но как он там оказался?

Король промолчал.

— А история про колдовство и малиновку — это правда? Люди иногда такое выдумают, уж я-то знаю! И зачем ей было убивать собственного мужа?

— Я склонен считать это правдой, — после продолжительного молчания произнёс Наваэль. — Это ещё не всё. Если смерть моего прапрадеда полна неясностей, то другое преступление доказано. Чего ещё следовало ожидать, женясь на колдунье! Они от природы преисполнены зла и лишены чувств. А она… У Темессы и вовсе не было сердца. За то, что собственный сын посмел проклясть её, приказал не впускать её на сиальдарскую землю, она жестоко отомстила ему. Тот портрет, о котором ты говорила, чудом уцелел после ночи Безара. Все её изображения сожгли, а этот почему-то уцелел.

— А что произошло в ночь Безара?

— В ту ночь молния убила моего прадеда и его жену. Молния при ясном небе. У них было трое детей, так вот, уцелел только один, маленький сын. В ту ночь его просто не было во дворце, а то бы и его, как и сестёр, нашли утром с застывшими от ужаса глазами. Тебе этого достаточно, или и дальше будем ворошить прошлое?

— Прости, я не думала, что это такая больная тема… — Девушка вспомнила женщину с портрета, запах её духов, шелест юбок тяжёлого платья… Что ей было от неё нужно, только лишь предупредить о хитростях Вильэнары? Кто бы мог подумать: такая хорошенькая, молодая — и, не задумываясь, убила пятерых самых близких ей людей