Гай Юлий Орловский - Мир Трех Лун Страница 36

Анна поспешила к выходу, а я остался у стены. Фрейлина больше не обращала на меня внимания, а я осторожно рассматривал комнату.

То, что не додумались поставить зеркала так, как надо, а как надо, я не сам придумал, понятно, просто помню, как расположены в трюмо, вроде бы просто и понятно, но психика наша такова, что когда что-то понятно, то дальше не двигаемся.

Классический пример с линзами, что были известны с древности. Еще египетские фараоны пользовались ими как лупами, отшлифовывали их и для римских вельмож, на Древнем Востоке были у персидских царей, у восточных владык, султанов и халифов, вообще любой зажиточный и грамотный человек мог заказать себе большую и мощную линзу, но прошли тысячи лет, прежде чем кто-то додумался посмотреть в линзу через другую линзу, опытным путем выбрать фокусное расстояние и тем самым были изобретены телескоп и микроскоп! А до этого, подумать только, все карты звездного неба, все астрономические таблицы составлялись на основе наблюдений невооруженным глазом.

Потому изобретение зеркала вызвало радостный ажиотаж, их изготовляли от карманных до огромных настенных, но никто не подумал о следующем шаге, когда зеркала можно объединить в систему и создать на их основе гелиограф или, говоря проще, зеркальный телеграф и много чего еще.

Это все придумают через столетия, да какие там столетия, через тысячи лет! Когда я поставлю зеркала так, чтобы фрейлина Карелла Задумчивая, глядя на отражение в отражении, видела себя с боков и даже сзади, кто-то додумается и до того, чтобы зеркалами передавать изображение… того же костра, на большое расстояние.

Это не сигнальные костры, те еще разжечь надо, а тут мгновенно…

Хотя, мелькнула мысль, это не замена сигнальных костров. Ночью зеркалом не посигналишь, так что речь может идти только о дооснащении.

Я даже вздрогнул, углубившись в мысли о научно-технической революции в королевстве развитой магии, когда раздался требовательный женский голос:

— Что теперь?

Рабочие уже вытащили зеркала из стены и поглядывают на фрейлину, а она строго и надменно устремила взор на меня, явно подражая своей хозяйке.

— Вот сюда, — сказал я торопливо. — А ты вот туда… Да поверни отражающей стороной сюды, морда. Нет, чуть дальше… Хотя стой так, я сам поверну. А вы, леди, садитесь в кресло так, будто вам делают прическу…

— У меня прическа в порядке, — заявила она.

— Будто, — пояснил я. — Это как бы. Можно же навтыкать еще гребней?.. Так красивее, правда! Смотрится, как спина рассерженного хамелеона! Спина рассерженного красивого хамелеона!

Как только она с достоинством опустилась в кресло, я начал подбирать угол, заставляя передвигать зеркала, на это ушло несколько минут.

Вдруг Карелла ликующе завизжала так, что рабочие в испуге едва не выронили зеркала.

Я придержал, сказал уверенно:

— В этом положении и закрепите. Угол не менять, поняли?.. Вся магия в угле, это доступно?.. Вижу, нет. Угол падения равен углу отражения, это упрощенный вариант для народа, а более полный я и сам не помню, да и кому это надо, если не надо мне?

Фрейлина не могла на себя наглядеться, зыркала быстрыми, как у служанки, глазенками то вправо, то влево, рассматривала и свой затылок, а перехватив мой внимательный взгляд, объяснила чуть смущенно:

— Не всегда же вызывать бедных девушек, только чтоб подержали у меня за спиной зеркальце!

Ладно-ладно, подумал я, бедные девушки с зеркалами в руках — это все-таки помеха интиму, а тебе иногда хочется всласть полюбоваться собой и так и этак, в разных позах, одетой, полуодетой и вообще голенькой.

Мне кажется, она поняла ход моих сугубо мужских мыслей — женщины их улавливают моментально, — нахмурилась и сказала повелевающим тоном:

— Все, ты свободен!

— Ой, — сказал я обрадованно, — правда?

Она нахмурилась сильнее и произнесла с металлом в голосе:

— Свободен топать отсюда!.. А не мечтать всякое!

Я поклонился и отступил жопой вперед, потыкался ею в стену, пока один из рабочих не подошел и не распахнул для меня двери.

— Парень, — шепнул он едва слышно, — не играй с нею. Это стерва…

Я выдвинулся в коридор, разогнулся, не сводя с нее якобы восхищенного взгляда, и, развернувшись, пошел по коридору, слушая. Даже из-за двери доносится ее звонкий голосок, раздающий указания, кому куда и что как.

Не добравшись до лестницы, услышал приближающийся холодный голос:

— Король Антриас хорош, здесь вы не поступились, по своему обыкновению, истиной, однако же…

Из-за дальних колонн вышла группа вельмож, в центре королева Орландия, надменно и предельно холодная, продолжает ронять такие же холодные и острые, как только что расколотые глыбы льда, слова:

— …но ему нужен всего лишь выход к морю!

Справа, как и положено по рангу, семенит ножками Мяффнер, ее первый советник, весь пухлый и мягкий, с розовым лицом растолстевшего ребенка, даже голос его прозвучал мягко и сладенько:

— И что, ваше величество? Нормальное и естественное желание расширить свое влияние. Зато и ваше расширится на землю его королевства.

Она наморщила лоб, подол длинного платья скользит по идеально ровному, начищенному полу, и кажется, королева даже не двигает ногами, ее несет, как по льду.

— Это нужно обдумать, — ответила она с холодком в голосе, — трудность в том, что Антриас очень уж напорист и целеустремлен.

Мяффнер сказал обрадованно:

— Хорошее качество для мужчины!

— Нам донесли, — сообщила она, — он с детства мечтает стать великим полководцем и завоевателем.

Слева от нее держится Роднер Дейнджерфилд, командующий, все в той же темной одежде и кирасе из черной бронзы. Плотно сбитый, высокий, с властными манерами, он резко выделяется из стада пышных и каких-то аморфных придворных, как волк был бы заметным среди зайцев.

— Это все его отец, — сказал он резким голосом, — великий Андрих Хенрик Потгитер! Тот основал в некогда диких землях могучее королевство и велел сыну укреплять и расширять…

— Вот-вот, — сказала она.

Мяффнер всплеснул короткими ручками.

— Ваше величество, разве это мешает…

— Женившись на мне, — поинтересовалась она с холодным интересом, — остановится ли?.. Или пойдет дальше?

— И что? — повторил Мяффнер. — Что, если пойдет? Пусть идет и завоевывает! Это и вам добавит славы.

— А дальше, — сказала она медленно, — ему могут предложить другую женщину в жены и дать за нею приданое в виде земель и выхода к Большому Пути?

Мяффнер даже запнулся на ровном месте, королева посмотрела на него с иронией.