Артём Каменистый - Время одиночек Страница 36

— Помощи нам не надо, — степенно заявил Ришак. — Но и отказывать достойным воинам в праве на битву я не стану.

— Хорошо, — кивнул оламек. — Мы без брони, налегке, поможем луками. Я тогда мчусь вперёд, к своим людям.

Тим, глядя в спину удаляющемуся оламеку, боролся с зудом в руках — очень хотелось натянуть лук, и выпустить вслед тонкий срез. Рана выйдет знатная — кровью изойдёт вмиг. Трудно привыкнуть к тому, что с враждой покончено.

А если точнее — получается и не было вражды.

Несмотря на предупреждение, отряд накхов продолжал путь в том же темпе и тем же порядком. Как будто ничего не произошло. Даже луки никто не натягивал. Лишь соединившись с группой оламеков, Ришак скомандовал:

— К бою! Пики оголить, луки натянуть! Но держаться по-походному, в строй не разворачиваться. Пусть эти шакалы до последнего будут думать, что застали нас врасплох.

Склонившись к Тиму, дед уже тихо добавил:

— Держись за мной, не теряй мою спину из виду. Голых и лёгких бей в живот и грудь, латных по ногам. Если выйдет сшибка, просто держись прямо за мной, и пиками тебя не достанут. Не выдержишь ты пику — лёгок ты ещё, не заматерел. Вышибут тебя, как соплю из носа, или крюком поймают и снимут.

Тим прекрасно знал тактику боя степняков друг против друга, но что предпринимать против пехоты с побережья представлял слабо. Без копья наёмники и бандиты из города не выходили, и атаковать занятую ими позицию в лоб было страшновато. Потерь не избежать.

Впереди показалась зелёная полоса — вдоль степной реки протянулись густые заросли деревьев и кустарников. Напротив брода её неплохо проредили проезжающие, на топливо для костров, но всё равно укрытий для пеших хватало.

Ришак вёл отряд дальше. Очевидно, он от оламеков узнал, что на опушке пойменного леска врагов нет. А может у него глаза сквозь кусты видят. Или свои соображения на этот счёт. Лично Тиму под каждой веткой мерещился взведённый арбалет.

Проезжающие караваны и отряды оставили в зарослях широченный провал — сорок телег бок обок ехать могут. В конце светлела река, за ней желтела полоска высокого противоположного берега. Если постараться, до воды уже можно добить из лука.

И тут Ришак коротко взревел:

— Аннокс!!!

Спина деда исчезла — Ришак развернулся назад, перед Тимом осталось чистая степная дорога и густые заросли по левую её сторону, под самым берегом.

— Анннннокс!!! — выдохнул Тим, отпустив тетиву.

Стрела ушла в заросли, но этого он уже не видел — спешил назад, за дедом.

Колона кочевников в один миг превратилась в сдвоенную карусель. Пришпорив коней, воины мчались друг за другом, приближаясь к броду, заворачивали вправо, разряжали луки, далее мчались назад, доставали новые стрелы, вновь неслись на врага, и опять назад, повторяя этот круг снова и снова.

В зарослях заорали. В криках был страх, боль и ярость — в кочевников полетели стрелы и болты. Ришак видимо и впрямь умел насквозь видеть — враги вообще не добивали до накхов, или добивали редкими болтами, но они не причиняли вреда на излёте. А вот луки степняков доставали до них прекрасно. Да и попасть по мчащемуся всаднику не так просто. Кроме того стрелкам пришлось показываться из укрытия, и уже вторую стрелу Тим выпустил прицельно, а не попросту в густую зелень.

Крики «аннокс», хлопанье луков, короткие взвизги улетающих стрел, топот копыт, барабанные удары наконечников по доспехам, вопли раненых, нервное ржание коней — первая часть боя для Тима была набором звуков. Зрение нужно лишь в тот миг, когда перед тобой исчезает спина деда, и надо выбирать — в кого выпустить стрелу? В рослого арбалетчика, который в кольчуге, с головой перевязанной зелёным платком? Или в далёкого худосочного лучника, который разинув от усердия рот, чуть ли не переламывает свой лук, пытаясь добить до накхов. Кого приговорить к смерти или увечью? Тонкую гранёную стрелку они даже не увидят, лишь свистнет рассекаемый воздух в прорезях наконечника, сталь сокрушит драные кольчуги и поддоспешники, порвёт мясо, раздробит кости. Выбор сделан — арбалетчик опаснее. Тетива спущена. Всё — теперь глаза отдыхают, Кунар сам, без понуканий не теряет деда. Теперь наощупь вытащить новую стрелу, наложить на тетиву. И слушать. Слушать бой. Нельзя прослушать приказ.

Людей с побережья было почти в три раза больше. Но Тим не успел даже колчан ополовинить — враг сломался. Бросил позиции, рванул врассыпную подальше от страшных луков степняков. Накхи приучали своих детей к луку с пятилетнего возраста — зря бродяги решили потягаться с такими воинами в стрельбе.

— Руби шакалов!!! — заорал Ришак. — Хрррраа!!!

Кличь подхватили десятки глоток. Тим, уставившись в спину деда, не глядя ухватился за пику, повёл ладонь ниже, потянул кожаный узелок, вытащил оружие из седельного гнезда. Наклонил параллельно земле, развернул ладонь кверху, позволив древку лечь на предплечье. Теперь главное деда не наколоть — всё же зря он приказал мчаться точно за ним.

Делать за дедом было нечего — тот поспевал с двух сторон, будто у него четыре руки. Ворвавшись в гущу разбегающихся врагов Ришак парочке подрезал ноги под коленями, но третьего, оборачивающегося с арбалетом, пришлось бить в грудь. Наконечник увяз в нагруднике, пику дед бросил, выхватил длинный, чуть изогнутый меч, заработал им будто косарь на жатве.

Спаслись немногие — не более десятка нападавших сумели укрыться в густых зарослях терновника. Конному туда не сунуться, а пешему лезть опасно — строй в этих дебрях не удержать, лук там тоже не натянуть, да и не умели степняки драться пешими.

Ришак развернул отряд назад. Накхи деловито добили раненых, собрали трофеи. В таком бою нелегко понять кто кого убил, и дед постановил делить скудную добычу поровну, с тройной долей себе, а десятникам и вожаку оламеков двойной.

Оставив за собой восемьдесят пять тел, накхи переправились через реку, продолжили путь. Расправа с засадой задержала их на час — не более.

Один из раненых разбойников резню пережил. Ему перевязали подсечённую ногу и повезли с собой. Степняки любопытны, и вечером пленника ждёт серьёзный разговор.

Крик оборвался, пленник захрипел — Гонир перехватил ему горло кривым ножом. Ришак, отвернувшись от умирающего, коротко бросил:

— Гонир — оставь нас.

Воин послушно растворился в ночи, Ришак и Тимур остались в одиночестве. Тим тоже отвернулся от агонизирующего тела — его мутило. Впервые довелось видеть пытки, и это зрелище не понравилось. Пленник и без истязаний рассказал всё, что ему было известно — он наивно пытался сохранить себе жизнь. Но недоверчивый дед проверил его слова с помощью огня и железа.