Татьяна Солодкова - Дремучий случай Страница 36

— Поздравляю, — буркнул я и снова вернулся к работе.

'Уйди, Березин, — думал я, — ну пожалуйста, иначе я за себя не отвечаю…'

Березин не уходил и молча не сводил с меня глаз. Таак! Ну точно довести решил. Я, между прочим, важным делом занимаюсь, пишу письмо внучке от умершей бабушки, чтобы та не сносила ее старый домик, потому что в погребе на верхней полочке за банкой с вареньем трехлетней давности в полиэтеленовом зеленом пакете спрятано десять тысяч у.е. Вот.

Интересно, откуда у восьмидесятилетней старушки десять тысяч, причем евро, но она даже после смерти отказалась признаться. Сказала только: 'Уметь надо', - и злорадно похихикала.

Вот так.

Я счел эту просьбу достаточно серьезной. Мне самому было жалко сносить дом на денежном фундаменте. Конечно, сумма не слишком велика, но все же, ведь старушка старалась, копила, обидно будет, если деньги просто пропадут.

И потому я принялся писать письмо внучке умершей. Надеюсь, она не сочтет это глупым спамом и хотя бы ради любопытства заглянет в погреб.

Возможно, мне стоило самому отправиться на поиски наследства, никому ничего не говоря. Но общение с призраками меня кое-чему научило, а именно тому, что за нашей спиной всегда будут стоять ад и рай, и каждый сам решает, как ему жить, и что он заслужит после смерти. Я никогда не был верующим и фраза: 'Бог накажет' вызывала у меня разве что смех, но теперь я несколько пересмотрел свое отношение к жизни. И смерти.

— Чего сидишь? — не выдержал я через пару минут. — Я же сказал, поздравляю, рад за вас, детишек вам, здоровья и все тому подобное. Бла-бла-бла. Чего еще?

— Мне показалось, ты не рад.

Нет, ну он, что, издевается? Я вовсе не не рад, мне просто все равно, меня сейчас волнует не это. И чертовски раздражает то, что его эти проблемы не волнуют. Нашли козла отпущения, и все счастливы. Даже Жанна уже две недели не появлялась. Все на меня свалили, и довольны.

— Березин, — прошипел я. — Отвали, а?

Я снова вернул внимание к ноутбуку, игнорируя Диму.

— Я думал, ты будешь рад за нас, — расстроено сказал он. — Ты ведь нам стал как член семьи…

Нет, ну это уже слишком. Какой семьи? Они еще не семья, и сейчас становиться ею не самое подходящее время. Член семьи я им, глядите-ка, у меня теперь есть семья, сейчас запрыгаю.

— Нет у меня семьи, — теперь уже зло ответил я. — Сирота я.

Но Березин не унимался.

— Ром, ты ведь такой одинокий, и никого не впускаешь в свою жизнь. Это неправильно. Так нельзя.

Ну все, вот теперь меня прорвало.

— Знаешь что, Димочка! — я хлопнул крышкой ноутбука. — Не надо анализировать мою жизнь. Потому что не твое это дело. Твое дело — снять проклятие, о чем ты совершенно забыл. Сочувствует он, счастьем делится! А ты хоть на минуту задумался, что моя жизнь вылетает в трубу из-за твоей так называемой семьи? Я занимаюсь делами мертвых душ сутками, трачу на это все свое время. И знаешь почему? Знаешь? — не дождавшись его ответа, я ответил сам: — А потому что некому это сделать за меня. И что-то мне подсказывает, что знай ты, что проклятием некому заняться, ты бы тоже не о женитьбе думал, а занялся бы делом. Но нет же! Дремучий случай! Есть же Рома, не зря же мы его держим, он полезный, он сам все сделает, так пусть будет членом нашей семьи!..

— Ром, ты усугубляешь…

— Да, черт возьми, усугубляю! Потому что в печенках уже ваше проклятие!

Где-то в глубине души я действительно понимал, что Березин на самом деле ничего не может сделать, ну не знает он, как снять это проклятие. И теперь, когда он в свои тридцать пять наконец-то встретил девушку, которую полюбил, ему совсем не до него. Все я понимал. Только уже сил не хватало понимать. Я не требовал от Димы чудес, не просил рвать на себе волосы и начинать каждое утро с удара себя пяткой в грудь и клятвы небесам: 'Я сниму это проклятие!!!' Но всему же есть свои рамки. Можно хотя бы попытаться.

А обида действительно уже накопилась. И обида вовсе даже не на Диму, а на весь мир. Ведь моя жизнь действительно вылетала в трубу. В чем-то был виновен Березин, в чем-то Сазан, а в чем-то я сам. И от этого было еще обиднее.

Теперь я совсем не видел для себя перспектив на будущее. Благодаря глупой выходке банды Сазана я теперь в розыске. Из чего следует, что мне уже никогда не вернуться в школу и не получить долгожданный аттестат. И что делать? Бежать из города? Если я действительно в розыске, то меня задержат при первом же предъявлении паспорта. Подделывать документы?

Я вообще не видел выхода из сложившейся ситуации.

— Лучше б меня тогда добили, — сказал я уже тише.

— Когда? — тут же заинтересовался Дмитрий. — Я же ничего о тебе не знаю.

Я отвернулся.

— И не надо тебе ничего знать.

— Твое право, — сказал он после непродолжительного молчания и встал. — Я действительно хотел бы с тобой познакомиться лучше. Но дело твое.

И вышел.

Черт бы его побрал.

А я остался сидеть и злиться. Я даже сам не знал, на кого злюсь, Димка ведь и правда не хотел ничего плохого. А мне что теперь делать? Я не привык выворачивать душу наизнанку перед другими. Мне это сложно, практически невыносимо. Не могу я.

Не могу и все.

Я дописал письмо, а потом еще часа два сидел и думал о происходящем.

Может и правда стоит попытаться найти с Березиным общий язык, попытаться понять его и подпустить ближе к себе. Может тогда и он поймет меня и хотя бы капельку заразится моим энтузиазмом в снятии проклятия и помощи душам.

И я решил попробовать.

Когда я вошел на кухню, Березин был там. Наводил порядки.

Я вошел и молча сел на стул. Помотал ногой в воздухе. Поерзал на стуле. Дима молчал и продолжал вытирать вафельным полотенцем только что вымытую сковороду.

С чего бы начать? Что сказать? Я не знал. А потому просто решил немного рассказать о себе.

— Моя мать погибла два года назад, — сказал я. — Кто мой отец, я не знаю. Убил бы наверно, если б встретил. Но я даже, как зовут его, не знаю. Фамилия у меня материна, отчество дедушкино. Так что мои родители никогда и женаты-то не были…

Дима, по-прежнему не произнося ни слова, отложил сковородку в сторону и тоже сел.

— Мой отчим оказался алкоголиком и бабником. Двенадцатого сентября он выгнал меня из дома. Или я ушел. Не знаю… Разбил ему лицо и ушел. В тот же день люди, которых я считал своими друзьями, пытались меня убить на местном кладбище, но по дурости не добили. Охранник кладбища нашел меня и выходил, — я задрал рубашку, продемонстрировав Березину еще свежий шрам. Для наглядности, так сказать. — Ну а потом, — я поправил рубашку, — потом я впервые увидел Жанну и понеслось.