Виктор Баженов - Серое Братство Страница 37

   Со скрипом открылась зарешеченная дверь. Подкованные сапоги стражников загрохотали по полутемному коридору, с обеих сторон которого и располагались камеры. Славный город Вавилот умел считать денежки и тратить их бездарно на мужское и женское отделения не собирался. Вавилотская тюрьма была универсальная.

   – Так, мальчики направо, – строго сказал узникам один из стражников, едва стоящий на ногах от переизбытка винных паров. – Девочки… – он уставился на Ксанку, – …девочка налево.

   Как ни устал он после ночного дежурства, умудрился не ошибиться. Мужские камеры действительно находились справа, женские слева. При виде новичков камеры встали на уши. Со всех сторон сквозь прутья решеток тянулись руки.

   – К нам их сюда, начальник!

   – За нами не заржавеет!

   Шум-гам стоял такой, что Вит невольно вжал голову в плечи и начал затравленно озираться. Тут из одной камеры, мимо которых их проводили, высунулась рука, в которой между пальцами мелькала пара серебрушек.

   – Начальник, два игровых поля к нам!

   – Опоздали, – с сожалением вздохнул охранник, – за все уплачено.

   – Ну, почему? – усмехнулся Олет и повернулся, но почему-то не к охраннику, а в сторону Ксанки. – Ну, и? – спросил он.

   – Как всегда. Нет, два к одному, и на этот раз ты начинаешь.

   Олет расплылся в улыбке.

   – Смотри, сестренка, не пожалей… – Олет задумался. – Вообще-то, все должно быть по-честному. На прогулке даю тебе фору.

   Вит дикими глазами смотрел на своих учителей и ничего не понимал. Олет тем временем ловким ударом руки вышиб из руки заключенного серебрушки, поймал их на лету и переложил в руку охранника.

   – Рука дающего да не оскудеет. Надо бы уважить. Нас троих сюда. А ее в камеру напротив.

   – Да там же проститутки, – удивился охранник.

   – Вот там ей и место! – радостно сказал Олет.

   Ксанка стрельнула глазами в сторону Вита, побагровела и попыталась броситься на брата. Охранники ее тут же скрутили и закинули в камеру проституток. Загремел засов.

   – Ты откуда, подруга? С какой улицы? – загомонили девицы легкого поведения. – С Центральной или как?

   – С улицы Потухших Фонарей, – огрызнулась Ксанка, пытаясь через решетку дотянуться до брата.

   – Ф-у-у-у… дешевка…

   – Что, я дешевка? – раздался глухой удар. Так как руки Ксанки все еще тянулись к горлу брата, била она с ноги. Одну из проституток унесло в угол камеры, вместе с девицами, которые стояли на ее пути. Образовалась небольшая куча-мала. Девицы разозлились и начали смыкать ряды. Ксанка повернулась к ним лицом, с хрустом размяла пальцы. Выражение лица у нее при этом было такое доброе, что проститутки сразу поняли, что лучше не возникать.

   – Девочки, девочки, мы, кажется, ошиблись. Это не дешевая проститутка. Это валютная проститутка. Наверняка для имперских вип-персон предназначена.

   Пока Ксанка наводила порядок во вверенной ей зоне, Олет, Вит и их клетчатый коллега по несчастью неспешно проследовали в камеру напротив. Щелчок замка заставил Ксанку обернуться и вспомнить про своих спутников. Олет помахал ей ручкой и мило улыбнулся. Это окончательно разъярило Ксанку.

   – Вы что думали, спрятались от меня, да? Думаете, через две решетки я вас не достану? Меня дешевой проституткой из-за вас обозвали!

   – Вот только не надо сгущать краски. Твои сокамерницы уже согласились с тем, что ты дорогая проститутка. Элита, так сказать.

   За спиной Олета и Вита нарисовалась бородатая физиономия здорового уголовника.

   – Да, братаны, не повезло вам со шмарой.

   – Что, я шмара? Все! Только выйдете завтра на работу, я вас… а ну, не прятаться друг за друга, не прятаться. А ты бородатый, а ну, покажь свою рожу, чтоб я тебя потом опознала. – Ксанка рванула на груди блузку. – Все! Век воли не видать, замочу всех на хрен!

   – Ух ты, – восторженно прошептал бородатый уголовник при виде кружевного лифчика, открывшегося под блузкой. – Да, братаны, я вас понимаю…

   Вся камера бросилась к решетке, отталкивая Вита, Олета и бородатого уголовника в сторону. Всем хотелось посмотреть.

   Ксанка опомнилась, запахнула блузку, со злости долбанула кулаком по стене, по которой тут же зазмеилась трещина, развернулась и заняла самое почетное на нарах место: под узким маленьким окошком, которое и было в камере единственным источником света, не считая факелов в коридоре.

   – Слышь, а кем она у вас работала? – поежившись, спросил бородатый уголовник.

   – Ну-у-у… – начал Вит, – она…

   Олет бесцеремонно оттолкнул его в сторону.

   – Сами мы не местные, – заканючил пройдоха, – из деревни приехали. Семья большая, кормить нечем. Вот со своим младшим братишкой и приехали в столицу. Деньжат подзаработать. А тут она. Уважила, приголубила. Работу дала. Мы ж тут вообще ни при чем. Уборщиками работали в ее заведении. Ну, там вина поднести, пол подмести, на рынок за продуктами сбегать. Света белого не видели, – из глаз Олета закапали слезы. Вит, в полном обалдении, смотрел на своего «учителя». Олет это заметил, но, не имея возможности незаметно ткнуть его в бок, продолжил: – Куда ж нам еще деваться? Братишка мой умом обижен, – тут он все-таки не удержался и приложил локоток к боку Вита. – Что стоишь, дубина стоеросовая?

   – Ну… э… о-о-о… – с трудом выдохнул Вит.

   – Видел, до чего стерва довела? Говорить членораздельно разучился.

   – Это что за заведение? – спросил бородатый.

   – Да новый бордель какой-то. На улице Потухших Фонарей. Мы ж ни ухом ни рылом, что он незарегистрированный. Делали что велят. А у нее чуть что не так, сразу в комнатку особую и так измывается, так измывается… Братишка, покажи.

   – А-а-а…

   Видя, что «братишка» все еще в ступоре, Олет развернул его тылом к зэкам и еле слышно прошипел на ухо: «Подыгрывай, болван! На жалость дави!» Не давая ему опомниться, он лихо перегнул бывшего семинариста пополам и стянул робу, обнажив рваные трусы, сквозь которые виднелись свежие рубцы.

   – А-а-а!!! Не дамся!!! – В памяти Вита вдруг всплыли ужасные рассказы семинаристов о том, что делали бывалые зэки с новичками в камере. Он взвился, как пружина, в прыжке натягивая робу обратно на трусы.

   – Слышишь, как орет? – с трагическим надрывом произнес Олет. – Видали, как она его замучила? А что у него на спине – даже показывать боюсь! Вас вырвет! Зверство страшное! А нам семью кормить, сестренок, братишек, все мал мала меньше… Знаете, сколько их в деревне по лавкам сидит? – Олет с чувством высморкался в бороду уголовника, невольно ослабив хватку. Вит торопливо разогнулся и натянул робу обратно на зад.