Елизавета Абаринова-Кожухова - Искусство наступать на швабру Страница 37

– Вы позволите мне пока оставить ее у себя? – попросил Дубов. -Знаете, доктор прав – иногда установить истину помогают совсем неожиданные предметы и обстоятельства. – Детектив бережно отправил тетрадку в стол.

– Василий Николаевич, так вы согласны взяться за мое дело? – еще раз настойчиво спросила Кассирова.

– Я должен подумать, – вздохнул сыщик. – Прямо и не знаю, с какого бока приняться – зацепок слишком уж мало. Разве что этот посредник...

– Завтра я с ним встречаюсь, – вдруг заявила Кассирова.

– Вот как? – насторожилился детектив. – Где и когда?

– В полдень, в кафе "Кислоярочка".

Василий задумался:

– Конечно, я мог бы туда придти, но вряд ли из этого получится что-то путное – возможно, он меня знает в лицо. И если ваш посредник в сговоре с "бизнесменом", то они наверняка тут же "залягут на дно". Впрочем, возможны любые варианты. Знаете, госпожа Кассирова, сегодня я все обдумаю и завтра вам позвоню.

– Буду ждать! – Обрадованная Кассирова подхватила сумочку и стала пробираться к двери. – Надеюсь на вашу помощь. До свидания, Василий Николаич. До свидания, доктор.

– Надеюсь, до скорого, – кивнул Василий. Серапионыч вскочил со стула и галантно поклонился, приподняв воображаемую шляпу.

Когда дверь за посетительницей закрылась, Василий Николаевич неспеша встал из-за стола и подошел к другой двери, ведущей в небольшую комнатку при сыскной конторе, которую он именовал "девичьей". На сей раз она полностью оправдала свое название, так как дверь, стоявшая в течение визита Софьи Кассировой чуть приоткрытой, отворилась шире, и кабинете появилась молодая женщина.

– Вот так сюрприз, – пробормотал доктор.

– Владлен Серапионыч, позвольте вам представить мою новую помощницу Надежду Чаликову, – довольный произведенным эффектом, сказал Дубов.

– А, здравствуйте, Наденька, – приветливо раскланялся Серапионыч, будто был знаком в нею по меньшей мере сто лет. – А я вас именно такою и представлял. Василий Николаич про вас мне все уши прожужжал...

– А вы, стало быть, и есть тот доктор Серапионыч, о котором я наслышалась столько всякой жути, – рассмеялась Надя.

Доктор хотел было возразить, что слухи о его "жути" сильно преувеличены, но Василий сразу приступил к делу:

– Надя, вы слышали наш разговор с госпожой Кассировой от начала до конца. Что вы со своей стороны могли бы сказать по этому делу?

– По делу пока ничего, – призналась Чаликова, – но собственно госпожа Кассирова показалось мне дамой весьма неискренней и даже более того – элементарно корыстолюбивой.

– Это ваша журналистская интуиция? – спросил Дубов, удерживая Серапионыча, который уже собирался броситься в бой на защиту своей пациентки.

– Не только, – чуть подумав, ответила Надя. – Ясно видно, что она что-то скрывает, или, скажем так, недоговаривает. Она пришла к вам за помощью, а вам приходилось чуть не клещами вытаскивать у нее слово за словом. И потом, торговать личной перепиской собственной прабабушки! По-моему, это уж просто верх бесстыдства.

– Но ведь она же продала не все письма, – не выдержал доктор. – Две штуки оставила.

– Думаю, что больше, – не задумываясь заявила Надя. – И поверьте мне, отнюдь не как семейную реликвию. Если об этих десяти узнает общественность и в печати поднимется шумиха – как же, обнаружили доселе неизвестные автографы Тургенева! – то за каждый новый материал Кассирова уже будет получать все больше, в зависимости от степени сенсации. А кончатся письма, так и бабушкины дневники в ход пойдут.

– Вы, сударыня, просто предубеждены к госпоже Кассировой, – с обидой произнес Серапионыч. – А ведь она поэтесса, и деньги ей нужны для издания своих произведений.

– Судя по ее крокодильским стишкам, госпожа Кассирова такая же поэтесса, как я – космонавт, – парировала Надежда. – И если этим она собирается потчевать читателей...

– Вы ничего не понимаете в поэзии! – выкрикнул Серапионыч. Тут уж Василий, почувствовав, что дискуссия вот-вот сойдет с рельсов конструктивности, решил вмешаться:

– Наденька, да вы не обижайтесь на доктора – он всегда так: хоть и понимает, что не прав, но продолжает спорить из упрямства.

Серапионыч с мнимо уязвленным видом замолк, а Надя продолжала:

– Да я и не обижаюсь. В конце концов, может быть, доктор и прав – я действительно не ахти какой знаток поэзии. Но меня несколько смутила форма сделки. Казалось бы, не все ли равно, от кого получить деньги – от покупателя или от посредника? И я понимаю, почему Кассирова так настаивала на личной встрече с "бизнесменом". Она надеялась, получив сто тысяч наличными, каким-то образом "кинуть" посредника: или вообще не отдавать его десять процентов, или отдать только часть.

– Нельзя так дурно думать о людях, Наденька, – укоризненно покачал головой доктор. – Василий Николаич, скажите хоть вы свое веское слово!

– Знаете, Надя, мне ваши выводы кажутся все-таки несколько поспешными, – раздумчиво сказал Дубов, – хотя в некотором резоне им не откажешь.

– Во всяком случае, на вашем месте помогать Кассировой я бы не стала, – резюмировала Надя.

– М-да, пожалуй, – вздохнул детектив, – но дело, к сожалению, не в одной Кассировой. На свободе опасный мошенник, который не только обманывает людей, но и дискредитирует честных бизнесменов, которых все-таки большинство.

При этих словах Серапионыч, не выдержав, громко фыркнул.

– Поэтому, Наденька, я прошу вашей помощи, – строго глянув на доктора, продолжал Дубов, – и не столько госпоже Кассировой, сколько мне. А точнее, делу справедливости.

– И что от меня требуется? – глаза журналистки загорелись.

– Как вы слышали, завтра в полдень наша клиентка встречается в кафе "Кислоярочка" с посредником, личность и роль которого во всем этом деле пока что для нас остается неясной. И я, и доктор – лица, давно примелькавшиеся в нашем городе, а вы...

– Поняла, поняла, – закивала Надя. – Постараюсь оправдать доверие... Ах, совсем забыла!

– Что? – повскакивали на стульях Дубов и Серапионыч.

– Проездом из Цюриха в Кислоярск я побывала в Санкт-Петербурге и в местных газетах прочла, будто некий бизнесмен-меценат, пожелавший остаться анонимным, передал в Пушкинский Дом несколько ранее не известных писем Тургенева.

– Ах, вот оно что, – протянул Василий. – Хорошо хоть письма действительно попали в надежные руки, а не сгинули где-то в частных коллекциях.

– У нас же дневник ее прабабушки, – напомнила Надя. – Давайте посмотрим. Все-таки женщина, с которой был близко знаком сам Тургенев!

– Да-да, – оживился Серапионыч, – читая такие документы, как бы приобщаешься к иной эпохе, ощущаешь связь времен...