Юрий Никитин - Зубы настежь Страница 38

За моей спиной в двух шагах прямо на земле лежал в искусно украшенных ножнах исполинский меч. Видно было как его протащили через кусты, остался след, словно прошлись плугом. Крестообразная рукоять смотрела на мир гордо и вызывающе.

С колотящимся сердцем я вскочил на ноги. Руки сами потянулись к чудесному мечу:

– Что за чудо?

– Меч властелина подземелий, – сказал ворон гордо. – Золото золотом, но не мало ли это для мужчины? Вот я отыскал и выволок... волк малость помог.

Меч был тяжел, я бережно потащил из ножен, синеватая сталь загадочно мерцала, по широкому как лицо будущего короля лезвию бегали искорки, прятались в глубинах, выскакивали и выстраивались в загадочные, быстро исчезающие узоры.

Волк рыкнул с благовеянием:

– Меч героя!

– Особый трехручный меч, – объяснил ворон торжественно. – Не всякому это! Ох, не всякому...

– Спасибо, друзья, – прошептал я растроганно. – А вы еще о какой-то полуголой бабе... Их хоть пруд пруди, а вот меч... да еще такой!

Потом мы неслись обратно: я в седле, спина волка изредка мелькала в высокой траве, а ворон устроился за моей спиной на седельной мешке. Перья скребли поясницу, но я больше чувствовал как встречный ветер пытается выдрать мои длинные волосы.

Трухручный меч красиво и надменно смотрел из-за плеча. Багровое солнце медленно опускалось за темный край земли, и оранжевая шишка рукояти блестела как кровавый глаз Балора. Ворон начал бурчать насчет ночлега, как все пернатые не хрена не зрит даже в сумерках, но волк на бегу нюхал воздух, даже подрыгивал и ловил струю воздуха повыше, уверял, что уже близко.

Наконец на далеком багровом небосводе начали подниматься как заостренные наконечники копий остроконечные крыши, даже зловеще краснели, словно их только что вытащили из груды пылающих углей.

– Город! – воскликнул волк. – Я ж говорил!.. А это пернатое: заночуем в поле, заночуем в поле... Тоже мне мышь-полевка.

– Молчи, серость, – буркнул ворон сонно. – Тьфу, вовсе черность. Мы, варвары, пр-р-резираем уют сцивилизации. Мы, суровые и гордые варвары, бдим и спим во чисто поле...

Он прижался к моей спине комом жестких перьев, скребся, умащиваясь. Я чувствовал горячее тельце, у ворон сорок два как раз нормальная температура, а у воронов и того выше, потому им надо больше есть и больше спать, а там из-за ровного как струна черного горизонта мрачно и красиво поднимаются пурпурные шпили, башни, крыши, наконец высунулись даже зубчики каменной стены, тоже словно облитые красной кипящей кровью.

Мы влетели во двор корчмы, как будто пожарная команда во двор богатого особняка. От кузницы несся веселый перестук молотков, из подвала катили тяжелые бочки, на крыльце блюют, лошажье ржанье и фырканье от коновязи, скрип колодезного журавля, плеск воды, запахи кухни, лошадиного пота, свежего сена и снова аромат жареного мяса, от которого я снова ощутил себя голодным как стая волков на марше.

Мальчишка с готовностью ухватил поводья, а я спрыгнул прямо на нижнюю ступеньку крыльца. Волк моментально очутился рядом, ворон перелетел с мешка и устроился на плече, вогнав для устойчивости когти поглубже в толстую кожу перевязи.

Дверь с треском распахнулась. Я привычно шагнул в сторону, мимо вылетел, провожаемый мощным пинком, тот самый крысоморд с близко посаженными глазками.

Грохнувшись, он перекатился через голову и плюхнулся в грязь, которая возникла с подозрительной готовностью на только что сухом месте. Я услышал истошный вопль:

– Вассалы стоят стеной! Но где же князь?

Он закашлялся от жаб и пауков, что сыпались изо рта. Волк зарычал и с брезгливостью отодвинулся, а к двери подошел, высоко поднимая и отряхивая лапы. Мы шагнули через порог, невидимые руки захлопнули за нами дверь.

Запахи жареного мяса окутали нас с головы до ног, я сглотнул слюну, сразу ощутив себя голодным, зайцы – не еда, а сквозь ровный шум голосов, напоминающий рев морского прибоя, уже знакомо прорезались удалые песни, пьяные выкрики, хохот, звон медных и серебряных кубков,

В лицо пахнуло горячими влажными запахами кислого вина, жареного мяса с луком и чесноком, ароматом горящей хвои. В зале шумно, народу за столами битком, хотя мой прошлый стол наполовину пуст, зато второй, приставленный торцом к его середине, длинный и без скатерти, с обеих сторон заполнен плечистым народом, среди которых выделяются стражники своими кожаными жилетами, но были и мясники, кузнецы, конюхи, и еще люди, как я понял, свободные, хоть и не настолько высокого рождения, чтобы их допустили в замок пировать с королевой.

Табуретки и стулья заняты все, но на лавках место отыщется всегда, мы пробрались к моему столу, волк показал клыки одному, другому, и ему место нашлось рядом со мной. Ворон, похоже, слезать с плеча не спешил. Во-первых, так виднее, а он птиц любопытный, а во-вторых всяк видит, что у него за насест.

Белобрысый мальчишка примчался сразу, с любопытством посмотрел на волка. Я видел, что ему хочется погладить собачку, но воспитанный ребенок вспомнил о работе, детское личико стало серьезным.

Волк на всякий случай показал ему клыки, не любит чрезмерного внимания, скромный, а ворон раздраженно каркнул:

– Ну что беньки вылупил?.. Умных не видал?

Мальчишка ответил по-взрослому рассудительно:

– Да умные что... Теперь всяк умный! По-своему, конечно. Умного много, хорошего мало. А вот с деньгами так и вовсе... Если есть чем платить, то без разницы какой вы породы. Золото всегда золото. Неважно, из вороньего или волчьего кармана.

Он не понял, почему даже волк улыбнулся во всю хищную пасть. Ворон напыжился, а я просто сунул ладонь в мешок, загреб столько, сколько поместилось в ладони. Мальчонка ахнул и отступил, глаза его полезли из орбит.

– Этого хватит? – спросил я небрежно.

– Хва... хва... хватит ли... – пробормотал он, глаза его как прилипли к блистающей горке золотых самородков. – Да тут хватит... Ежели изволите, благородный герой, то и коня можно за стол!.. Хоть в красный угол, хоть на почетное место!.. Милости просим!

– Я ж не Калигула, – отмахнулся я. – Коня кормить отборным овсом и поить ключевой водой. Этого довольно.

– Сделаем, – поклялся мальчишка. – И ключ выроем прямо во дворе, и овес сейчас же посеем... А что за стол коня, так что дивного? Кони бывают куда умнее нынешних хозяев, уж не обессудьте! Зато хозяева – ого-го какие герои!

Умчался, а волк и ворон вертели головами, привыкая к гаму, веселому шуму, запахам жареного мяса, печеной рыбы. На той стороне корчмы гремела брань, трещали разбиваемые о дубовые головы сосновые лавки, взлетали кулаки, на стены брызгало красным, колыхались тени, жутко переламывались на переходах со стены на стену, вырастали на потолке и пропадали за низкими потолочными балками.