Антон Грановский - Темные врата Страница 38

Улыбка сползла с губ Прошки.

– Выкупил, – хрипло проговорил он. – Да только не помогло это.

– Как это? Почему?

– Умерла моя мамка, Глеб. Болела, болела и умерла.

Лицо Глеба омрачилось.

– Вот оно что, – негромко сказал он. – Жаль.

– Мне тоже было жаль. – Прошка шмыгнул носом. – Поначалу. А теперь ниче, привык. По нынешним временам, может, оно и лучше-то?

– Что лучше? – не понял Глеб.

– Лучше быть мертвым. Мне один скиталец рассказывал про царство мертвых. Так по его словам выходило, что в Нави не так уж и плохо. Как думаешь, правда иль нет?

Глеб пожал плечами:

– Не знаю, Прошка. Может быть, и правда.

– И то верно, – согласился воренок. – Пока сам не помрешь, ничего толком не узнаешь.

Вдруг лицо Глеба напряглось, а брови съехались на переносице.

– Погоди-ка, – растерянно проговорил он. – Так это ты поджег блажную избу?

Прошка замялся:

– Как тебе сказать, Первоход…

– Скажи как есть. Только не увиливай, не люблю.

Прошка глянул на Глеба напряженным взглядом и негромко уточнил:

– А ежели скажу тебе правду, ты никому не расскажешь?

– Не расскажу, – пообещал Глеб.

– Ну гляди, не обмани. Ежели кому проговоришься, меня убьют. И не только меня, но и родичей моих ножиками порежут. Я по дурости да с перепугу про них разболтал. Теперь вот мучаюсь. В блажную избу я просто так зашел. Бурой пыли думал понюхать. Да только не в добрый час я туда приперся. – Прошка перевел дух, уставился Глебу в лицо и, понизив голос почти до шепота, пробормотал: – Я кой-чего видел. В подвале.

– Чего видел? – не понял Глеб.

– Даже не знаю, говорить тебе или нет. Не хочу, чтобы у тебя из-за меня были неприятности.

Глеб насмешливо прищурил темные глаза.

– Ты ведь знаешь, парень, неприятностей я не боюсь.

– Да уж знаю, – усмехнулся Прошка. – Ну, коли так, слушай. Видал я в подвале голых девок. Много. Все красивые и все из лесного народа. То ли газарки, то ли вогулки – я толком не разобрал. Девки те распихивали бурую пыль по берестяным коробочкам. Я так понял, что голые они затем, чтобы ни одной щепотки бурой пыли наверх не вынести. – Прошка усмехнулся. – Большой дурак был тот, кто это придумал. Нешто нельзя пыль по-другому вынести? Хочешь вынести – возьми щепотку да запихай ее в…

– Давай-ка ближе к делу, – перебил его Глеб.

– Ну да, – кивнул Прошка. – Вот я и говорю: зря они это. Девки и голыми пыль унесут. У них в теле потаенных мест больше. К тому же…

– Прошка, хватит, – поморщившись, прервал его Глеб. – Говори о деле. Что еще ты там видел?

Прошка нахмурил лоб и раздумчиво проговорил:

– Видел охоронцев. Они девок сторожили. Все здоровенные, будто кони, и все при оружии. Один из них меня чуть не заметил, да я вовремя в тень отпрянул. А потом пошел дальше. Повернул пару раз по коридорчику, гляжу – дверца. Я ее открыл. Думал найти бурую пыль, а нашел обычную. Пустые ящики, дырявые баклаги – ничего интересного. А только слышу – голоса. Прошел я к стене и приник глазами к щели…

По мере рассказа Прошки лицо Глеба становилось все мрачнее и мрачнее. Когда Прошка закончил, Глеб сухо спросил:

– Кто ж это был? Ты их знаешь?

– Первый – хозяин блажной избы Саморад. Второй – тоже богатый купец. Саморад называл его Крысуном. А охоронца зовут Бун.

Глеб помолчал, глядя на Прошку раздумчивым взглядом, затем спросил:

– Ты уверен, что тощего звали Крысуном?

– Уверен, – ответил Прошка. – И не просто Крысуном. Охоронец называл его Скоробогатом. И иногда – хозяином.

– И Бун сказал, что оживил его?

– Угу. С помощью чудесной вещицы, которую привез из Повалихи.

Глеб потер пальцами лоб и хмуро вопросил:

– Что же это за чертовщина?

А Прошка вдруг уставился на него удивленным взглядом и взволнованно выпалил:

– Погоди, Первоход! А как тебя ко мне пустили? Неужто эти гады полонили тебя?

Глеб усмехнулся:

– Об этом не переживай. Я теперь, Прошка, не просто ходок.

– Вот как? И кто же ты?

– Я теперь первый советник княгини. Советник Первоход, может, слышал?

– Погоди… Так это ты – первый советник, о котором так много говорят?

Глеб кивнул:

– Да.

Прошка нахмурился.

– Леший! – выругался он. – А эти дураки толкуют, будто тебя в Хлынь-град послали темные боги, чтобы ты дурачил и мучил людей.

– И ты в это веришь?

– Раньше верил. Но теперь нет. – Прошка вгляделся в лицо Глеба внимательней и неуверенно улыбнулся. – Я ведь помню, что ты хороший. А слухи про то, что тебя послали темные боги, брехня подлых дурней. Их выдумали те, кто надоумил меня оклеветать тебя.

Глеб понимающе кивнул и спросил:

– Кто приказал тебе меня оклеветать? Назови мне их.

– Это были они, Первоход, – тихо ответил воренок. – Охоронец Бун и его хозяин.

Некоторое время Глеб молчал, и лицо его, озаренное отблесками факела, показалось Прошке лицом убийцы, а потом сказал:

– С этого места давай подробней.

6

Прибыв в Повалиху, купцы Саморад и Крысун, а также сопровождающий их охоронец Бун застали в селе странную картину. Улицы были совершенно пустынны, грязный, подтаявший снег нигде не примят и не испещрен черными змейками тропок.

– Что бы это значило? – хмуро проговорил Крысун, оглядывая улицу.

– Гляньте на ставни! – воскликнул купец Саморад. – Они все замкнуты!

Действительно, окна всех изб, докуда хватало взгляда, были наглухо закрыты ставнями.

– Чего это они? – с хмурой растерянностью проговорил охоронец Бун. – В темноте-то сидят?

– Может, случилось что, – предположил Саморад.

Крысун встал на возке, оперся рукой на поручень и, легко перемахнув через него, мягко, по-кошачьи, приземлился на грязный снег.

Бун посмотрел на хозяина удивленным и восхищенным взглядом.

– Ловко ты это, – похвалил он. – Еще вчера был немощен, а тут гляди-ка.

Крысун пропустил его слова мимо ушей. Он поднял голову, сдвинул шапку на затылок, открыв уши, и прислушался. Бун заметил, как легонько шевельнулись уши хозяина – прям словно у хищного зверя, прислушивающегося к звукам леса. Помимо этого странного шевеления Буна удивила и форма ушей Крысуна. Они были приподняты и заострены по верхним концам, будто кто-то взял Крысуна за верхние кончики ушей и несильно потянул, а потом так и оставил.

И вдруг Крысун резко повернулся к одной из избушек и крикнул:

– А ну – стой!

Тщедушный мужичок, вышедший из-за угла, увидевший нежданных гостей и попытавшийся улизнуть, вынужден был остановиться. Он замер на месте, сгорбился, словно его поймали на чем-то дурном и непотребном, и испуганно глянул на приезжих через плечо.

– Поди сюда! – приказал ему Крысун. – Живо!