Дмитрий Распопов - Мастер клинков - Начало пути Страница 38

Староста ахнул.

— Как, господин, целых три бочки?

— Я ведь сказал, что будет большой праздник, — улыбнулся я ему. — В общем, встречаемся за час до заката.

Староста поблагодарил меня и, кланяясь, вышел из замка.

В голову мне пришла ещё одна мысль: местные солнечные часа были всем хороши, но время, по понятным причинам, показывали только до заката солнца. «Нужно спросить у Дарина, как гномы отмеряют время. Неудобно без отсчёта, не с песочными же часами везде таскаться».

— Ну ладно, я пошёл, — заявил Рон и отправился в сторону кухни.

Я хотел пробурчать ему в след какую-нибудь гадость, но сдержался — слух у нубийца был очень хороший. Поэтому, просто ворча про себя, я направился к кузне, чтобы умыться. Мастер был уже там и во всю мощь своей гномьей глотки объяснял Жану, какой он криворукий сын подземного червя и орки, встретившихся в норе землеройке.

Тот, шумно сопя, собирал с земли болты для арбалетов, которые, видимо, просыпал. Подойдя ближе, я попал в поле зрения мастера.

— Подмастерье, а ну-ка, быстро сюда, — переключился на меня мастер.

Тяжело вздохнув, я пошёл к нему, думая про себя: может, сделать ручей в другом месте, чтобы я не показывался рядом с кузней?

— Быстро надел фартук и помог мне, — проворчал Дарин, — трудишься, не покладая рук, а все помощники бездари и лентяи.

— Я бегал! — ответил я на это возмутительное обвинение, уж кто-кто, но я с того момента, как попал в этом мир, вкалывал как каторжник.

— Ты хочешь со мной поспорить? — глаза мастера опасно прищурились.

— Упаси Единый, мастер, — испуганно произнёс я, пулей влетая в кузню, одевая фартук и хватая ударный молот.

— То-то же, — успокоился гном.

Спорить с ним было просто опасно, так как после Рона и его измывательств, мастер был следующим, кто меня юзал, и вызвать его гнев значило подписаться на всю ночь работы молотобойцем. Пара таких ночей, с утренним пробуждением от Рона, надолго отбили у меня охоту спорить с гномом.

Делая вещи, гном одновременно рассказывал и показывал мне все тонкости кузнечного ремесла: как отличить железо одно от другого по искрам, как какое греть и ковать. Дальше этого пока он не объяснял, так как сначала требовал от меня повторения хотя бы пройденного.

Удивительно, но всё, что касалось железа, впитывалось в меня, как в губку, и я быстро учился всему, что говорил мастер. Тем более, что дедушкины знания всегда были при мне. В целом в кузне у меня дела пока обстояли лучше, чем с Роном, тем более, что с ним, кроме физических упражнений я больше ничем не занимался.

Вечер приблизился незаметно: вот вроде бы я недавно встал рядом с мастером и тут же солнце стало клониться к закату.

— На сегодня всё, — выдохнул я, ставя молот на положенное место. — Вы пойдёте на праздник, мастер?

— Пойду, конечно, — уверенно заявил гном, — настоящий гном никогда не пропустит халявную выпивку.

Я рассмеялся и пошёл приводить себя в порядок, сегодня нужно было показаться в полной красе.

Одеваясь, я посмотрел на себя в небольшую, тщательно отшлифованную пластину серебра.

— Для деревенской глуши конечно супер-шик, — с грустью подумал я рассматривая себя, — но для встречи с королём придётся прибарахлиться, в таком виде меня даже на порог дворца не пустят.

Когда мы с гномом прибыли в деревню, то при виде нас настала практически гробовая тишина — никто не знал, что стоит за моими словами о празднике. Ко мне сразу же подбежал староста, одетый в новые штаны и рубаху.

— Всё готово господин, бочки доставлены и ждут, когда в них забьют кран.

— Отлично, — похвалил его я и обратился к собравшимся крестьянам.

— Сегодня и на все будущие годы этот день я объявляю праздничным и называю его — День сбора урожая. Каждый год вино будет за мой счёт, всё, что требуется от вас — это веселиться и праздновать.

Староста вручил мне деревянную киянку и кран. Подойдя к первой бочке, я под радостные крики крестьян забил в неё кран и, налив в кружку немного вина, сделал вид, что пью, а затем вылил его на землю со словами: — Первая — для урожая!

Крестьяне радостно загудели, поэтому я отошёл от бочки и оставил старосту на разливе. Очень скоро первая бочка была оприходована, а когда староста открыл вторую, началось нормальное веселье, с музыкой и танцами.

Неизвестно откуда появились флейты, лиры и лютни, и даже певцы, которые под музыку стали задавать ритм пением. На площадку вышли первые танцующие пары, и к тому времени, когда вбили кран в третью бочку, веселье шло полным ходом.

Оказалось что в деревне очень много хорошеньких девушек, многие из которых, осмелев, даже начали строить мне глазки. Видеть их внимание мне было очень приятно, и мне в голову закралась мысль: «Ведь я теперь их господин, и если прикажу, то любая согласится заняться со мной любовью. А ещё ведь тут право первой ночи есть»!

Мои мысли потекли в этом направлении, тем более при виде того, как ко мне всё ближе и ближе подходят самые смелые из девушек, а может, из тех, кто больше выпил.

— Господин, вы танцуете? — раздался рядом дрожащий голос.

Я удивлённо посмотрел на девушку справа: та стояла и сама не верила, что сказала о таком господину, про которого в деревне ходят странные слухи.

Многие из деревенских испуганно замерли, услышав её слова, ведь заговорить первым простому с дворянином было чревато плачевными последствиями, причём не только для самой девушки, но и для всей её семьи.

Лицо девушки было мне смутно знакомо и я пригляделся повнимательней. «Точно, эта та самая, которую я спас в первый раз от насильников», — вспомнил я.

— Почему бы и нет, — улыбнулся я, протягивая ей руку.

Девушка покраснела до кончиков ушей и несмело дотронулась до меня. От её прикосновения словно током меня ударило, ведь раньше девушки отвергали мои попытки сблизиться. Хоть мне раньше и доводилось с ними танцевать, но вот такой ситуации, когда я являлся хозяином положения, у меня никогда не было.

Танец был простой, поэтому я довольно быстро к нему приноровился и теперь уже сам стал вести её.

— Как тебя зовут? — с внезапно пересохшим горлом спросил я её.

— Сатти, господин, — улыбнулась мне девушка и внезапно прижалась ко мне горячим бедром.

Через тонкое платье я почувствовал, как напряглись её мышцы. Ей прикосновение заставило меня вздрогнуть, и я постарался от неё отодвинуться, ведь теперь она не могла не почувствовать, что я возбуждён.

— А меня можешь называть Максимильян, — едва прохрипел я.

Девушка засмеялась и как бы случайно задела грудью мою руку. Я снова вздрогнул, в мозгу началась тихая паника. Может, если бы мы были вдвоём, я бы смог спокойней реагировать на откровенные заигрывания девушки, а вот так, на виду у всех, с осознанием того, что мои штаны начинают оттопыриваться и это всем заметно — я чувствовал себя неловко. Да и то, что не я проявляю активность по отношению к девушке, а наоборот, было для меня совсем необычно.