Лорел Гамильтон - Поцелуй смерти [Litres] Страница 38

– Что она тебе сказала? – спросил Зебровски.

– Предупредила, чтобы держалась от Брайса подальше.

Я пошла к джипу, они за мной.

– Я усугубил твои проблемы с Арнет?

– Не знаю, – ответила я, пискнув ключами. Вдохнула свежий поздневесенний воздух и медленно его выдохнула.

– Прости, Блейк, я не хотел ухудшать ситуацию, – сказал Брайс поверх крыши машины.

Зебровски уже сидел на пассажирском сиденье, пристегнувшись и готовый ехать. Брайс сел на заднее.

– Тебе придется идти с ней на свидание. Это уже достаточная кара, – сказала я, включая мотор.

– Как это получилось, что я начал вечер, пытаясь ускользнуть от Арнет, а закончил, назначив ей свидание?

– Аналогичный случай, у меня так обычно с мужчинами.

– В смысле? – спросил Брайс.

Я медленно сдала назад, ожидая, чтобы машина сзади ушла с парковочного места, не зацепив нас.

– Большинство мужчин, с которыми я заводила роман, это как раз те, с которыми я старалась его не заводить. В тех, кого люблю, я влюблялась с воплями ужаса и отбрыкиваясь изо всех сил.

– Правда? – спросил Брайс.

– Правда, – ответили мы с Зебровски одновременно. Переглянулись, он улыбнулся широко, и я улыбнулась в ответ. – Зебровски уже сказал: ненавижу влюбляться.

– Почему? – спросил Брайс.

Я наконец-то объехала того идиота, который был сзади. Он будто не мог понять, то ли он паркуется, то ли уезжает.

– Не знаю точно. Наверное, боюсь слишком много давать над собой власти, а может быть, боли или обиды – выбери сам.

– А я люблю, когда я влюблен.

– А я люблю, когда я влюблен в Кэти, – сказал Зебровски.

Я улыбнулась и влилась в ночной поток машин, в Сент-Луисе весьма спорадический.

– И мне тоже нравится быть влюбленной в тех, кого я сейчас люблю, – сказала я.

– Слишком много в списке?

– Да нет. Я не могла бы честно включить всех мужчин, живущих у меня в доме, в список «я тебя люблю», так что я не буду называть имена, чтобы ничьи чувства не задеть.

– Мы никому не скажем, – сказал Зебровски.

– И я никому не скажу, – ответила я.

– Как получилось, что ты живешь с мужчинами, в которых не влюблена? – спросил Брайс.

– Я недостаточно хорошо тебя знаю, чтобы отвечать на этот вопрос.

– Прости, а Зебровски ты можешь ответить?

– Он не спрашивал.

Зебровски выставил кулак, я до него легко дотронулась, ведя машину.

За все годы, что я знаю Зебровски, он мне не задал столько вопросов, сколько Брайс за один вечер. Как-то я не была уверена, что Брайс останется в списке топ-десять тех людей, с кем мне хочется общаться – если он всегда такой любопытный. Устройство моей жизни мне подходит, я им довольна, но я не обязана рисовать схему этого устройства кому бы то ни было. Тем более новоиспеченному федеральному маршалу, который в городе считаные дни. Я поняла, что не только об Арнет и ее мотивах знаю слишком мало. Хотя это дело поправимое. Брайс – он просто дружелюбный или что-то из меня выуживает? Я ведь, услышав, что он гей, очень много защит сняла. И Зебровски тоже. А если он соврал? Или я слишком подозрительна? Может быть. А может быть, пока не увижу Брайса с мужчиной в постели, то не буду знать, мне он врал или Арнет. Вот что я знаю точно – кому-то из нас он соврал.

Глава шестнадцатая

У Зебровски зазвонил телефон. Дребезжащая песенка кантри – я думала, таких уже больше не делают. Зебровски снял трубку, милосердно прервав эту деревенскую попсу.

– Дольф, привет, – сказал он.

Мы с Брайсом услышали его слова:

– Захват заложников?

Остальные его реплики состояли в основном из «угу», «блин», и «СВАТ уже выехал».

– О’кей, давай адрес.

Он повторил адрес вслух, для меня, и я без лишних вопросов стала высматривать переулок, чтобы развернуться. Если Дольф и Зебровски хотят, чтобы мы оказались на месте преступления, тому наверняка есть причина. Зебровски повесил трубку и сказал:

– Нам лучше там быть рано, чем поздно.

Я щелкнула выключателем под приборной доской, и на крыше джипа замигали огни. Это недавнее усовершенствование моей машины, и я все время забываю, что его себе поставила. Как-то непривычно было, что у меня есть мигалка и даже сирена. Меня вариант ехать с сиреной не очень прельщает. Мигалку я включила, а квакушку – только если Зебровски будет настаивать или машины сдуру не станут давать дорогу.

– Почему на захват заложников вызывают нас? – спросил Брайс.

– Участвуют вампиры или ликантропы, – ответила я.

– Она права, – подтвердил Зебровски, – но дело еще и в том, что Кит Борс из тех вампиров, которых сдала Шелби на допросе. И этот вамп мертв так недавно, что у него есть бывшая жена, имя, последний известный адрес и двое детей моложе десяти лет.

– Туда мы и едем, к их дому? – спросила я.

– Да.

– Давно мертв Борс?

– Меньше двух лет, – ответил Зебровски.

– Это хорошо.

– Чем? – спросил Брайс.

– Чем моложе вампир, тем он слабее. Как правило.

– Как правило. Но не всегда?

– Нет, не всегда. Я знаю одного вампира, которому около тысячи лет и который никогда не будет мастером, сколько бы еще ни прожил нежитью. А другие набирают силу уровня мастера-вампира за какую-нибудь сотню лет.

– Откуда такая разница? – спросил он.

– Сила воли, характер, слепое везение – никто точно не знает.

Я вывернула на нужную дорогу.

– Вампиры, которых мы ищем, все там с ним? – спросил Брайс.

– Похоже, что там только Кит Борс, бывший муж. Жена с ним развелась по обвинению в домашнем насилии. И у нее на руках приказ суда, ограждающий от него.

– И до сих пор он не нарушал этого приказа? – спросила я.

– Похоже на то, – ответил Зебровски.

– Хреново, – сказала я.

– Почему? – спросил Брайс.

– Этому вампиру теперь нечего терять. Он знает, что разыскивается за убийство полицейских, а это значит – ни суда, ни присяжных, ни адвоката: просто выследят и убьют. Больше одного раза его не убить, так что он может убить свою бывшую жену, зная, что наказания не будет: все равно ему погибать за убийство копов.

– Так что прихватит ее с собой, – сказал Зебровски.

– Ага.

– А на остальных вампиров есть в полиции дела по поводу насильственных преступлений? Если Киту Борсу терять нечего, то и всем им тоже, – сказал Брайс.

Мы с Зебровски переглянулись. Он стал звонить Дольфу. А я про себя молча взмолилась: «Бог, милый Бог, пусть никому из них это не придет в голову!» Потому что тогда каждый из них может выбрать, кого убить, взять в заложники или просто сделать что-то очень плохое, что всегда мечтал сделать, но боялся, что поймают. А теперь это уже не важно: деваться некуда, ничто их не спасет. Как только вампир кого-нибудь убьет, он тут же превращается в ходячего мертвеца более чем в одном смысле.