Андрей Стерхов - Тень кондотьера Страница 38

Трудно в подобное поверить, но предложил он медному следующую штуку провернуть. Ты, говорит он ему, как срок подойдёт истинное крылатое обличие принять, дай мне заранее знать. А когда случится, позволь себя на цепь посадить и к князю в замок привести. Не потехи, разумеется, ради, но для того исключительно, чтобы показал я князю надменному, как слово веры истинной чудище зловредное в ягнёнка безобидного может обратить. А что из этого нашего небольшого представления выйдет, то и малому ребёнку понятно. Увидев чудо такое расчудесное, князь великий непременно одумается, пустоту решения своего во вновь открывшихся обстоятельствах осознает и за ненадобностью отменить лютый указ. И всем тогда станет хорошо. И самому князю, и подданным его, и нам, приверженцам караимской веры, и тебе, ни в чём неповинному медному дракону. Вот что сказал Тапсашар, вот что он предложил.

И так он убедительно всё это обрисовал, с таким пылом и страстью опытного проповедника всё это выложил, что пренебрёг горемычный Дрымг-Ынжал-Кутш правилом драконов никогда и ни при каких обстоятельствах людям не верить. Поверил. И согласился. Мало того, на радостях дал слово с этого дня и до самой своей смерти помогать всячески членам тайного ордена и защищать их в меру своих сил от разных бед и напастей. Никто его, ясен пень, за язык тянул, сам сказал, в душевном порыве. И оно понятно, что в душевном порыве, да только что для одного душевный порыв, то для другого реальная возможность грамотно обставиться. Как услышал маг Тапсашар посулы дракона, не будь дурак, подсуетился и тут же организовал лист, чернила и перо гусиное. Ну а дальше понятно. Бард на ту бумагу сгоряча данное обещание собственной рукой в лучшем виде перенёс, лекарь его подписал, а кузнец кровью чёрной скрепил.

В ближайшую же Ночь Полёта исполнили они всё, что задумали. Обратился Дрымг-Ынжал-Кутш и дал себя в цепь заковать. А Тапсашар по уговору его к воротам княжеского замка на той цепи сопроводил. Продемонстрировал силу веры своей. Удивил князя.

На самом деле удивил.

Правда, удивлялся Александр недолго. Выказав лучшие качества державного мужа, быстро взял себя в руки, ситуацию мгновенно оценил, выхватил у стражника пику, да и воткнул её прямо в сердце дракона. Чешуя медного ослепительно красива, да тонка до безобразия, проткнуть большой силы не требуется. Тык один разок, и всё, нету бедного медного.

Долго потом три мёртвых головы с остекленевшими глазами во дворе замка на высоченных шестах висели, ещё дольше их по ярмаркам возили. А славу воина, одолевшего дракона, Александр себе забрал. Всю забрал. Без остатка. Что же касается золотишка, тоже не стал зазря разбрасываться, ведь сам же змея зарезал. Так что всё без обмана. А вот вернуться караимам разрешил. То ли благородство проявил, то ли сообразил, что таких изворотливых ребят лучше при себе держать. В любом случае молодец.

Виноват ли человек-маг Тапсашар в гибели медного дракона Дрымга-Ынжала-Кутша – на то воззрения драконов разошлись диаметрально. Соответственно разошлись они диаметрально и на то исполнять ли данное убиенным обещание или, юридическим языком говоря, посчитать его ничтожным. У нас ведь драконов так – один дракон слово дал, держат все, но тут случай-то особенный. Тут подумать нужно было. Тут с кондачка нельзя было ничего решать.

И вот, в результате долгих и жарких обсуждений вирмы-старейшины родов Зам-Эбшо, Донго, Испр, Драумс и Ам-Кхарк вынесли решение, что человек-маг Тапсашар всё-таки повинен в преждевременной смерти медного дракона Дрымга-Ынжала-Кутша и от исполнения данного слова потомков своих освободили. Вирмы же старейшины родов Нивр, Огло, Рубнэрэ и ещё двадцати шести других так порешили: злого умысла в действиях Тапсашара не было, ибо действовал он от чистого сердца, руководствуясь исключительно благом несчастного народа своего, а посему обязательство нужно исполнять. Данное слово священно, записанное – священно вдвойне.

Вот почему так обрадовался "богомол", узнав, из какого именно я драконьего рода. Вот почему он так ликовал.

А я молчал, думал, как поступить. Так долго думал, что он не выдержал и спросил:

– Так ты мне поможешь, дракон?

– Видишь ли… – начал я. – Как там, говоришь, тебя?

– А я не говорил.

– Ну так скажи. Меня – Егор. В миру людей, естественно.

– А меня Шабетай. Шабетай Шамали.

– Видишь ли, Шабетай Шамали, – продолжил я, – дело в том, что я не большой поклонник безоговорочного и тупого соблюдения общественных обетов. Особенно тех, что давным-давно потеряли свою актуальность. Это с одной стороны. С другой же стороны – слово есть слово. Надо держать. Так что давай так поступим: ты мне сейчас расскажешь, что натворил и от кого прячешься, а я решу, как поступить. Только не ври. Я не только при стволе, я ещё и при Силе. Отслежу враньё на раз. Согласен? Да? Или нет?

– А у меня есть выбор? – тяжело вздохнув, спросил он.

– Выбор есть всегда, – ответил я. – Не хочешь, ничего мне не рассказывай. Молотобойцам расскажешь.

Его аж передернуло всего.

– Ладно-ладно, не горячись, дракон, расскажу, как дошёл до жизни такой. – Он вновь вздохнул, выдержал небольшую паузу и выпалил: – Начну с признания. Я – Пастух ветра. Слышал про таких?

И уставился в ожидании реакции.

А я отреагировал без особых эмоций.

– Ну а как же, – сказал спокойно. – Не первый день на свете живу. Слышал, конечно. Насколько знаю, это высокой квалификации воры, специализирующиеся на древних артефактах. Не так ли?

– Нет-нет, не совсем так, – возмущённо замахал на меня руками Шабетай. – Даже вовсе не так. Никакие мы на самом деле не воры. Мы артефакты не воруем, мы их… – Прервавшись на поиск нужного слова, он какое-то время молча щёлкал пальцами. Наконец, нашёлся: – Мы их изымаем. Экспроприируем. Причём, исключительно из официальных Хранилищ и никогда у частных лиц. Видишь ли, дракон, мы искренне полагаем, что артефакты, даже самые серьёзные из них и опасные, должны быть доступными для всех. Не на полках они должны пылиться, не в сейфах гнить, а находиться в обращении. Ибо созданы свободными людьми для свободных людей. Я доходчиво, дракон?

– Прозвучало как манифест, – ухмыльнувшись, сказал я. – Только с панталыка ты меня, Шабетай Шамали, пафосом своим не собьёшь. Как не обставляй воровство красивыми словами, оно всё одно воровство. Признайся, ведь за деньги работаешь и под заказ?

– Да, за деньги, – ответил он с вызовом. – Да, под заказ. Ну и что? Какая разница?

– Большая. Существенная. Во всяком случае, для меня. Одно дело – идея, другое – бабло. А у вас не понять, где кончается идея и начинается бабло. Посему – не верю.

– Извини, конечно, но позволь заметить, чтобы проникновение в Хранилище осуществить, не только приличная Сила нужна, но и, как ты выражаешься, бабло. На техническую организацию, на подкуп охраны, на транспорт, на разные другие вещи. Впрочем, не веришь, и не верь. Только, полагаю, не будешь возражать, что мы, Пастухи ветра, как бы там ни было, снижаем вероятность Бунта вещей. Скажешь, нет?