Константин Бояндин - Мозаика (книга первая) Страница 38

— Да, конечно, — комиссар ощутил, что дело сдвигается с мёртвой точки. Норвен. Вот откуда узнали о её… возможностях. И понятно, почему Старуха так рвётся заполучить эль–Неренн. — Спасибо, теариан, вы очень помогли.

— Комиссар, попробуйте уговорить её не открывать этих подробностей. Лучше всего и ей не говорить, если не знает. Помогите привезти её сюда. Случай уникальный — мы никогда не видели людей такого типа у нас в клинике.

— Она не любит быть подопытной мышкой.

— Комиссар, если это не последствия травмы, то девушка — из очень высокой семьи. Понимаете? Рано или поздно выяснится, откуда она. Я предпочёл бы помочь ей. Так будет спокойнее.

Три дня спустя Тигарр, Виккер и Хольте вновь собрались — на сей раз у Хольте.

— Отличное место, — похвалил Виккер. С самого момента отъезда эль–Неренн в поместье Эверан её адвокат выглядел мрачным — все три раза, которые его видел Тигарр. Хольте, у которой у самой на душе скребли кошки, не осмеливалась спросить, в чём дело. Она несколько раз звонила сестре, говорила с дочерью — не отпускало. Неприятные предчувствия не проходили.

— Да, я бы с удовольствием переехал в этот район, — согласился комиссар. Он подстриг волосы и привёл, наконец, в порядок усы — те уже не казались неряшливой щёткой. — Светло. И до работы ближе.

— Что случилось, Виккер? — спросила, наконец, Хольте, когда уговорила остальных пообедать. Заказала примерно то же, что привезли с собой в тот памятный вечер, в доме у Тигарра.

Адвокат потёр лоб.

— Предчувствия. Нет, спасибо, у меня всё в порядке. Никаких неприятностей. Просто предчувствия. Что–то не так с эль–Неренн.

— Так позвоните, — комиссар пожал плечами. — Она уже не маленькая, справится.

— Звонил, там всё хорошо. Она быстро нашла там общий язык. Со всеми.

— Тогда выбросьте из головы, — посоветовал Тигарр. — Я сегодня был в центральной клинике. Узнал кое–что. Вот, слушайте.

— Я и раньше предполагал, что она, пусть и дальний, но потомок одного из Великих Домов, — заметил Виккер.

— На каком основании? — удивился комиссар. На Хольте его рассказ произвёл большое впечатление. На Виккера — не очень.

— Её реакция на то, что с ней хотели сделать в доме Рекенте. Вас ничего не удивило?

Хольте покачала головой.

— Меня — нет.

— Меня тоже, — отозвался комиссар.

Виккер улыбнулся, встал, прошёлся к окну и обратно.

— Хольте, вы дальний, но прямой потомок дома Тессан. Дом Тессан — часть Великого Дома Нерейт. Вы, комиссар, насколько я знаю, также состоите в родстве с Великим Домом. С другим.

— Очень дальнем, — проворчал комиссар.

— Я из вас — единственный «низкий человек», — Виккер остановился, оглядел аудиторию. — Нет, Хольте, не нужно. Меня это не задевает. Я прекрасно знаю, кто я, и это мне не мешает. Так вот, подавляющая часть тех, кто нанимается в слуги — «низкие люди». Родство с домом, пусть не Великим — наилучший способ устроить жизнь. Понимаете?

Хольте и комиссар переглянулись.

— Для большинства служанок то, что ан Рекенте хотела от эль–Неренн — редкая удача. Понимаете? Это пропуск в нормальную жизнь. Возможность найти хорошую работу. Получить образование. Теперь понятно?

— Эль–Неренн восприняла это, как смертельное оскорбление, — медленно проговорил комиссар. — Как покушение на честь. Мне кажется, я понимаю.

— Стало видно, как именно её воспитывали. Если честно, я не знал, действительно ли скрылась ан Рекенте из дома в ту ночь. Я гадал — и угадал правильно. Если бы я не уговорил эль–Неренн, она вполне могла осуществить свои планы. Перебить всё живое в доме. Я не говорил, но мне было страшно ехать с ней в машине. Мне никогда не было так страшно.

— А работать ей приходится служанкой, — усмехнулся комиссар. — Вот уж не повезло.

Виккер развёл руками.

— Я сделал всё, что мог. Если исключить нелегальные способы, самый быстрый способ получить гражданство — заработать предписанное количество баллов. Дальше всё будет проще. И с работой, и со всем остальным.

— Зеркала? — Хольте поднялась на ноги, взяла пульт. Махнула им в сторону окна — то потемнело, шторы поползли и закрыли его. Стало уютнее. — Я читала её дело — там, в «зверинце». В детстве её взяли в парк аттракционов — зеркальный лабиринт. Начиналась гроза. Она заблудилась там, в этот момент погас свет. По словам эль–Неренн, она сильно испугалась — увидела кого–то в зеркале. Кто–то оттуда хотел забрать её с собой.

Комиссар усмехнулся.

— Значит, не идеально здоровая. Я–то думал, она смеётся надо мной. Выходит, что нет.

Он встал, собрал свои бумаги в портфель.

— Что–то припоминаю. Что–то было с зеркалами, это точно. Там, у меня дома, ей тоже приснились зеркала?

Хольте кивнула.

— Я продолжаю расследование, — комиссар оглядел остальных. — Мне пора. На днях посещу медицинский центр в Норвене. Утечка была оттуда, я уверен. Попробую отыскать, кто ещё знает об эль–Неренн. Да, в «зверинец» тоже загляну — мне говорили, после случая в карцере она очень быстро встала на ноги. Слишком быстро. Если что–то узнаю, сообщу.

Адвокат кивнул.

— Меня не будет в городе следующие две недели; если что — звоните.

И началась служба. Первые три недели эль–Неренн была «служанкой на всё» — иди, куда скажут, делай, что придётся. Мейсте, единственный, кто охотно разговаривал с ней, работал примерно так же. Вечно он всё ронял, царапал, терял. Но несмотря на отчасти «кривые руки», работал на совесть. Старался. Эль–Неренн выгодно отличалась от Мейсте тем, что руки у неё были «прямыми».

Звонки, звонки, звонки. Иногда целый день её не донимали вызовами. Сидела у себя в комнате или в общем зале, а то и на кухне, хотя Мегин своей жизнерадостностью могла вогнать в гроб кого угодно. Из хозяев в доме жили сама Веранно, её сын, Хейнрит — первый её ребёнок — да двоюродная сестра с двумя детьми. Изредка приезжали гости. Ненадолго. Обычно с ними хлопот не возникало.

Хейнриту было за тридцать, но он так и не нашёл себе места. Работал мелким служащим в одном из банков, и оставался недоволен тем, как складывается жизнь. Болтливая Тери, убедившись, что Ньер не спешит доносить старшей, стала охотно делиться мелкими семейными секретами хозяев. У Веранно есть ещё две дочери и, после того, как её сын оказался не в состоянии работать на сколько–либо ответственном посту, госпожа подумывает, не доверить ли будущее поместья дочерям.

От Хейнрита было больше всего вызовов. По ночам, по вечерам. Принести ему вина, ещё вина, ещё вина… поговорить с ним — а о чём с ним говорить? Каким может быть разговор, когда слугам не положено ничего, кроме подчинения?