Стивен Эриксон - Полуночный Прилив Страница 39

— Мне нужна помощь, Теол.

Он метнул взор на брата, но не смог разглядеть в темноте выражение его лица.

— Это Халл, — продолжал Брюс. — Он идет к собственной смерти. Его убьют.

— Скажи, — ответил Теол, — ты не удивлялся, почему ни у одного из нас нет жены?

— Я говорю о…

— Это же просто. Виновата мама. Она была слишком умной. Возьми нас Странник, это еще преуменьшение. Не отец же делал инвестиции.

— И ты ее сын, Теол. Больше, чем я или Халл. Каждый раз я смотрю на тебя, слушаю и пытаюсь уследить за ходом твоей мысли. Но не понимаю, как…

— Наши надежды на облаках писаны, Брюс. О, мы пытаемся. Каждый ведь пытался, а?

— Проклятие, о чем ты?

— О Халле, конечно. Ведь об этом ты и пришел говорить? Он встретил женщину. Такую же умную, как наша мать — в некотором смысле. Или скорее она его нашла. Величайший подарок Халлу… но он даже не понял, что это дар, хотя тот был уже в руках.

Брюс ступил к нему, взмахнул руками, словно собирался ухватить брата за горло. — Ты не понимаешь, — захрипел он, клокоча от эмоций. Но руки отвел. — Принц хочет его смерти. Если не Принц, то Первый Евнух — как только Халл посмеет заговорить против короля. Ой, погоди! — Он безрадостно рассмеялся. — Еще и Герун Эберикт! Целая очередь! Я всех упомянул? Не уверен. Это важно? Халл будет на переговорах. Единственный, чьи мотивы неясны для всех. Ты не можешь играть свою игру, если вмешивается посторонний. Так ведь?

— Успокойся, брат. Я собираюсь объяснить.

— Ну, давай же!

— Тихо, пожалуйста. Халл ее нашел. Потом потерял. Но она все еще там — это же ясно. Серен Педак, Брюс. Она защитит его…

Брюс фыркнул и отвернулся. — Как мама защитила папу?

Теол моргнул и вздохнул. — Непреодолимые обстоятельства…

— Халл — сын нашего отца!

— Ты спросил миг назад, как я почитаю память родителей. Я тебе скажу. Когда я вижу тебя — как ты стоишь, эту смертельную грацию, умение, созданное тобою самим — мне не надо почитать память. Он сейчас стоит передо мной. Скорее в тебе, не в Халле. Намного больше. А я, согласен, более похож на нее. Итак, — он беспомощно взмахнул руками, — Ты просишь помощи, но не слышишь, что я тебе отвечаю. Стоит ли напоминать судьбу родителей? Ты сам все помнишь, Брюс. Мы стоим здесь и снова разыгрываем старую семейную пытку.

Ты описал наш рок, — продолжал он, вдруг охрипнув. — Она могла спасти его. Если бы не мы. Ее страх за нас. Вся эта игра с долгами, так искусно проведенная ради уловления отца — она могла бы порвать эти сети, но она не видела, что же сможет подняться из пепла. И, ничего не видя, она боялась… Не будь нас, она спасла бы его — уберегла от мига наивысшей трусости?

Брюс взирал на него с горящими глазами.

— Я в это верю, — ответил сам себе Теол. — И из этого следует жизненный урок. Ты выбрал защиту Королевской Гвардии, и теперь ты Поборник. Там тебя долги никогда не отыщут. А Халл ушел — от золота, от смертельных ловушек — и искал чести в спасении людей. Даже когда он провалился… ты действительно уверен, что Халл сможет помыслить о самоубийстве? Трусость отца была предательством. Худшего сорта.

— А как насчет тебя, Теол? Какие уроки ты повторяешь сейчас?

— Разница между мною и матерью в том, что я не отягощен. У меня нет детей. Так что, братец, я думаю, что смогу достигнуть того, чего не смогла она. Хотя и любила отца…

— Для этого ты носишь рванье и спишь на крыше?

— Видимость подтверждает ожидания, Брюс. — Ему показалось, что брат сухо усмехнулся.

— Даже сейчас Герун Эберикт не так обманывается, как обманывался я.

— До сегодняшней ночи?

— Думаю, да.

— Иди домой, Брюс. Серен Педак защищает спину Халла и будет это делать, даже не соглашаясь с его планами. Она не сможет переломить себя. Даже у гениев есть слабости.

Еще одна гримаса. — Даже у тебя, Теол?

— Ну, я обобщал, чтобы тебя успокоить. Себя я никогда не включаю в обобщения. Я вечное исключение из правил.

— И как ты этого достиг?

— Как? Определяя правила, конечно. Это моя любимая игра.

— Клянусь Странником, иногда я тебя ненавижу. Слушай. Не надо недооценивать Геруна Эберикта…

— Я позабочусь о Геруне. Кстати, наверное, за тобой следили?

— Я об этом не подумал. Да, возможно. Ты думаешь, наши голоса были слышны?

— Не через чары, которые каждую ночь выставляет Багг.

— Багг?

Теол шлепнул брата по плечу и повел к люку. — Он не всегда бесполезен. Мы оба отыскиваем скрытые таланты, и это упражнение приносит множество сюрпризов. Мне — точно.

— Не он ли бальзамировал родителей? Это имя…

— Это был Багг. Тогда я первый раз его встретил, и сразу заметил упущенные возможности. За входом можно следить лишь из одного тайного места. Обычно сюда нельзя приблизиться, не будучи замеченным. Тебе предстоит погоня, и в конце ты, похоже, провалишь дело. Тебе надо убить этого человека — он, очевидно, от Геруна. И не в поединке. Простая ликвидация, Брюс. Ты готов?

— Конечно. Но ты сказал, что все входы и выходы…

— Ах да, я забыл по тоннель.

Брюс задержался у лестницы. — У тебя есть тоннель.

— Надо же было чем-то занять Багга.

В пяти шагах от темной стены склада — единственного пункта возможной тайной слежки за домом брата — Брюс Беддикт остановился. Глаза уже привыкли к тьме, и он не видел в тени никого.

Но ощущал кровь. Металлический, густой запах.

Вытянув меч, он приблизился.

Человек не мог выжить от такой кровопотери. Камни мостовой залила темная жидкость, сочившаяся во все щели. Горло было перерезано размашистым ударом; прежде чем тащить тело, убийца подождал, пока не вытечет кровь. След пяток тянулся вдоль стены склада, исчезая за углом.

Финед поразмыслил. Увидел еще один отпечаток в сухой пыли. И переменил решение.

Отпечаток детской ноги. Мертвеца тащил ребенок.

В каждом городе есть своя тьма, люди, выползающие лишь ночами ради охоты и хищничества. Брюс знал, что это не его мир, и не желал вникать в его тайны. Эти часы принадлежат белому ворону, и да будет так.

Он пошел другим путем, направляясь к дворцу.

Казалось, что удивительный ум брата не заржавел. Его равнодушие — лишь уловка. Это делает Теола очень опасным. «Слава Страннику, что он на моей стороне…

Он на моей стороне, разве нет?»

Старый дворец, который вскоре ожидало полное опустошение в пользу Вечной Резиденции, громоздился на приземистом холме, расположенном всего в ста шагах от нестабильного русла реки. Участки высоких стен показывали, что между берегом и дворцом было огороженное пространство, позволявшее надежно скрывать своих обитателей от остального города.