Диана Удовиченко - Южная пристань Страница 39

— А я думал, что гости с Каменного Дерева — тихие, — удивился

Истров.

Сеjнга неожиданно смутилась, пробормотала, отводя глаза:

— Я же его не била… только связала.

— А чего он кинулся-то? — протянула Прасковья.

— Сейчас спрошу.

Сеjнга заскрежетала на разляляjйском, разляляjец заскрежетал в ответ, она перевела:

— Он говорит, что вы украли его цвета. Те самые узоры. Он требует, чтобы вы их смыли.

— С превеликим удовольствием! — воскликнул доктор. — Но как?!

Сеjнга спросила. Перевела, нахмурившись:

— Цвета можно смыть только кровью, — и, едва лица людей начали вытягиваться, добавила: — Его кровью.

— Да хватит ли у него крови — всех вымыть? — ужаснулась Прасковья.

— Достаточно маленькой капли, — ответила Сеjнга.

Первым вызвался доктор: едва маленькая капелька рубиновой жидкости оказалась на руке, узор вокруг капли исчез, и участок чистой кожи стал стремительно расширяться, как чернильное пятно на промокашке. За несколько секунд исчeз весь узор. Вторым был Никодим, — он торопился домой, пока домашние не хватились, ведь, несмотря на то, что солнце ещё светило вовсю, он так долго отсутствовал. Едва очистившись, мальчишка выскочил за дверь и умчался, поблёскивая вихром в солнечных лучах.

— А если весь город… хм… заразился? — высказал сомнения Истров. — Или зараза все же проникла в Империю? Или даже в другие миры?

— По крайней мере, будет меньше неприятностей из-за цвета кожи, — оптимистично заявил доктор.

А разляляjец неожиданно заговорил по-русски:

— Цвета передаются только тем, кто прикасался ко мне.

Заметив удивленные взгляды, с достоинством объяснил:

— Когда мы в боевой ярости, то способны говорить только на нашем языке.

Архивариус очнулся от холода, ибо лежал на мраморном полу. В комнате было совсем темно, а в узком оконном проёме виднелся тусклый желтоватый диск луны. Голова не болела, но было ощущение пустоты в ней. Зато болело тело. Маг ощупал себя, подтвердил первичный диагноз — синяки и ушибы, и, кряхтя и охая, принялся вставать на ноги, которые совершенно не хотели разгибаться, а норовили подогнуться и свалить их обладателя на пол.

Что в конечном счёте и случилось — архивариус шмякнулся на бок, набив очередной синяк. А может быть даже шишку. Пришлось как следует помассировать ноги, разгоняя кровь. Вторая попытка встать увенчалась успехом, и маг кое-как доковылял при свете луны до письменного стола, где, сев в кресло, на ощупь нашёл спички и зажёг свечи в настольном канделябре. Мерцание дрожащего в воздухе пламени привнесло в комнату романтический полумрак.

`Что было-то? Что случилось? — начал он вспоминать события.

— Ах да! Приступ мигрени! Давно надо было заняться составлением зелья против этой болезни, да как-то сперва каждый раз некогда, а потом вообще забывается. Ну хорошо… а что было до этого?.. Кажется, кто-то приходил…`

Маг прикрыл глаза, и в мозгу начал проступать образ, сперва смутный, затем все более отчетливый: молодой человек, лет около тридцати, высокий, худощавый, со строгими чертами лица. Около левой брови небольшой шрам. Глаза карие, волосы русые… Да, а что он хотел? Какие-то сведения… мифы… О городе… Кажется, Архивариус рассказал ему историю города — очень кратко. Что ещё? Ах да — Внеземелье! Ну хорошо…

Восстановив в памяти последние события, маг почувствовал себя почти человеком, поджёг одиночную свечу в широком, как плошка, подсвечнике и пошёл на кухню. Когда приступ отступал, всегда подташнивало и хотелось попить крепкого горячего чая, вскипяченного в течение пары минут над никогда не затухающим в камине магическим пламенем.

Напиток разбавлялся парой-тройкой столовых ложек двухсотстолетнего рома в качестве лекарственного средства. После этого в голове обычно светлело окончательно. Так же случилось и на этот раз: пропустив стаканчик, Архивариус понял, что готов к любым действиям, в том числе и некоторым магическим. Первым делом он зажёг магический огонь в стеклянных шарах, висящих под потолком. Ровный свет залил кухню сверху донизу, выявив других, кроме Архивариуса, обитателей дома: тараканов. Маг сразу понял, что с его питомцами творится что-то неладное: бедные домашние животные бегали по полу от одной стены до другой и обратно, и на стенку, как бывало обычно, не лезли. Потом он увидел самого крупного старого таракана: глава семейства находился возле щели в полу и старательно расширял её по-очереди всеми лапами и даже усами. Однако, через какое-то время он прекратил своё занятие и помчался к наружной двери, проскользнул под нею и исчез из пределов видимости. Остальные тараканы дружно ринулись вслед. Через четверть часа в доме оставалась лишь одна живая душа — Архивариус, ибо мышей тоже почему-то было не видно и не слышно.

Надо сказать, что к этому времени он уже давно прислушивался также и к городу, который испуганно постанывал, охал, хныкал, хлюпал и всхлипывал. В конце концов магу удалось поймать некий однообразный мотив: эпиде-емия, эпиде-емия… это она… это она…

Затем эту мелодию сменили несколько сольных партий: источник — уничтожить… источник — город… город — уничтожить… миры — спасать… переход — уничтожить… зеркало — уничтожить…

Голоса шептались, ворчали, сердились друг на друга, прерывались, тяжело дышали и вновь вступали — каждый со своим мотивом.

"Зеркало? То есть зеркальный туман за третьим хребтом, благодаря которому Южная Пристань может существовать во многих мирах?

А как же… Ведь стабильность города нарушится! Надо что-то немедленно делать," — понял Архивариус, прошёл в кабинет, подхватил дорожную сумку, подумав, запихнул в неё несколько склянок и бутыльков. Вышел на улицу и охнул, зажмурившись от яркого света. «Но ведь только что была ночь… луна же была в окне. Или это было солнце такое? Нет, именно луна, потому что в проёме окна небо выглядело ночным. Ох…

Что-то со временем неладно… Причём — в городе, дома коснуться не могло, я же лично поставил вокруг него мощные заклинания. Плохо, очень плохо…»а

Пройдя немного пешком, Архиариус остановился передохнуть: после приступа ощущалась некоторая слабость. Пристроив сумку на спине наподобие солдатского ранца, маг взмахнул руками, одновременно шепча заклинание, и обратился чёрным вороном. Едва набрал высоту — попал из ясного дня в ночь. Да, искажения времени меняются с высотой, так и должно быть. Луна светила тускло, звёзд не было вовсе, но маг подключил третье зрение, которое позволяло видеть даже в полной темноте и полетел к горам, намереваясь в конце концов очутиться у третьего хребта. В его состоянии лететь было легче, к тому же, так появилась возможность качать в себя космическую энергию и копить силы для… Эээ… ну мало ли для чего могут потребоваться силы у мага…