Александра Лисина - Мэтр на учебе Страница 4

— Мастер! — сипло каркнул я, с трудом выталкивая звуки из замерзшего горла. — Эй, меня кто-нибудь слышит?!

Полторы минуты.

— Учитель…

И тут связки перехватило болезненным спазмом. В груди похолодело, ледяной обруч сжал сердце. Затем вдруг пришла мысль, что старый архимаг, возможно, давно обрел долгожданный покой и может не захотеть вернуться. А мгновение спустя я почувствовал, как что-то острое царапнуло по окровавленной руке, и прикусил губу.

— Нич!

Печать вспыхнула обжигающей болью, заставив меня скрипнуть зубами.

Одна минута.

— Д-друг мой…

Мне потребовалось немало времени, чтобы судорожно вытолкнуть из себя эти два коротких слова. И почти все силы понадобились на то, чтобы, уже погружаясь во тьму с головой, разомкнуть обледеневшие губы и беззвучно прошептать:

— Ты нужен мне. Прошу тебя, вернись…

Когда я пришел в себя, в комнате было по-прежнему темно. Все так же недвижимо лежала горка тел в углу, неприятно холодил спину покрытый толстым слоем инея камень. И все так же угрюмо чернел опустевший алтарь, над которым медленно кружились в причудливом танце маленькие кроваво-красные снежинки…

Стоп. А почему красные?

Понятия не имею. Возможно, я просто смотрю на мир сквозь пелену застывших на ресницах кровавых слез? Похоже, поранился, когда неосмотрительно таращился во тьму. А она — дама мстительная. Жадная до живого тепла. Если не сожрет, так хоть укусит напоследок. Вон как рука саднит.

Не испытывая ни малейшего желания выяснять, в чем дело, я бездумно уставился на серый потолок. Шевелиться не хотелось, во всем теле была такая слабость, что подняться на ноги или хотя бы сесть я просто не мог.

Все же кровопотеря оказалась значительной, да и оба дара я сегодня истощил до предела. Вылечиться, соответственно, был не способен. Связь с зомби и умсаками потерял. Нича не воскресил. Оставалось только смирно лежать, терпеливо дожидаясь, пока к телу вернется способность двигаться, после чего со стоном подниматься, снова тащиться наверх и утыкаться носом в расчеты, ища в них роковую ошибку, чтобы в ближайший месяц снова рискнуть провести ритуал.

Внезапно откуда-то сбоку послышался тихий стон и слабый скрежет, словно кто-то пытался выдвинуть из зеркала ящик, но у него не хватило сил.

— Х-хозяин? — слабым голосом прошептала невидимая в темноте харя. Видимо, я и ее зацепил, вытянув силы отовсюду, откуда смог. Недаром рама уже не светится, да и псевдожизнь в артефакте едва теплится. — Хозяин, ты живой? Я тебя почти не чувствую!

Я криво усмехнулся.

Что ж, я тоже его почти не ощущал, да и выглядел, судя по всему, хуже некуда. А чувствовал я себя вообще гадко, потому что прекрасно понимал: я не справился с поставленной задачей. И не сумел сделать того, что однажды пообещал.

— Хозяин?! — не дождавшись ответа, тревожно переспросило зеркало, а затем снова загремело ящиками в надежде, что кто-нибудь из зомби очнется и позовет на помощь. — Хозяи-и-ин, что с тобой?!

— Да живой он, — вдруг проворчал кто-то поразительно знакомым голосом, который заставил меня вздрогнуть и неверяще распахнуть глаза. — Перестань шуметь, морда немытая. И позови на помощь — ты наверняка можешь весточку горгульям послать. А я пойду взгляну на этого неуча, пока он не окочурился.

Да нет, не может быть…

— Святые умертвия! — внезапно ахнула рожа, и по поверхности зеркала прошла взволнованная рябь. — Хозяин, у вас получилось! Он действительно живой!

— Умолкни, — беззлобно хмыкнул тот же голос, и на мою грудь ловко вспрыгнул бесформенный черный комок с длинными усами. — Как-нибудь без тебя разберусь, кто из нас живой, а кто… хм… не очень.

На меня внимательно взглянули два крупных черных глаза, перед самым носом качнулись длиннющие тараканьи усы, затем мягкие лапки уверенно ощупали мою грудь, прошлись по подбородку, шее, пощекотали кожу возле рта. Наконец Нич снова показался в поле зрения и негромко хмыкнул:

— Долго же ты собирался, ученик. Я надеялся, что ты раньше сподобишься вернуть к жизни старого друга.

— Нич?! — прошептал я, улыбаясь и чувствуя, как отпускает скопившееся внутри напряжение. Получилось! Вот же демоны… я все-таки его просчитал!

— Ты был прав насчет долга, — неохотно подтвердил мои догадки таракан. — И я действительно тебе задолжал…

А потом вдруг мотнул головой и с такой силой хлестнул меня невероятно жесткими усами, что от резкой боли в щеке я вздрогнул. Правда, пошевелиться все равно не смог. Разве что удивленно моргнул и непонимающе спросил:

— За что?!

Таракан угрожающе приподнялся на задних лапах и рявкнул совсем как в былые времена:

— За то, что чуть себя не угробил!

— Я же тебя вытаскивал, — озадаченно возразил я, испытывая сильное желание потереть саднящую скулу.

Нет, то, что Нич воскрес, — конечно, замечательно. Я настолько горд собой и так рад своему успеху, что мне почти не больно. Но сам факт… Зачем он меня ударил? Да еще тогда, когда я ответить ничем не могу?

Заметив мой вопросительный взгляд, мастер Люборас Твишоп негодующе фыркнул:

— Каким местом ты думал, когда рассчитывал схему воскрешающего круга?! И какого демона взял за основу свою печать, когда у тебя есть гораздо более надежный источник?!

Я нахмурился.

— Какой источник? Нич, ты спятил? Как бы я мог использовать светлый дар для воскрешения?

— Дубина. Сколько раз тебе повторять: нельзя работать с непроверенной печатью, которая к тому же не сформировалась до конца!

— А что мне было делать? — наконец возмутился я. — Ты поместил мой дух в тело смертного мальчишки! Надо думать, что энергетические каналы не успели нормально сформироваться!

Нич гневно тряхнул усами.

— Вот неуч… когда же ты научишься правильно смотреть на ауру и различать ее светлую и темную стороны?

— Да у меня дар совсем недавно заработал!

— Но мозги-то, смею надеяться, не отказали? — ядовито осведомился таракан, издав до боли знакомый смешок.

Я тихо-тихо вздохнул, на миг прикрывая глаза. Затем так же тихо выдохнул, с сожалением подумав о том, что пока не способен сотворить какое-нибудь особенно мерзкое заклинание. А затем… резко сел, стремительным движением сцапав наглое насекомое в кулак. После чего поднес его к лицу и ласково попросил:

— Повтори, что ты сказал.

Нич беспомощно трепыхнулся и резко сбавил обороты.

— Да аура твоя… она светлая, если ты еще не заметил. А силовые каналы в теле — темные, ученик! Мне что, носом надо тебя ткнуть, чтобы ты начал наконец соображать?!

Я застыл, с усилием заставляя себя вспомнить старые формулы. А потом медленно разжал руку и, торопливо перебирая все, что мне было известно о личных печатях, так же медленно проговорил: