Дракон Его Величества - Новик Наоми Страница 4

— Прости, я не хотел показаться таким. Меня зовут Уилл Лоуренс, а тебя?

Никакая дисциплина не могла бы сдержать прокатившегося по палубе изумленного ропота. Дракончик, однако, этого не заметил: он задумался над капитанским вопросом и с недовольным видом ответил:

— Меня никак не зовут.

Лоуренс, внимательно проштудировавший книги Поллита, тут же задал следующий по протоколу вопрос:

— Могу я дать тебе имя?

Дракон — он, видимо, был самец, поскольку говорил мужским голосом — подумал еще немного, зачем-то почесал себе спину и сказал:

— Будь так любезен.

Лоуренс оказался в тупике. Он ничего не обдумывал заранее — лишь собирался сделать все от него зависящее, чтобы приручение состоялось. Какие имена обычно дают драконам? По прошествии жуткого панического мгновения он вспомнил благородный дредноут, при спуске которого однажды присутствовал, и выпалил:

— Отчаянный. — Тот корабль тоже двигался красиво и плавно.

Лоуренс мысленно выругал себя за то, что так плохо подготовился. Теперь сетовать поздно: слово сказано. По крайней мере это почетное имя. Кому, как не офицеру морского флота, пристало назвать так… Тут Лоуренс остановился в своих размышлениях и с растущим ужасом уставился на дракона. Он больше не морской офицер. Он перестанет им быть, как только дракон примет сбрую из его рук.

— Отчаянный? — повторил дракон, явно не догадываясь о чувствах человека, давшего ему имя. — Да. Мое имя — Отчаянный. — Он кивнул (из-за длинной шеи это получилось у него очень забавно) и заявил: — Я хочу есть.

Новорожденный дракон улетает сразу после кормления; лишь добровольно надетая упряжь делает его в какой-то степени управляемым и пригодным для боя. Рэбсон, ошарашенный, прирос к месту — пришлось его подзывать. Вспотевшими руками оружейник подал капитану скользящую в пальцах упряжь. Лоуренс, держа ее крепко и не забыв назвать дракона по имени, произнес:

— Ты позволишь, Отчаянный, надень это на тебя? Тогда мы сможем привязать тебя здесь, на палубе, и дадим тебе поесть.

Отчаянный осмотрел сбрую, потрогал ее языком и сказал:

— Хорошо.

Лоуренс заставил себя не думать ни о чем, кроме предстоящей задачи. Он опустился на колени и стал опутывать ремнями гладкое теплое тело, стараясь не задеть крыльев.

Самая широкая шлея охватывала дракона посередине, сразу за передними лапами, и застегивалась под брюхом. Два пришитых к ней толстых ремня шли вдоль боков, скрещивались на могучей груди, а затем протягивались обратно позади задних лап, под хвостом. Другие лямки, поменьше, обвивали лапы, шею и хвост, удерживая сбрую на месте. Самые узкие и тонкие пересекали спину.

Столь сложная конструкция требовала внимания, и Лоуренс только радовался, что может уйти в это занятие полностью. Работая, он примечал поразительную мягкость чешуек — как бы железные пряжки их не натерли.

— Мистер Рэбсон, будьте добры, принесите еще парусины — обмотать пряжки, — сказал он через плечо.

Вскоре он завершил процедуру. Ремни с белыми вкраплениями безобразили черную шкуру и сидели не очень-то ловко, но дракон не жаловался. Он остался спокойным, даже когда сбрую пристегнули цепью к пиллерсу, и жадно вытянул шею, когда наверх вынесли лохань с дымящимся красным мясом только что забитой козы.

Ел он неаккуратно: отрывал и заглатывал целиком большие куски, брызгал на палубу кровью и мясными ошметками. Внутренности, похоже, ему особенно нравились. Лоуренса, стоящего в стороне и с легкой тошнотой наблюдающего за этим, отвлек неуверенный вопрос Райли:

— Я могу отпустить офицеров, сэр?

Лоуренс посмотрел на своего лейтенанта, на испуганных, вытаращивших глаза мичманов. Ни один из них не шевельнулся и не вымолвил ни слова с тех пор, как дракон вылупился — что, как внезапно осознал Лоуренс, произошло меньше получаса назад: песок еще не до конца вытек из верхней колбы часов. В это трудно было поверить; еще труднее укладывалось в голове, что дракон уже одет в сбрую, но с фактами, несмотря на трудности, приходилось считаться. Лоуренсу, видимо, следует остаться на своем посту до прихода в порт: прецедентов для таких ситуаций пока не существовало. Но если он поступит таким образом, на Мадейре вместо него сразу назначат нового капитана, а Райли так и останется в лейтенантах. Лоуренс впоследствии ничем уже не сумеет ему помочь.

— Ситуация сложилась, безусловно, неловкая, мистер Райли. — Лоуренс принял решение не губить карьеру друга посредством трусливого умолчания. — Но думаю, я должен сразу передать корабль в ваши руки — ради его же блага. Отныне я много времени буду посвящать Отчаянному и успевать повсюду попросту не смогу.

— Сэр! — с несчастным видом воскликнул Райли, однако возражать не стал: та же мысль, как видно, пришла в голову и ему. Его сожаление, впрочем, казалось вполне искренним: он долго плавал под началом у Лоуренса, став за это время лейтенантом из простого мичмана, и отношения командира и подчиненного не мешали их дружбе.

— Не будем роптать на судьбу, Том, — сказал Лоуренс тише и менее официально, покосившись на продолжавшего обжираться Отчаянного. Разум дракона остается загадкой даже для тех, кто всю жизнь посвятил этой отрасли знания; Лоуренс понятия не имел, многое ли дракон способен слышать и понимать. Лучше соблюдать осторожность, не рискуя его оскорбить. И Лоуренс чуть громче добавил: — Уверен, вы превосходно справитесь, капитан.

Глубоко вздохнув, он снял с себя золотые эполеты. Держались они крепко, но Лоуренс еще во времена своего производства, будучи стеснен в средствах, наловчился переносить их со старого мундира на новый, Он поступал, возможно, не совсем правильно, передавая Райли знак различия без утверждения Адмиралтейства, но чувствовал необходимость отметить передачу власти на корабле каким-то наглядным способом. Левый эполет он спрятал в карман, правый закрепил на плече Райли: оба, даже в качестве капитана, бывший лейтенант получит право носить лишь после трехлетней выслуги. Веснушчатое лицо Райли без утайки показывало все его чувства: он не мог скрыть своего счастья, хотя его повышению способствовали весьма мрачные обстоятельства. Покраснев до ушей, он явно хотел сказать что-то, но не находил слов.

— Мистер Уэллс, — намекнул Лоуренс.

Все должно идти как положено, коли уж началось.

Третий лейтенант, вздрогнув, не слишком бодро скомандовал:

— Ура капитану Райли! — «Ура» поначалу тоже прозвучало не очень уверенно, но после третьего раза окрепло. Всех, конечно, ошарашил такой оборот событий, но Райли был достойный офицер и пользовался всеобщей любовью.

Когда приветственный хор умолк, Райли, оправившись от смущения, предложил:

— А теперь ура в честь Отчаянного, ребята! — На этот раз все вопили вовсю, хотя не сказать, чтобы весело. Лоуренс завершил церемонию, пожав Райли руку.

Отчаянный к этому времени доел и влез на рундук у борта, расправляя крылья и вновь складывая на солнце. Услышав, как выкликают его имя, он завертел головой. Лоуренс подошел к дракончику. Это был хороший повод, чтобы позволить Райли вступить в новую должность и навести порядок на корабле.

— Зачем они подняли такой шум? — Отчаянный, не дожидаясь ответа, загремел цепью. — Может, снимешь ее? Мне хотелось бы полетать.

Лоуренс колебался. В книге мистера Поллита не уточнялось, что делать после того, как наденешь на дракона сбрую и поговоришь с ним. Лоуренс предполагал, что дракон без дальнейших дискуссий просто останется там, где его привяжут.

— Чуть позже, если не возражаешь. До земли нам далековато, и ты, если улетишь, можешь не найти дорогу назад.

— А, вот как. — Отчаянный свесил голову за борт. «Надежный», вспенивая воду, делал около восьми узлов при свежем западном ветре. — Где это мы?

— В море. — Лоуренс присел на рундук рядом с ним. — В Атлантике, и до суши нам недели две ходу. Мастерсон, — окликнул он ничем не занятого, откровенно глазеющего матроса, — принесите мне, пожалуйста, ведро с водой и какой-нибудь ветоши.