Светлана Гольшанская - Музыкальная шкатулка Страница 4

— Леонардо, — безразлично представился старик.

— Я Лана. Господин Леонардо, можно я еще к вам загляну… попозже.

— Я всегда рад покупателям, — ответил часовщик таким тоном, как будто имел ввиду совсем обратное.

Лана попрощалась, вышла из лавки и тут же столкнулась нос к носу с рыжим скрипачом. Тот противно ухмылялся, беззастенчиво разглядывая раскрасневшееся лицо девушки. Крыс вокруг него стало заметно больше.

— Что ты здесь делаешь? — обретя дар речи, спросила Лана.

— Ничего особенного.

— Ты врешь.

— Вру. Я же демон, в конце концов. Демоны всегда врут.

— Демон? — девушка задумчиво перевела взгляд на мерзкую свиту скрипача. Внезапно ее поразила удивительная догадка. — Это ты виноват в несчастьях этого города. Это ты принес сюда чуму!

— Ты мне льстишь. Я всего лишь исполнитель, проводник чужой воли. Три последних монеты, три последних желания сломали печать и позволили злу проникнуть в этот мир. Теперь весь город обречен.

— Останови это, забери болезнь. Тогда… тогда я пойду с тобой.

— Не могу. Колесо запущено. Остановить его не под силу даже мне. Но, может, оно и к лучшему. У болезни ведь всего два исхода: либо смерть, либо освобождение.

Лана открыла было рот, чтобы возразить, но ее слова заглушил звон колоколов. Громыхая колесами по брусчатой мостовой на улицу въехала повозка, запряженная двумя дряхлыми клячами. Правил ими укутанный в черный плащ с ног до головы гробовщик. Он то и дело останавливался и во весь голос кричал:

— Выносите своих мертвых! Выносите своих мертвых!

Из домов тащили завернутые в холщевые саваны тела и скидывали в повозку.

Лану передернуло от ужасного зрелища. Казалось, что с ее глаз впервые спала пелена, и она вдруг увидела, что чума уже безраздельно властвует над городом, пирует почти в каждом доме.

Гоня страх прочь, Лана вновь повернулась к скрипачу, но того уже и след простыл. Грустно вздохнув, девушка зашагала к церкви. Туда доставляли тяжело больных со всего города. Внутри стоял тошнотворный смрад гниющей плоти. Одетые в черные мантии и похожие на птичьи клювы маски из белой кожи между рядами больных ходили лекари. Лану в зал не пустили, но услышав шум, священник сам вышел ей на встречу.

— В чем дело, дитя мое? Вашему мужу стало хуже? — встревожено спросил он, вглядываясь в ее бледное лицо.

— О, нет, он идет на поправку. Я просто… хотела спросить…

— Ну же, дитя, не бойся, говори все без утайки.

— Что вы знаете о демонах?

— Демонах? — обескуражено переспросил священник. — В некоторых писаниях упоминаются падшие ангелы, которые вместе с Люцифером восстали против Господа. После мятежа они были низвергнуты с небес в ад. Иногда они появляются на земле, чтобы соблазнить и погубить невинные души и увлечь их вместе с собой в Преисподнюю.

— А… есть ли среди них демон, играющий на скрипке?

Священник смерил девушку тяжелы взглядом, но потом вдруг смягчился. Он велел Лане подождать его, а сам вошел обратно в церковь и через несколько минут вернулся с увесистым фолиантом в темной обложке, на которой серебряными литерами было написано Lemegeton. Священник перелистал страницы и указал на гравюру, изображавшую козлоного скрипача с ослиными ушами.

— Это Белех, один из главных в иерархии демонов Преисподней. Он соблазняет людей с помощью музыки, в которой те слышат обещания того, чего жаждет их душа: богатства, славы, любви…

— А мог ли он наслать на наш город чуму?

— Дитя мое, чума — это тяжкое испытание. Я понимаю, вы пытаетесь найти причину, но не стоит обращаться к таким темным материям, как демоны.

Лана поджала губы и еще раз пробежала глазами по странице.

— Что это за знаки?

— Это печати. Чернокнижники считают, что с их помощью демонами можно управлять, но, я смею надеяться, что вы не станете интересоваться подобным ремеслом, — священник отер опухшие от бессонных ночей глаза краем рукава. — Даже в этот страшный час ищите спасение в Боге, а не в ложных мистических практиках еретиков. Молитесь, дитя мое, молитесь, и Господь дарует нам всем спасение.

— Спасибо, святой отец, — смиренно сказала девушка, поцеловала руку священника и пошла прочь от церкви.

Свернув с главной площади в темный переулок, она достала из рукава шкатулку и задумчиво провела пальцем по знакам на крышке, которые точь-в-точь повторяли те, что она видела в книге священника.

Домой Лана вернулась поздно, когда уже начало смеркаться. Муж ее пребывал в скверном настроении и не преминул упрекнуть ее за долгое отсутствие.

— Я ходила в церковь, — устало отвечала ему девушка.

— Молиться-то ты никогда не устаешь, — недовольно сощурился он. — Или опять своего голодранца навещала? Я не стану оплачивать его учебу.

— Его учеба будет оплачена с тех денег, что оставил мой отец, — в ее голосе, откуда ни возьмись, появились стальные нотки.

Муж вознегодовал от такой дерзости и хотел схватить ее за ворот платья, но Лана вовремя отпрянула, и в его руках остался лишь воздух. Из-за резкого движения рубаха больного чуть сползла с груди.

— Что это? — вдруг насторожилась Лана и вновь подошла к кровати. — У тебя снова появились бубоны? До чего большие… и, по-моему, жар начинается. Надо лекаря позвать.

— Нет, ты никуда не пойдешь! — закричал он, схватив ее за запястье.

В этот момент открылась дверь и внутрь заглянула служанка.

— Госпожа Лана, к вам пришли, — сообщила она прежде, чем успела заметить постыдную сцену.

— Кто еще? — недовольно осведомился муж.

— Мальчик из приюта. Кажется, его Люк зовут, — ответила служанка.

— Не успел я лечь в могилу, как ты уже сюда этого воришку приглашаешь?! Не позволю! — он хотел еще что-то сказать, но тут зашелся кашлем и выпустил руку своей жены.

Лана испуганно выдохнула, глядя, как с его губ стекает кровавая пена.

— Лекаря, срочно! — приказала она служанке и стремглав выскочила из комнаты.

Лана с трудом нашла в себе силы, чтобы не расплакаться — понимала, что это конец. Муж не поправится. Переведя дух, она, наконец, нашла в себе силы спуститься в холл, где ее ждал Люк.

— Что-то случилось? — встревожено спросил мальчик, разглядывая ее осунувшееся усталое лицо. — Вы не заболели?

— Нет-нет, не беспокойся, — заверила его девушка. — А ты?

— Нет, но в приюте уже никого не осталось. Тех, кто еще жив, перенесли в церковь. Я слышал, что вы приходили к святому отцу, а меня не позвали… я испугался, что… вы меня забыли.

— Что ты. Просто… мой муж заболел и… мне кажется, что он умирает, и я… ничего не могу с этим поделать, чувствую себя такой никчемной и слабой. Бездействие убивает. Я готова на все, что угодно…