Александра Лисина - Слово Ишты. Книга 2. Страница 40

   - Вы что, опять гнали по дороге, как сумасшедшие?

   - Никак нет, госпожа!

   - Да? А сколько куриц успели задавить, пока сюда летели?

   - Не считали, госпожа!

   - Вот ведь негодяи... небось, все повороты стесали по пути?

   - Так точно!!

   - А еще вы - жуткие подхалимы, - притворно вздохнула я, забираясь в карету.

   - Как скажете, госпожа!! - слаженно рявкнуло снаружи, и я, наконец, не выдержала - звонко расхохоталась. Но, видно, так непростительно громко, что король даже позабыл про минутное раздражение, снова подошел ближе и, заглянув в еще распахнутую дверцу, негромко сказал:

   - Вам очень повезло, леди: кажется, ваши люди действительно верны только вам.

   - Да, Ваше Величество, - все еще смеясь, согласилась я. - Они у меня - настоящие черти.

   - Как вам удалось этого добиться?

   - Я уже говорила: я никого не добиваюсь, сир, - с улыбкой посмотрела я. - Они верны мне, это правда. Но лишь потому, что сами так захотели, ведь верность, как и любовь, не завоюешь силой.

   - Кхм...

   - Да, Ваше Величество. Если вы еще не знаете, это - именно те редкие вещи, которые можно только подарить.

   Он вопросительно приподнял бровь, словно ожидая, что я еще чего-нибудь скажу, но я лишь покачала головой и сделала знак братьям. Ас и Ван мгновенно запрыгнули на подножки, Бер по привычке взлетел на козлы, Гор, деликатно оттеснив короля в сторону, залез ко мне. Почти сразу сверху лихо свистнуло, гикнуло, щелкнул по воздуху тугой бич, заставив вороных закусить удила. И мгновение спустя карета, стартовав как выпущенная из лука стрела, рванула прочь. Оставив после себя густые клубы пыли и донельзя озадаченных гвардейцев, которые так и не успели понять, что же именно между нами произошло. И что это за дерзкие чужаки, которые рискнули столь нагло похищать благородную леди из-под носа у их сурового короля.

Глава 10

   - Гайдэ, ты обещала спеть мне эту поэму, - с улыбкой напомнил мастер Драмт, когда мы снова оказалась у него в гостях. - Помнишь? "Песнь о небе?"

   Оторвавшись от выданной им всего час назад книги, я лукаво улыбнулась.

   - Ты и сам уже можешь.

   - Я боюсь ее испортить.

   - Но мы вроде хотели попробовать вместе?

   - Спой, - попросил Риг, присев напротив. - Пожалуйста. Я хочу услышать, как она должна звучать в оригинале.

   Я со вздохом отложила "Жизнеописание ал-тара Тариваса" и скептически посмотрела на слегка занервничавшего мага.

   - А ты со словарем закончил?

   - Да.

   - И те слова, что я принесла, тоже выписал?

   - Да, конечно, - тоном прилежного ученика отозвался шестидесятичетырехлетний маг.

   - А рассказ перевел?

   Мастер Драмт укоризненно посмотрел.

   - Гайдэ, я все сделал, что ты сказала. Мы рано начали, поэтому время до твоего отъезда еще есть. Поэтому, пожалуйста, спой. Доставь мне эту радость. Я буду тебе очень благодарен.

   Я обреченно развела руками.

   - Вообще-то, я пою только для близких, но раз ты так хочешь... хорошо. Где она?

   Маг тут же протянул сложенный вчетверо листок бумаги, который явно приготовил заранее, и слабо улыбнулся.

   - Держи.

   - Все-то ты продумал... хитрец.

   Он улыбнулся шире и пересел на диван, выжидательно на меня уставившись и нервно сцепив руки, будто в первый день, когда мы только начали заниматься. Я даже мысленно подивилась, но делать нечего - обещала, значит, придется петь, хотя раньше я этим занималась только в одиночестве или (очень редко) пела для кого-нибудь из братьев, если уж очень просили. А вот так... когда из всех окрестных стен наверняка торчат чьи-то любопытные уши...

   Некстати вспомнив о господине да Миро, я против воли улыбнулась и неожиданно задумалась над тем, как он планировал использовать подслушивающее заклятие в моем доме. Пошло бы это как запись? Или, может, кто-то сидел бы возле артефактов и стенографировал? Даже любопытно, как работают эти их "прослушки", но жаль - спросить не у кого.

   Я развернула листок и быстро пробежалась глазами по собственноручно выведенным каракулям. Ну, не совсем, конечно, каракулям, потому что Эйнараэ в письменном виде производит не менее приятное впечатление, чем в устной форме, но все равно - мне всегда казалось, что пишу, как курица лапой, не смотря на заверения Рига в обратном. Ладно, попробуем... тем более что покойный Ли-Кхкеол оставил в моей памяти подробные сведения, как это должно звучать.

   Я прикрыла глаза и негромко запела, словно слыша в голове его тихий голос, повторяющий слова песни одновременно со мной. Это было странное ощущение. Не раздвоение личности, но нечто похожее. Иногда так случается, когда поешь под сделанную заранее запись и потом, если попадаешь в ритм, слышишь, как сливается твой собственный голос с голосом исполнителя. Неожиданно появляется чувство настоящего сопричастия. А иногда даже чудится, что это не старенький магнитофон мурлыкает на полке, а это кто-то внутри тебя тихонько подпевает любимому исполнителю.

   Довольно быстро я забыла обо всем лишнем: о волнующемся маге, о забавно повернувшем уши шейри, о недочитанной книге, невидимых слушателях, недавних сомнениях... действительно обо всем. И вот тогда неожиданно увидела прямо перед собой поразительно живую картинку: занимающийся рассвет над прекрасным и совершенным Эйирэ; большую поляну, на которой удивленно приподнимают головы собравшиеся там эары; вскинувшего на пролетающую мимо птицу откровенно растерянный взгляд Эа; зеленые травы, невыразимо прекрасные цветы, усыпавшие крону древнего Хранителя Леса, и небо... бескрайнее синее небо, простершееся над зеленовато-сиреневыми джунглями красиво изогнувшимся куполом. А еще - яркие золотые полоски первых солнечных лучей. Широкие фиолетовые листья, отбрасывающие от своей поверхности загадочные серебристые искры. И почему-то услышала смех - странный, счастливый, звенящий от радости смех мертвого эара, рассыпавшийся невидимыми снежинками над головами изумленных сородичей.

   Это было до того поразительно, до того красиво и невыносимо реально, что неожиданно показалось - все эары слышат сейчас эту Песнь. Причем, не только слышат, но и начинают негромко петь в унисон со мной. Каждый из них. Каждое дерево, каждая травинка откликнулась на мой голос. Каждая притаившаяся в ветвях птица. Так, что этот необычный хор, постепенно набирая силу, зазвучал и в моей голове тоже, вызвав непередаваемое ощущение единения с далеким, но отнюдь не равнодушным Эйирэ, и с его непонятным, растерянным, ошеломленно прислушивающимся к себе народом, который впервые за целый год перестал быть для меня чужим.