Константин Бояндин - Мозаика (книга первая) Страница 40

Эль–Неренн потребовалось не так уж много времени. Все остальные следили за тем, как она собирает, затаив дыхание. Трижды она не была уверена, куда поместить кусочек, и дважды, по примеру Риккен, отмахивалась от Мегин с её советами.

— Семь минут двадцать секунд, — объявила Инни. — Новый рекорд. Рики, ты проиграла! Проиграла!

Риккен кивнула. Вид у неё был довольный — словно не проиграла, а выиграла.

— Ньер, она сделает то, что ты скажешь, — подала голос Мегин. — Такой уговор. Не теряйся!

— Всё, что угодно? — не поверила эль–Неренн.

— Ну, почти всё, — Мегин выразительно посмотрела на Риккен. — «Ушки гладить» она не умеет, лучше Инни попроси. А вот…

Увернуться не получилось. На этот раз Мегин получила по лбу.

— …играть она умеет, — продолжила Мегин, словно сама решила присесть на пол. — Попроси её сыграть.

— Попроси, попроси! — подхватили Инни и Тери. Эль–Неренн взглянула в глаза «молчуньи», та кивнула и вышла из общего зала.

Она вернулась минуты через три с «радужной арфой». Инструмент был небольшим, высотой в локоть и лёгким, а вместо струн — когда его включили — пространство заполнили тонкие мерцающие лучи света, всех цветов радуги. Эль–Неренн зачарованно следила, как Риккен играет — движения пальцев поблизости от лучей позволяли извлекать прекрасные звуки.

Ей показалось, что она помнит и мелодию, и саму песню — несомненно, это была песня. Что–то знакомое.

Там, где осталась… там, где осталась белая мгла… белая снега мгла…

Однако Риккен не доиграла. Вызов. Тряхнула головой, поджала губы и торопливо выбежала из зала. Арфа, всё ещё включенная, осталась на столе. Эль–Неренн протянула руку к лучам — ни звука.

— Зря стараешься, — покачала головой Мегин. — Других она не слушается. Эх, ни разу она не доиграла, всё время что–то мешает…

Второго полнолуния — второго за время работы в поместье — эль–Неренн ожидала с опаской. Но ночное светило успело взойти — а ничего особенного не происходило. Как в предыдущий раз — некоторое время звенело в ушах, да и прошло. Девушка «вооружилась» — инструменты для ухода за картинами и гравюрами входили в небольшую сумку — и отправилась на второй этаж, в северную гостиную и примыкающие комнаты. Там, где больше всего статуэток и картин — где больше всего работы.

Вроде бы и людей не очень много в доме, и кондиционеры задерживают лишнюю пыль, а проходило всего три дня — и нужно заново чистить.

Хозяева ещё не уснули — Веранно ложится спать далеко за полночь; её двоюродная сестра вообще предпочитала отсыпаться днём. Но они не покидали своих апартаментов. Раз или два эль–Неренн замечала, что младший сын Райвин — так звали двоюродную сестру Веранно — откровенно следит за тем, как она работает. Словно смотрит на учёную обезьяну в цирке. Но мальчишке быстро надоедало это занятие — альбиноска не обращала внимания на взгляды, а когда мальчишка чего–нибудь требовал — всякой ерунды, только чтобы заставить служанку подойти к себе — эль–Неренн была неизменно почтительна и спокойна.

Камин на восточной стене был декоративным. На полке выстроилось целое войско — крохотные глиняные воины, среди которых легко узнавались великие полководцы прошлого. Эль–Неренн улыбнулась и, осторожно поднимая фигурки одну за другой, смахивала с них пыль кисточкой. Оставляла их в точности в том же месте и положении.

— Моя непобедимая армия, — прошептала эль–Неренн, улыбнулась глиняному войску и поклонилась так, как должно приветствовать войско. И тут…

…зазвенело в ушах. Из словно забило ватой — собственное дыхание стало неожиданно громким, звуки дома угасли, исчезли. Эль–Неренн опустила взгляд — шнурок, «колокольчик», не светился. Никто не вызывает её.

Нужно было остаться в комнате, подумала эль–Неренн. Оказалось, в правой руке она сжимает глиняного солдата. Чудо, что не разломила фигурку. Вернула статуэтку на место…

…и ноги перестали держать. Успела схватиться за решётку перед очагом. Тут же полегчало. Шум в ушах становился всё громче. Звуки начали отдаваться эхом.

— Приключения, — прошептала эль–Неренн. Голос стал хриплым, неприятным — как тогда, после событий в карцере. Как у…

…Хольте. Такой же голос. С призвуком скрежета.

— Нашла себе приключения, — проговорила эль–Неренн и направилась прочь из гостиной. Ноги едва держали. Короткий путь — через парадную лестницу и вниз, но если заметит теарин, взбучки не миновать. Леронн действительно использовала кнут по назначению — и чаще всего доставалось Мегин и Мейсте. Но если Мегин считала это своего рода игрой, то парень переживал — не потому, что было больно, а потому, что боялся — это читалось в глазах — чего–то ещё.

Длинный путь — через второй западный коридор на втором этаже.

Зеркала. Латунные, по обе стороны. Дюжина зеркал. Едва эль–Неренн поравнялась с первым, как испытала то же чувство, что и во время давешнего сна там, в доме у инспектора. Резь в глазах. Сильное, неприятное внимание оттуда, из глубин зазеркалья.

Она пробежала бы меж зеркал, но ноги едва позволяли плестись. Жгло затылок, глаза горели так, словно в них бросили горсть песка, звуки и запахи накатывали, словно прибой.

Шаги. Идущий был далеко — за поворотом налево — и двигался тихо, но эль–Неренн казалось, что сотня солдат в стальных сапогах идёт строем по стальному же мосту, в нескольких шагах от неё.

Отпустило.

Если бы не дрожь в руках, эль–Неренн сочла бы, что всё прошло. Она направилась вроде бы в свою комнату, но отчего–то пришла на кухню.

— Что такое? — Асетт повернула голову. Эль–Неренн вошла, явно не обращая внимания на окружающее. Губы альбиноски подрагивали, верхняя губа открывала кончики клыков. Двигалась эль–Неренн неуверенно, словно ноги плохо слушались. С размаху уселась на стул у входа; сумка соскользнула с её плеча, её содержимое высыпалось на пол. Эль–Неренн не обратила на это внимания.

— Ньер? — Мегин подбежала к ней, присела, взяв эль–Неренн за руки. Осторожно прикоснулась кончиками пальцев к правой щеке девушки. Вгляделась в глаза. Тихо рассмеялась и, подбежав к Асетт, что–то шепнула той на ухо.

— Идём–ка, — Асетт помогла эль–Неренн подняться. — Осторожно, не упади. Мегин, подбери её вещи. Инни, последи за плитой, пока меня не будет.

Вдвоём Асетт и Мегин отвели эль–Неренн к ней в комнату. Обе впервые переступали порог её; эль–Неренн не торопилась приглашать никого, кроме Тимо, к себе — и сама не очень–то стремилась увидеть, как живут остальные. Мегин восхищённо осмотрела книжные полки, и готова была что–то сказать, но Асетт жестом не позволила ей.