Сергей Радин - Лёхин с Шишиком на плече Страница 42

Следующий длинный домина начинался "Почтой", а заканчивался универсамом. Между ними ютилась куча магазинов и ателье. Здесь народ был. Правда, не прогуливался перед домом, а предпочитал сбегать куда надо и за чем надо и — домой. И никто не улыбался. Вытянутые лица. Пустота действовала.

В одном из отделов универсама Лехин купил Рыжику две сосиски, чем заслужил его вечную благодарность. Дальше появился дом, чуть отжатый от дороги шикарной лужайкой — газоном. Незадолго до Лехина с Рыжиком лужайку о-очень хорошо поливали, и Лехин терпеливо выждал, пока псинка напьется из лужицы. А напившись, Рыжик повеселел, поднял хвост шелковой длинной кистью и побежал даже чуть впереди.

Высотный дом. Потом дом-игрушка — в четыре этажа затейливой архитектуры. Девятиэтажка с грузными пристроями — настоящий городок-муравейник. Скучный длинный жилой дом, который рос, рос, а потом надоело вытягиваться в бесконечность, и поставили точку — газетный киоск.

А за киоском — широкая дорога. Троллейбусной линии здесь еще нет. Только автобусы соединяют две главные улицы — нижнюю, где живет Лехин, и верхнюю.

А за дорогой — пустырь, обнесенный забором из добротных железных прутьев. Внутри этой клетки — три этажа припавшего к земле огромного недостроенного здания. И при виде этой много лет назад застывшей стройки у Лехина сердце ухнуло куда-то вниз. "Здесь? — спросил он себя. — Я такой чувствительный стал или только придумываю? Потому как ежу ясно, что место с дурной репутацией всегда служит логовом для всяких монстров. А вот с чего бы у меня в ушах звенит? Предгрозовое напряжение в воздухе?"

От Шишиковых глазищ остались лишь желтые скобки, и эти скобки не отрывались от стройки. Псинка потянула налево: "Пошли, временный хозяин, дальше гулять!"

— Вдохнули полной грудью — и вперед, — вполголоса сказал Лехин. Он безо всяких причин вдруг начал бояться, что стройка услышит. И — что сделает? Неизвестно. Но боязно.

Шаг на дорогу. Привычно слабая веревка в руке внезапно поехала по коже, и Лехин цапнул ее, чтобы совсем не выронить.

Рыжая псинка стояла насмерть. Она, видимо, приготовилась, что ее поволокут или вообще придушат. Однако собственными лапами идти к страшному месту не желала. Псинка стояла боком — дрожащий зад приподнят, хвост исчез под животом, и весь пришибленный вид ее словно говорил: "Ах, хозяин, я такая виноватая, что не слушаюсь! Мне так неудобно! Но поделать с этим ничего не могу!"

Лехин вернулся на тротуар. До перекрестка — пара шагов. Надо бы перевести подопечную из Пустоты на ту сторону. Проблема нарисовалась в том, что рыжая псинка-лисичка видела вдоль проезжей части каменную стену и пройти ее не могла. А для Лехина устраивать представление, вынимая меч и сражаясь с невидимой стеной — то есть дурака валять в глазах прохожих и пассажиров проезжающего транспорта, — это наверняка наткнуться на сердобольного, который немедленно решит Лехина спасать и наберет на телефоне заветный номер "Скорой".

Пораскинув мозгами, Лехин отвязал веревку от ошейника (подивившись, что вообще привязывал. Вон, какая послушная!) и взял собачонку на руки. К перекрестку и от дома он двинулся не спеша — так, чтобы Рыжик видел, что они уходят именно отсюда. Псинка увидела, успокоилась, перестала дрожать и сама сделала то, что хотел от нее Лехин: уткнулась ему носом в подмышку. Теперь оставалось только погладить ее и как бы в рассеянности оставить ладонь на гладкой теплой голове, чтобы в нужный момент прижать ее насильно. Больше псинка стены не видела, и Лехин мог надеяться, что стена не пускала только видящих ее. Сам он старательно разглядывал противоположную сторону улицы, жутко страшась своего желания снова полюбоваться на камень, перейдя на необычное зрение.

Вот так, с вытаращенными не хуже, чем у Шишика, глазами, он почти перебегал перекресток, лихорадочно благодаря светофор, что вовремя дал зеленый, и выпевая про себя песню на манер чукчи: "Вижу торговый центр внизу! Справа жилой дом буквой "П"! Я знаю, что за ним детская площадка! Выше дома — угодья хлебозавода: прекрасный сад по забору вокруг завода, фирменный магазин, где всегда можно купить теплую пахучую буханку! А потом высится…" Он остановился чуть дальше светофора и неуверенно огляделся. Вроде, прошел. Псинка оказалась чувствительнее. Она задергалась на руках, нетерпеливо пытаясь заставить опустить ее.

Шишик ехидно — как показалось Лехину — закатил глаза.

Псинка-лисичка здорово растерялась. Она стояла на асфальте — столб светофора уже был должным образом обнюхан и отмечен — и не хотела быть неблагодарной: и не умела уйти от человека, и, кажется, так и мечтала рвануть домой.

— Иди-иди, — оказал Лехин. — А то мне ведь к этому дому возвращаться надо.

Он присел на корточки и погладил Рыжика. Псинка робко поставила лапы ему на колено и лизнула в нос. После чего, часто оглядываясь, потрусила к дому в форме буквы "П"… Лехин умилился бы трогательному прощанию, если б не "помпошка". Она так явно ржала над сентиментальной сценкой, тряся раззявленной пастью, что Лехину ну очень захотелось хлопнуть ладонью по карману изо всех сил. Шишик, разумеется, уловил мелькнувшие в сознании хозяина образы экзекуции и ржать прекратил.

24.

Металлическая вывеска содержала все данные о недостроенном доме. Кое-что еще разглядеть на ней можно было. Там, где краска не сошла и ржавчина не проела. Например, общий силуэт будущего здания. Например, название — "Торговые палаты". В общем-то Лехин знал, как и все в микрорайоне, историю этой стройки. Началось все аж в середине 90-х, когда несколько богатых людей города решили, что в быстро растущем районе весьма необходим гигантский торговый дом, этажей эдак в двенадцать, а общей площадью… Лехин, как ни старался, облупленные цифры не разобрал, но прикинул, что одна сторона стройки не меньше длины трехподъездного дома. А если учесть, что здание квадратное… Но 90-е они и есть 90-е. Кто-то из пайщиков разорился, кто-то исчез в неизвестном направлении. Осталась гигантская трехэтажная коробка. А вскоре замороженная стройка обрела репутацию нехорошего места.

Говорили о стройке мутно и всякое. Во-первых, традиционно, что место для нее выбрано неправильно. Будто раньше, в стародавние времена, здесь располагались или церковь, или часовня, или вовсе сатанисты устраивали сборы и оргии. Во-вторых, что за "нехорошее место" без жертвоприношения? Якобы во время строительства погибла уйма народу: кто-то упал в котлован, так и засыпали; кто-то из совладельцев стройки был с чем-то не согласен — его в бетон закатали, чтоб остальным не мешал; а в подвалах-то строителей потерялось! — ведь не подвалы, а настоящие лабиринты!.. И не искал их никто. Якобы.