Ричард Адамс - Обитатели холмов Страница 43

— Мы знаем, чем они пахнут, — сказал Пятик.

— Я так и думал. Потом один из них и говорит «Меня зовут Барабанчик. Кто вы такие и что вам надо?». Мне не понравился его тон, но я не понимал, чем мы могли кого-то разозлить, и потому честно рассказал, что с нами случилось несчастье, что мы проделали долгий путь и что ищем своих сородичей — Ореха, Пятика и Шишака. Стоило мне назвать ваши имена, как чужак повернулся к своим и крикнул: «Так я и знал! В клочки их, в клочки!». И они набросились на нас. Один ухватил меня за ухо и располосовал его прежде, чем Колокольчик успел отпихнуть этого ненормального. Пришлось драться со всеми сразу. Все случилось настолько неожиданно, что сначала я почти не мог обороняться. Но странное дело — эти огромные чужаки, которые так жаждали нашей крови, драться-то как раз и не умели: они просто не знали, как подступиться. Колокольчик мгновенно сбил с ног сразу двоих — а каждый из них был в два раза крупней его, — да и мне, хоть из уха лила кровь, по-настоящему не досталось ни разу. Но все же их было намного больше, так что пришлось уносить ноги. Мы уже выбрались из канавы, как вдруг сообразили, что забыли про Первоцвета. Я вам уже говорил, его лихорадило, он был болен и вовремя не проснулся. И его, беднягу, прошедшего всю вересковую равнину, убили кролики. Ну что вы на это скажете?

— Я скажу, что это немыслимый позор, — заявил Земляничка, прежде чем кто-то успел раскрыть рот.

— Мы побежали по полю вдоль маленького ручейка, — продолжал Падуб. — Часть этих негодяев все еще гналась за нами, и я неожиданно решил: «Ну, одного-то я успею прикончить». После гибели Первоцвета мне все стало безразлично и расхотелось спасать свою шкуру. Я увидел, что Барабанчик бежит впереди всех и здорово оторвался от своих. Я дал ему себя догнать, а потом резко развернулся и пошел в наступление. Я сбил его с ног и хотел прикончить, но тут он завопил: «Я скажу, куда ушли твои приятели». — «Тогда поторапливайся», — сказал я, прижав задние ноги к его брюху. «Они ушли к холмам, — выдохнул он. — Вон к тем высоким холмам. Они ушли вчера утром». Я притворился, что не поверил и собираюсь убить его. Но Барабанчик твердил свое, так что я лишь расцарапал его и отпустил. День стоял ясный, и холмы хорошо было видно.

Но дальше началось самое трудное. И если бы не шуточки и не болтовня Колокольчика, мы бы уже давно перестали бегать по земле.

— Из меня с одной стороны летит помет, а с другой — шутки, — хмыкнул Колокольчик. — Катишь перед собой носом какую-нибудь шуточку, и идти легче. Так мы и доплелись.

— Остальное я помню плохо, — говорил Падуб. — Ухо страшно болело, и все время меня не оставляла мысль, что я виноват в гибели Первоцвета. Если бы я не заснул, он бы остался жив. Как-то мы попытались отдохнуть, и мне приснился такой страшный сон, что это было выше моих сил. Я действительно был не в себе. В голове осталось только одно — найти Шишака и сказать, что он прав.

К холмам мы подошли на следующий день, когда уже начинало смеркаться, Мы уже ничего не боялись и даже открыто шли в час сов. Не знаю, на что я рассчитывал. На хорошее можно надеяться только тогда, когда знаешь, куда идти и что делать. Да и то, стоит добраться до места, выясняется, что и там все не так-то просто. Но меня вела какая-то дурацкая уверенность, что Шишак нас ждет. Холмы были огромные — мы таких никогда не видели. Ни леса, ни кроликов, ни укрытия. Стемнело. Я звал Шишака, но на самом деле вовсе не ожидал, что он меня услышит, — я был уверен, что он теперь где-нибудь далеко-далеко. Я помню, как выбрался из-под изгороди, — я и впрямь хотел, чтобы кто-нибудь положил конец моим мучениям. А когда я пришел в себя, рядом сидел Шишак. Сначала мне показалось, что я умер, а потом стало интересно проверить, настоящий Шишак или нет. Ну, остальное вы знаете. Мне очень жаль, что я так напугал вас. Я, конечно, не Черный Кролик, но вряд ли на свете найдется живое существо, которое было бы на него похоже больше, чем я.

И, помолчав немного, он добавил:

— Вы и представить себе не можете, что для нас значило вдруг оказаться в норе, среди своих. Это не я хотел арестовать тебя, Шишак, — это был совсем другой кролик, и давным-давно.

22

ИСПЫТАНИЕ ЭЛЬ-АХРАЙРАХА

Ну не румяное ли у него лицо? Лицо проклятого висельника, не осененное благодатью духа.

Мистер Локкли пишет, что во многих отношениях кролики похожи на людей. И похожи в первую очередь своей несокрушимой способностью противостоять ударам судьбы, отдаваясь течению времени, которое уносит все невзгоды и все несчастья. В характере кроликов есть черта, которую даже очень приблизительно не определишь как бесчувственность или равнодушие. Это скорее подсказанное интуицией знание, что жизнь — это только то, что существует сейчас. Дня не прошло с тех пор, как Капитан Падуб, полубезумный от страха, добрался до подножия Уотершипского холма. Но он уже снова радовался солнцу, а легкомысленный Колокольчик едва ли не позабыл жесточайшую трагедию, разыгравшуюся в Сэндлфорде. Во время рассказа Орех и его приятели не раз содрогнулись от ужаса и сострадания. Услышав о смерти Василька, Плошка заплакал от жалости и задрожал, а когда Падуб начал рассказывать о ядовитом газе, уничтожившем весь городок, Желудь и Плющик и сами начали задыхаться. Но для них, как и для примитивных людей, в самой силе и живости сострадания уже заключалась разрядка. Чувства кроликов неподдельны и непритворны. В них нет той отстраненности и отчуждения, какое может почувствовать добрейший человек, пробегая глазами газету. Но рассказ окончился — и голос собственной трудной, нехитрой жизни снова пробрался в кроличье сердце, в нервы, и в кровь, и в пустой животик. Если бы мертвые были живы!

Падуб еще только заканчивал свой рассказ, а Орех уже принялся обнюхивать его раненое ухо. Накануне он не успел заняться этим как следует, и не сообразил, что Капитан так плох не только из-за пережитого ужаса и лишений. Раны оказались серьезные — серьезней, чем у Алтейки. Кроме того, Падуб наверняка потерял много крови. Ухо висело лохмотьями, в ранки попала грязь. Орех даже рассердился на Одуванчика. И когда, привлеченные запахом мягкой июньской ночи, сиянием полной луны, кролики побежали в «силфли», Орех попросил Черничку остаться. Серебряный, уже стоя на выходе, услышал, тоже вернулся и пристроился рядышком.

— Похоже, в компании нашей милой троицы ты немного повеселел, — сказал Капитану Орех. — Жаль, что они не вычистили тебе рану. Это скверная грязь.

— Но, знаешь… — начал было Колокольчик, который так и сидел рядом с Падубом.