Евгений Лобачев - Ведьмоспас Страница 44

Из груди эльфа вырвался крик, от которого зашлись в истерике собаки на вершине холма. Хлопнула дверь. Невидимый субъект произнес прочувствованную речь, в которую затесались даже три вполне литературных слова: «дайте поспать» и «суки». Потом все стихло.

— Я же говорил, что буду ориентироваться на слух, — донесся сверху голос Гиллигилла. В ответ Олло слово в слово повторил тираду зазаборного незнакомца, выкинув, правда, фразу «дайте поспать».

— Ладно, ладно, не кипятись, — прошептал орк. — Сейчас что-нибудь придумаем.

В яме нестерпимо воняло. По всему телу шмыгали мухи и прочие обитатели помойки, к счастью, невидимые в темноте. С поверхности доносились обрывки разговора. Фраза «Почему я?» повторялась чаще других.

Наконец что-то сверкнуло, и перед носом рыжего эльфа повисла толстая веревка с петлей на конце.

— Предлагаете удавиться? — проворчал Олло.

— Это уж как тебе хочется, — ответил сверху Геремор.

— Красавец! — завопил Йорик, когда Олло оказался на поверхности. В темноте череп казался парой бесноватых светляков, пляшущих над травой. — Можешь сделать карьеру огородного пугала. Да нет, круче! Можешь подрабатывать нейтронной бомбой. Любая живая тварь в радиусе пятидесяти метров… Эй, не отряхивайся на меня!

— Не цепляйся к нему, — вступился за приятеля Геремор.

— Ну, вы идете?! — позвал Миша.

— Сейчас, — проворчал Олло, — только почищусь. А то на меня слетятся мухи со всей округи и Гиллигилл умрет от обжорства.

— Еще чего! — обиделся орк. — Чтоб я ел таких мух?!

— А чем они плохи? Чем тебе не нравятся мои мухи?

— Эй вы, гурманы, — донесся из темноты голос Геремора, — может, потом обсудите местную кухню? Скоро луна взойдет.

Послышался звук удаляющихся шагов. Олло зарычал и поплелся следом, ориентируясь на отблески фонарей.

Остановились у забора.

— Ну вот, пришли, — сказал Миша, поправляя ножны на боку. Меч придавал уверенности, но в то же время до крайности смущал. Милиционер чувствовал себя первоклашкой, вздумавшим поиграть в рыцарей. — Теперь я, Геремор, Йорик и Велосипед — налево, Олло и Гиллигилл — направо. Расцарапаем рожи, а, Йорик? Что делать все помнят? Геремор, маскировочное заклинание в порядке?

— Заклинание не может быть в порядке или не в порядке, — наставительно сказал Геремор. — Оно или есть или его нет.

— Отлично. Тогда — вперед.

Маскировочное заклинание не подвело. Миша снова ощутил свое лицо как пластилиновую маску. На этот раз он «отрастил» себе необъятные щеки, добавил несколько подбородков и придал животу форму бездонного пивного бочонка. Белые волосы сменились бурой щетиной. Меч исчез, растворившись в складках одежды.

Где-то поблизости ошивался Геремор. Прочтя еще одно заклинанье, он принял вид полевой мыши и затаился.

Ворота рассерженно загудели под ударами Мишиных башмаков.

— Ау, медицина! Открывайте! — заорал милиционер. — Больную привезли. Эскулапы хреновы, аларм!

Некоторое время никто не отзывался, лишь исступленно лаяли собаки. Казалось, они готовы были выскочить из собственных шкур, лишь бы добраться до глотки непрошенного гостя. Велосипед испуганно поскуливала, но не отходила от Миши ни на шаг.

Наконец за забором послышался хруст гравия и сонные матюки. Лязгнуло железо, скрипнула заслонка, в черном провале смотрового окошка белесым пятном возникла чья-то физиономия.

— Чего надо?

Миша направил фонарь на Велосипед. Яркий луч выхватил из темноты собакоголовую красотку в изодранном бордовом костюме.

— Братан, сеструха заболела.

Окошко захлопнулось. Послышался скрежет ключа в замочной скважине.

Йорик задрожал от нетерпенья.

— Сейчас… сейчас… рожи… — возбужденно бормотал он.

— Не светись, пока не подам сигнал, — одернул Миша.

— Зараза! — обиженно прошептал череп и юркнул куда-то вбок.

Заскрипела калитка. В глаза ударил ослепительный свет. Заслонившись ладонью, Миша смог разглядеть длинного типа в белом халате. Рядом маячили две неясные темные фигуры.

— Фонарь убери! — рявкнул милиционер.

— Ты где ее нашел? — донеслось от калитки. В голосе сквозило раздражение барского лакея, вынужденного общаться со всякой швалью.

— По деревне шлялась. Чуть в «собачий ящик» не загремела.

— А про нас как узнал? — продолжал допытываться «лакей».

— Грибники рассказали! Чего пристал? Ты психушка или Гестапо?

— Ммм, видите ли, — послышался еще один голос. Похоже, говорил тип в халате. — Мы, собственно, закрытая клиника и пациентов «с улицы» не принимаем…

— Так что, мне в другую больницу ее везти? — Миша сделал незаметный знак Йорику: готовься!

— Нет, что вы! — Миша скорее догадался, чем увидел, как длинный замахал руками. — Очень любопытный случай. Несомненно, мы вас примем.

— Мы их ПРИМЕМ! — жестко повторил он. Миша облегченно вздохнул, опустив руку: свет больше не бил в глаза. Фонарь выключили.

«Белый халат» распахнул калитку во всю ширь, и отодвинулся, приглашая войти. Первыми в калитку прошмыгнули никем не замеченные Геремор и Йорик. Милиционер шагнул следом.

Свет был всюду. Он лился из фонарей, из зданий, из досок забора, из травы, из самого воздуха. Миша зажмурился. Но даже так он не мог в полной мере защититься: веки просвечивали оранжевым, как будто были сделаны из тонкой цветной бумаги.

Послышался голос длинного:

— Любочка, ведь я же предупреждал, что это опасно. И что прикажете теперь с вами делать?

— Гав! — сказала Велосипед.

— Великая жертва, — прошептал длинный. — Великая жертва!

Миша приоткрыл один глаз. Очень хотелось взглянуть, к какой такой Любочке обращается «белый халат». Потом открыл и второй. Но Любы так и не увидел.

Рядом была все та же компания. Длинный тип со старомодными круглыми очками на носу, с взлохмаченной козлиной бородкой. Он напоминал пожилого миттельшнауцера из интеллигентной семьи. Слева и справа поигрывали мускулами два одинаковых глыбообразных субъекта в синих тренировочных костюмах. Судя по выражению лиц, у этих двоих даже под черепными коробками скрывались накачанные бицепсы, а едва заметные мыслительные процессы протекали где-то в спинном мозге, ближе к копчику.

Чуть дальше Миша увидел Велосипед. Она стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на милиционера почти разумным взглядом. Правда, впечатление портил вываленный розовый язык, болтавшийся как некое подобие корабельного вымпела.

И уж совсем на заднем плане обретались Геремор — в виде мыши и Йорик — в виде безумного черепа на кошачьих лапах. Как бы невзначай Йорик наступил на длинный Гереморов хвост и отрешенно смотрел куда-то вдаль, в то время, как эльф отчаянно вырывался, вытянувшись в струнку и выпучив глаза-бусины.