Евгений Лобачев - Ведьмоспас Страница 45

Мише оставалось только молиться, чтобы никто раньше срока не заметил этих двоих.

Повисла зловещая пауза. «Миттельшнауцер», холодно улыбаясь, в упор рассматривал милиционера. Наконец, он поправил очки и проговорил:

— Вот, Михаил Андреевич, вы к нам и пожаловали. Я полагаю, свое нынешнее обличие вы приобрели благодаря вашим…, скажем так, не совсем обычным друзьям. Я прав?

«Обана!» — подумал Миша — «Маска, я вас знаю. Приплыли!». Он молчал, лихорадочно соображая, что же теперь делать. Трюк с превращением, казавшийся идеальным, беспроигрышным, раскусили в первую же минуту. Что ж, зато больше не нужно было лицедействовать.

Миша, не спеша, огляделся. Впереди, на холме врезалась в ночное небо типовая барская усадьба: выкрашенный белой краской дом с двускатной крышей и колоннадой a-la античный храм, и два флигеля. Справа — сетчатый загон, по которому метались полдюжины доберманов. Между главным зданием и забором по кругу располагалось несколько разнокалиберных металлических ангаров. Оглянувшись, молодой человек увидел наглухо запертые ворота, снабженные таким количеством замков, цепей и засовов, что впору было звать психоаналитика, специализирующегося на мании преследования. Все пространство двора заливал яркий «больничный» свет, источник которого Миша так и не смог определить.

— Как, говорите, вас зовут? — проговорил милиционер, закончив осмотр.

— Виктор Антонович Чертопрыщенко, к вашим услугам. Как вам наше заведение на свежий взгляд?

Миша пожал плечами.

— Напоминает тюрягу. Вы бы цветочки посадили, что ли.

Чертопрыщенко хмыкнул.

— Увы, цветочки здесь не растут. Проклятое место, знаете ли. Загадочная история, как-нибудь расскажу.

— Вы лучше расскажите, где Наташа.

Виктор Антонович покачал головой.

— Не торопитесь. Всему свое время. Будет вам ваша Наташа.

— Где она?! — прорычал Миша, сжав кулаки.

Чертопрыщенко едва заметно качнул головой, и бугаи в синих костюмах обступили милиционера.

— Не советую шуметь, — проворковал Виктор Антонович. — Кстати, пора бы вам снять маску.

Чертопрыщенко поднял руки в классическом жесте «хенде хох». Миша задохнулся от боли, согнулся пополам. Медленно и очень неуклюже его тело возвращалось к своему прежнему обличью.

Наконец, боль отпустила.

— Что ж ты, гад, делаешь? — прохрипел милиционер.

Виктор Антонович виновато развел руками.

— Простите, если причинил боль. Зато теперь с вами приятно общаться: снова стали самим собой. Вот только меч придется отдать.

В тот же миг меч как будто сам собой скакнул в лапы одного из охранников.

— Ловко, — Миша скрипнул зубами.

— Профессионалы, — прокомментировал Виктор Антонович. — Не беспокойтесь, если соберетесь от нас уходить, оружие вам вернут. Но пока вы здесь, пройдемте в дом. Попьем кофейку, побеседуем. У меня великолепный кенийский кофе…

Чертопрыщенко взял под руку Велосипед и, не оглядываясь, повел ее вверх по холму.

Велосипед была сама грациозность. Она вдруг разом растеряла все собачьи замашки и держалась со спокойной уверенностью красивой женщины. Даже песья голова на ее плечах воспринималась всего лишь как не слишком удачно сделанная прическа.

«А Гиллигилл ее за палками гонял» — подумал Миша и поплелся следом, сопровождаемый охранниками. Под ногами мордоворотов отчаянно хрустел гравий.

Чуть погодя, никем не замеченный, потянулся к вершине холма Йорик. На его голом черепе восседал Геремор, все еще пребывавший в личине полевой мыши.

Глава 22

Чертопрыщенко и Велосипед ступили на крыльцо усадьбы. Виктор Антонович распахнул дверь, пропуская внутрь свою собакоголовую спутницу. Повернулся к милиционеру.

— Михаил, что же вы отстаете? Не слишком ли болезненно я разоблачил ваш маскарад?

— Переживу, — буркнул Миша.

— Не дуйтесь. Я не хотел причинять вам боль. Простите. Просто ни разу еще не приходилось проделывать на практике этот трюк с разоблачением.

Миша вскинул брови.

— Вот как? Если сравнивать вас с физиологом Павловым, так вы гуманнейший человек. Вы хотя бы извиняетесь перед подопытными.

С этими словами Миша перешагнул порог усадьбы. Перешагнул, и застыл у входа, не в силах вымолвить ни слова.

Милиционер прекрасно знал, что такое паранойя. По роду службы ему приходилось сталкиваться со многими носителями этого печального диагноза. От довольно безобидных: «Ты задержался на целую минуту! Живо к детектору лжи, наклеивай на лоб датчики. И дай-ка мне пиджак. Если я найду хоть один волос…». До совершенно неизлечимых, и даже заразных: «Я помощник губернатора!». Но даже бесноватый сектант, сбывающий прохожим душеспасительную книжку «Время читать Камасутру» — нормален как космонавт, если сравнивать его с обитателями дома, в котором оказался Миша.

Милиционеру открылся огромный зал. Тысячи пылающих свечей, укрепленных на гигантской позолоченной люстре и в бесчисленных бра, наводили на мысль о вселенском пожаре. Обзаведись в свое время таким залом Нерон, ему не пришлось бы запаливать Рим, чтобы накропать поэмку-другую.

Но не эта огненная вакханалия поразила Мишу (конечно, будь он пожарником, то ничего другого не заметил бы). Молодой человек во все глаза таращился на потолок, на пол, на стены. На стеклянные витрины, выставленные вдоль стен. И куда бы ни упал взгляд, на любом клочке любой поверхности Миша видел сундук. Вернее Сундук. Или еще точнее — СУНДУК!!!

Здесь были и чертежи, и гравюры, и акварельные зарисовки. Написанный маслом натюрморт, на котором сундук красовался с откинутой крышкой, из-под которой сердито зыркал зажаренный молочный поросенок, соседствовал с пожелтевшим детским рисунком. Здесь крышка была лишь чуть приоткрыта, а из щели била молния.

Еще были афиши, плакаты, газетные вырезки — и все о нем, о нем, о чуде, окованном медными полосами.

Попадались фотографии, по большей части старинные. Кто только на них не позировал с сундуком. Бравые казаки в сдвинутых набекрень папахах; хмурые азиатские сарбазы в форменных халатах; холеные субъекты с тонкими усиками; кринолиновые дамы… Дамы все сплошь были черноволосые и очень походили на Наташу. Или на ее бабушку в молодости.

Экспонаты в витринах иллюстрировали простую мысль о том, что сундук не обязательно должен быть деревянным. Золото, платина, малахит, хрусталь, нефрит, изумруды — все шло в ход ради прославления славного предка современных тумбочек.

Потолок украшало схематическое изображение некоего Звездного Сундука, окруженного загадочными символами — не то каббалистическими знаками, не то каракулями маленького китайчонка с двойкой по каллиграфии.