Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — курпринц Страница 45

— Шелохнешься, — прошипел я, — сломаю горло. Руки вытяни в стороны и не шевелись. Кто ты и почему шел за мной?

Лицо его, залитое кровью, выражает дикий ужас, по-моему, даже переигрывает, хотя сломанный нос в самом деле дает столько крови, что кажется, вот-вот истечет весь и останется пустой шкуркой.

— Я, — прошептал он, — я… послан охранять… вас…

— Кем? — потребовал я.

Он замялся.

— Это… тайна…

— Не скажешь, — сказал я тихо, — удавлю.

— Меня убьют, — ответил он.

— Может быть, — сказал я, — а может, и нет. Но я — точно. И сейчас.

Он проговорил дрожащим голосом:

— Ее величеством…

— Зачем?

— Охранять, — повторил он, — здесь бывает опасно.

— Ну да, — сказал я, — ну да. А зачем ей охранять?

— Вы же гость, — ответил он, — вас охранять нужно как важного и даже очень важного гостя…

Он говорил монотонно и постепенно повышая голос, чтобы я смотрел ему в лицо, а рука его с ножом неожиданно, как он полагал, метнулась к моему боку.

Я охнул, ощутив толчок, там скрежетнуло металлом.

— Дурак, — сказал я.

Он почти не сопротивлялся, ошеломленный тем, что его кинжал не сумел пробить мою рубашку, вдруг оказавшуюся стальной броней. Я забрал его оружие, тонкий стилет с очень острым лезвием, осмотрел и приставил к его же горлу.

— Что еще велела королева?

— Только проследить…

— Врешь.

Он рванулся, но лезвие стилета вошло в плоть легко, словно в мелкозернистый песок. Он захрипел, я поспешно отодвинулся, чтобы не попасть под фонтанчик темной крови, но все же обшарил карманы и потайные места, обнаружив с полдюжины амулетов и еще два ножа.

Ножи я оставил, амулеты забрал и торопливо поднялся, слыша приближающиеся из-за угла веселые голоса и шаги. Стальная кожура снова стала рубашкой, беспечно изгибается при каждом моем движении, первая удачная находка за последнее время, хотя и эта, как и многие из них, запоздалая, я уже не уличный боец, а принц, а вот принцевское что-то не попадается.

Еще чуть попетляв, запутывая следы и присматриваясь, нет ли погони или слежки посерьезнее, я вышел в указанный район, где издали увидел высокий дом с розовой крышей.

Выглядит он мило, но это явно не жилище самого Глена Вудруфа. С его характером и запросами было бы что-то более строгое, чопорное и бесцветное.

Я постучал в калитку, массивную, из толстых досок, кольцо на широкой медной пластинке с замысловатыми украшениями. По ту сторону послышались шаги, крохотное окошко распахнулось. Я увидел один глаз и темные мешки под ним, а глухой голос прорычал недовольно:

— Хто?

— А не видно? — спросил я. — Принц Ричард изволит торчать здесь. Таких людёв надо узнавать.

Из-за двери донеслось поспешное:

— Да я узнал, но подумал, померещилось.

— Открывай, — велел я тем голосом, что отсекает любые возражения.

Дверь приоткрылась раньше, чем привратник сообразил, что сделал то, чего делать ему не велено, но уж больно голос у меня командирский, вообще-то я молодец, кое-что умею и без магии… хотя, возможно, в моем голосе она теперь тоже иногда проявляется.

Я толкнул створку по-хозяйски, привратник отпрыгнул в сторону, мелкий и заросший бородой до пояса, хотя и не старый с виду.

Он торопливо поклонился.

— Ваше высочество, но я не…

— Чей это дом? — прервал я властно.

— Леди Альвареллы, — ответил он послушно и потерянно.

— Глен Вудруф там?

Он вздрогнул и ответил запинаясь:

— Ну… если вы все знаете…

— Знаю достаточно, — сообщил я.

— Доложить, ваше высочество?

— Не стоит, — ответил я великодушно. — Я не церемонный. Веди, я в спину не вдарю.

Мы поднялись по ступенькам, он забежал вперед и распахнул дверь. В холле навстречу быстрыми шагами вышла молодая женщина, очень хозяйственная с виду. Что-то в некоторых есть вот эдакое, из-за чего их отличают от остальных и охотнее берут в жены. Глаза расширены до предела, что вообще-то ей очень идет, а возможно, нарочито их таращит, некоторые женщины этому перед зеркалом обучаются подолгу.

Я поклонился, она вскрикнула испуганно:

— Кто вы, сэр?

— Ричард, — ответил я, — можно просто Ричард.

— Но, — проговорила она, трепеща всем телом, — что случилось?

— Просто зашел проведать старого друга, — сказал я успокаивающе. — Мы с ним немало покуролесили… Он не рассказывал, как однажды мы гирганиек насиловали?.. ой, что это я, я хотел сказать, вместе на облака любовались… Где он у вас… гм, трудится?

— На втором этаже, — ответила она еще испуганнее, — в последней комнате.

— Можете не провожать, — разрешил я милостиво.

Второй этаж чист, все расставлено на местах настолько правильно, что сразу чувствуется женская рука, которой не мешали возвышенные мужские указания, как сделать жизнь лучше.

Я толкнул дверь, не заперто, человек за письменным столом испуганно вскинулся, охнул, вскочил, глаза расширились тоже настолько широко, что я заподозрил, не родственники ли они с леди Альвареллой и не упражняются ли перед зеркалом вместе.

— Ваше высочество, — прошептал он и быстро посмотрел по сторонам, — что случилось?

Я покачал головой, взял стул и сел по-кавалерийски, опираясь локтями и грудью на спинку.

— Это я у вас спрашиваю, Глен. Раньше вы были всегда при короле, он называл вас правой рукой и говорил, что вы знаете все… А сейчас вдруг исчезли.

Он пробормотал:

— Это не моя вина.

— А чья?

— Меня начали загружать работой, — ответил он быстро, — которая… за пределами дворца! Сказать по правде, я сам хотел бы с вами встретиться.

— Вот встретились, — ответил я. — Говорите.

Он на цыпочках подбежал к двери, прислушался к шагам в коридоре, так же бесшумно вернулся.

— Ваше высочество, — произнес он, — все дело в том… готовы ли вы помогать королю и дальше.

Я изумился:

— А что дает право предполагать иное?.. Кстати, можете сесть.

Он нервно поклонился.

— Спасибо, вы очень добры. Как вы, вероятно, уже знаете, в королевстве всегда было не все гладко.

— А что, — спросил я с интересом, — дает вам предполагать, что я такое знаю? Дела вашего королевства вне поля моих интересов.

Он покачал головой.

— Правда? Я полагал, что вы все замечаете. У вас иногда бывает вид такого умного человека… В общем, кое-кто в королевстве полагает, что король хорош, но в трудные годы войны больше подошел бы его сын Клавель. Он уже опытный военачальник, сам участвует в боях, жесток, умеет подчинять людей и заставлять выполнять его приказы.