Татьяна Коростышевская - Невеста Кащея Страница 47

— Стража! — неожиданно громко вякнул мэтр. — На помощь!

— Заткни его, — скомандовала я Фейну. — Только не по голове. Мне нужно, чтоб он все хорошо слышал. — И, убедившись, что маг надежно спеленат подолом своей же мантии, а рот его заткнут самодельным кляпом, кивнула Жоху: — Продолжай!

— Это он старуху порешил, пока мы с твоим господарем в трактире сидели, — наябедничал Фейн. — Можно сказать, самолично ракшасу труп предоставил.

— Я же не знал, что так все обернется, — смутился человек-гора. — Я в слободку прибежал, говорю ведьме: «Пошли, разговор есть». Ну она меня для беседы в атаманову горницу и определила. Слово за слово. Я ей про отравления да планы ее лиходейские. Она давай мне угрожать да мерзостями всякими ругаться. Ну я и осерчал, а она в подпол шмыгнула, еще и заклятие бросила. Я пока с ним разбирался, пока рычажок тайный нащупывал, время-то и упустил. Догнал ее уже в катакомбах. А там звезда какая-то кривобокая на полу мерцает и воняет гадостно, будто на скотобойне… Тут Щура будто обезумела: песню скрипучим голосом завела, а слова в той песне про то, что-де приглашает она к нам на пир кого-то и подарочек ему приготовила. Я сперва ошалел, а как она с ножом на меня пошла, не выдержал, перекинулся и голову ей свернул.

— Стоп, — затрясла я головой. — Ты же сам мне говорил, что не вовкудлак. Врал?

— А чего, на свете только вовкудлаки попадаются?

— Существует несколько видов ликантропов, — сообщил маг, каким-то волшебным образом успевший то ли прожевать, то ли выплюнуть свой кляп. — Если я не ошибаюсь, а я не ошибаюсь, перед нами образчик так называемого вербера, или урсолака. Характерная структура тела и наклон лобной кости…

— Ты медведь? — ахнула я. — Полукровка? Берендей?

Мне стала понятна и скрытность Жоха, и его сила нечеловеческая, и устойчивость к магии.

— Ну да, — кивнул человек-гора. — Матушка меня от лесовика понесла, только померла родами. Батя пожалел, из лесу вынес, до человеческого селения добрел и подкинул на крыльцо домишки позажиточней. В той деревеньке я и жил, пока в силу не вошел и перекидываться по ночам не начал. Пару коровенок задрал, селяне и осерчали, еле ноги унес. С тех пор по свету и скитаюсь. С Фейном вот сейчас…

— А твой настоящий отец? — всхлипнула я, очень уж живо представив непростое житье-бытье разбойника. — Навещал тебя?

— Зачем? Он и так все, что мог, для меня сделал.

— Очень интересная история, — кашлянул с пола мэтр Нагейра. — Но давайте вернемся в катакомбы. Ты убил старуху, свернув ей шею. Что произошло дальше?

— Звезда вспыхнула, — послушно вспоминал Жох. — Меня откинуло в сторону, я чуток головой об пол приложился и пару минут ничего ни видеть, ни слышать не мог. А потом, смотрю, Щура поднимается…

Тут разбойник замолк, будто не в силах справиться с чувствами. Даже с моего места была заметна его бледность.

— Давай быстрее! — не выдержал Фейн. — Поднимается старуха. А ты?

— А я испугался и убежал, — почти шепотом поведал нам грозный берендей. — Что-то с ней такое стало… Страшное, неправильное… Почти до рассвета вокруг Вороньей слободки круги наматывал, ближе подойти боялся. А потом атамана встретил. Вот.

— Когда ты оттуда… уходил, — проговорил маг, — пентаграмма на полу еще была активна? Ну звезда мерцала?

— Да, — кивнул Жох. — Еще ярче, чем раньше. И еще… у меня от той ночи памятка на теле осталась.

Он без стеснения быстро снял рубаху. На спине и груди, поверх бугрящихся мышц, виднелись убористые строчки каких-то закорючек. Я осторожно подошла поближе, в надежде опознать странные знаки, но разочарованно покачала головой. Этого языка я не знала.

— Дайте мне посмотреть, — скомандовал маг, пытаясь выпростать из перевязи руки. — Мне нужно больше света.

Жох послушно приблизился к Нагейре и склонил свой торс его лицу, я поднесла лампу поближе. Маг шевелил губами, сосредоточенно глядя на странные письмена.

— Как ни горько мне это признавать, девочка, но с твоим другом позабавился ракшас.

— Что значит «позабавился»? — испугался Жох.

— Он тебя пометил. Теперь ты — вожделенный сосуд, потенциальное вместилище его темной силы. Если бы не твое спорное происхождение, до утра ты бы не дожил.

— А теперь-то чего? — Разбойник хотел узнать о будущем досконально.

— Ничего, — равнодушно проговорил маг. — Через пару лун само рассосется.

— Время лечит! — озвучил Фейн народную мудрость.

— Хорошо то, что хорошо кончается, — поддержал атамана Жох. — Ну чего, Ленута, двинули? Сто флоринов за твою поимку мы уже получили, в Араде нас ничего не держит. Томаш ждет с лошадьми в тайном месте, так что через два дня мы будем у границ Валахии.

— Задумайся, девочка. — В голосе мэтра был мед и елей. — Ты можешь встать на кривую дорожку, и ни к чему хорошему она не приведет. Тебе надо учиться, развивать свой дар, а не бродить по дорогам с подозрительными личностями. Я помогу тебе, у меня есть некоторые связи в Квадрилиуме…

— Море, — выложил свой козырь Фейн. — Ветер и свобода.

Мне очень хотелось принять предложение любвеобильного атамана. Слишком хотелось, поэтому отвечала я быстро, чтобы не передумать:

— У меня есть обязательства перед человеком, который меня спас. Я должна остаться в Араде.

— Что ж, это твой выбор. Может, еще свидимся когда, кареглазая…

На прощанье Жох молча обнял меня за плечи, а Фейн легко поцеловал в щеку и прошептал:

— Замуж побыстрее выходи.

— Это еще зачем? — так же шепотом спросила я.

— Чтобы при следующей встрече у нас с тобой все получилось…

Я отвесила нахалу затрещину, тот рассмеялся и послал мне от двери воздушный поцелуй.

Выдержка домны Димитру была на исходе. Цокот вязальных спиц, которыми она творила очередной шедевр, казался мне щелчками жвал огромного насекомого. Я издала душераздирающий вздох и обернулась:

— Уважаемая, я похожа на дятла.

— Не говори глупостей, Ленута! — Домна наградила меня свирепым взглядом. — В этом сезоне все континентальные модницы носят именно такие головные уборы.

Я еще раз взглянула в зеркало. Крошечный ярко-малиновый берет, украшающий мою макушку, сполз на затылок. Захотелось клюнуть какую-нибудь континентальную модницу. Просто так, чтоб неповадно было. Скрывая чувства, я присела в неглубоком поклоне. Складки серого немаркого платья, в которое меня обрядили по случаю, зашуршали о ковер.

— Благодарю, досточтимая.

Домна прижала к груди неоконченное вязание:

— А еще он тепленький. Весна в этом году выдалась прохладной, вот ты свою головку и побережешь.