Андрей Быков - Отряд зародышей Страница 48

— Стой! — заорал я, заметив перелом в ходе боя, — а ну, живо седлать коней! Преследуем верхом!

Мои бойцы, верно оценив всю прелесть предложенной идеи, бросились обратно, к конюшне.

Пара минут ушла на то, чтоб накинуть попоны, сёдла, затянуть подпруги. И вот уже мы один за другим, дико свистя, вылетаем из настежь распахнутых ворот конюшни, вертя в руках свои пики.

— Держаться тройками! — на ходу крикнул я, — Смотрите друг за другом!

В ходе обучения мы уже несколько раз отрабатывали этот приём разбивания на тройки во время движения. Суть сводилась к тому, что те, кто оказывались ближе всего друг к другу, объединялись в этакую временную боевую единицу из трёх человек. И держались уже друг за друга до конца боя. Очень полезным оказался навык в данной ситуации…

Гнали мы их до самого перевала. Не ушёл ни один. По крайней мере — я так думаю. Когда мы возвращались обратно, то от перевала до самой казармы и вокруг неё насчитали более сорока побитых противников. Заодно по пути прихватили полтора десятка раненых и уже не способных к сопротивлению, славных детей гор.

Бойцы мои, возбуждённые прошедшей схваткой, чуть не подпрыгивали в сёдлах от переизбытка чувств. Атака наша была столь стремительна и неожиданна для горцев, что никто из отряда даже не получил ранения. Только Грызун, как потом выяснилось, слегка подвернул ногу. Да Одуванчик сам себе разбил щитом нос, неловко приняв на него вражий меч. Благо, рядом Циркач оказался. Успел прикрыть.

— Слышь, Грызун, — подал голос Циркач, — а ты как это умудрился тому бородатому под ноги залететь? Он же тебя чуть не стоптал!

— Да я выше него по склону был, — отозвался Грызун, — об корягу какую-то споткнулся. Вот и полетел носом вниз. Переворачиваюсь на спину, а он прямо надо мной топором машет. Ну, я его снизу мечём и ткнул.

— Да… удачно ты его ткнул, — качнул головой Цыган, — Здоровый, чёрт, оказался. Не подступишься… И ловкий. Два ножа моих своим щитом отмахнул.

— А у вас как прошло? — обернулся Одуванчик ко мне.

— Нормально, — отмахнулся я.

— Да уж, — покачал головой Хорёк, — видел я, как вы в одиночку этих троих гоняли. Эх… мне бы так…

— Научишься, — ухмыльнулся я, — да вы и теперь уже кое-чего стоите. Втроём, вон, против семерых выстояли.

Ковылявшие впереди горцы только угрюмо помалкивали, поглядывая по сторонам, но бежать и не пытались. Да и не особо-то от конного убежишь. К тому же и раненые ещё.

Прибыв в лагерь, я озадачил личный состав наведением порядка на территории, а сам решил допросить пленных.

Подойдя к группе раненых, тесной кучкой сидевших у стены конюшни, я спросил:

— Кто-нибудь по-нашему понимает?

В ответ — тишина и мрачные взгляды по сторонам.

— Понятно… — протянул я, — добром разговаривать не хотим… Попробуем по-другому.

Ухватив одного из сидевших за длинные волосы, я вздёрнул его подбородок к верху.

— Ты меня понимаешь? Разговаривать будешь?

Горец лишь мрачно взглянул на меня и, мотнув головой, протяжно сплюнул.

— Тогда ты мне не нужен, — решил я и полоснул ему по горлу ножом. Причём постарался как можно глубже перерезать яремную жилу. Кровь фонтаном брызнула из-под клинка, обдав сидевших поблизости. Те, подавшись в сторону испуганно покосившись на меня, замерли.

Присмотревшись к ним повнимательнее, я выделил парочку парнишек помоложе и явно больше других напуганных, и подошёл к одному из них.

Ухватив его за волосы точно так же, как и предыдущего пленного. Я вновь спросил:

— Ты меня понимаешь?

Тот испуганно замотал головой и начал что-то быстро-быстро говорить на своём языке, при этом глядя на меня такими умоляющими глазами, что я едва его не отпустил. Но мне нужен был тот, с кем я мог бы поговорить.

— Значит, ты меня тоже не понимаешь?.. Очень жаль… — и повернулся к остальным, — Есть желающие спасти эту молодую жизнь?

И тут второй парнишка ухватил меня связанными руками за локоть и принялся что-то горячо втолковывать, кивая на одного из горцев, сидевшего в самой середине пленных. Тот отворачивался, старательно делая вид, что происходящее вокруг его не касается. На вид — лет тридцать, не больше. Длинные, ниже плеч, волосы спутаны и заляпаны грязью. Полулежит, привалившись к стене и прижимая правую руку к раненой груди, обмотанной какой-то не очень чистой тряпкой, из-под которой медленно сочится тёмная кровь.

Видя что я его не понимаю, парнишка вскочил и кинулся к этому горцу. Начал усиленно трясти его за плечи и горячо втолковывать что-то едва ли не со слезами на глазах. Тот морщился от боли, что-то глухо отвечал и пытался отстранить парня от себя.

Я подошёл к ним, отодвинул парнишку в сторону, присел перед упрямым мужиком на корточки и внимательно посмотрел ему в глаза.

— Судя по поведению паренька, ты говоришь на нашем языке, — задумчиво произнёс я, — Поговорим?

Тот продолжал молчать.

— Ты, наверное, думаешь, что я перережу тебе горло так же, как и ему? — качнул я головой в сторону зарезанного, — Нет… я буду тебя пытать. Долго. Насколько хватит моего терпения и твоего здоровья. Торопиться я не буду. Но для начала я выберу из вашей толпы троих, отведу их в сторонку и заставлю смотреть на то, что будет здесь происходить. А потом начну по очереди мучить твоих соплеменников. Прямо перед твоей упрямой мордой. И если ты будешь продолжать молчать, то тех троих я отпущу. Чтоб они пришли домой и рассказали всем, что из-за твоего ослиного упрямства зверь-сержант перемучил и перерезал всех пленных. А через пару дней отпущу и тебя. Интересно, как тебя после их сообщения встретят в аиле, когда ты вернёшься домой?

Раненый горец мрачно взглянул на меня и отвернулся.

— Ну, что ж… ты сам этого захотел, — развёл я руками и поднялся, — Вот этого, этого и того — в сторону, — указал я собравшимся вокруг бойцам на трёх пленных. Мои парни, выполняя приказ, вытащили указанную мной троицу из общей кучки и усадили в сторонке.

Тем временем я ухватил за волосы ближайшего горца и подтащил его к самому носу упрямца.

— Ты когда-нибудь на степной границе был? — зловеще поинтересовался я, — знаешь, как степняки с пленных скальпы снимают? Сейчас я тебе покажу…

Перехватив нож поудобнее, я чуть подтянул голову пленного вверх и одним быстрым движением нарисовал на макушке круг. Ещё одно короткое движение, дикий вой-визг пострадавшего и вот уже у меня в руках окровавленный лоскут его кожи с волосами.

— На! Смотри! — сунул я ему в лицо кровавый сгусток.

Горец отшатнулся, расширенными от ужаса глазами глядя на воющего у его ног соплеменника с окровавленным черепом.