Лекарство от смерти (СИ) - "Inner voice" Страница 5

Я обнаружил себя на кровати, на которой лежал последние две недели. Разве что, почему-то, до гола раздетым.

«Ты тут?»

— А где ж мне еще-то быть?

«Я сейчас немного не понимаю произошедшее…»

— Другой дом.

Два слова, но которые моментально позволили мне все понять. Мне ничего не приснилось — ни поцелуй Мариши, ни эта колыбельная, ни погром в доме…

«Сильно злятся?»

— После рассвета придут — спросишь.

«Ну а так, по внешнему виду?»

— Сложно сказать. Глаза-то у тебя были закрыты.

Одежда оказалось в прикроватной тумбочке. Подноса на ней, к сожалению, не было — живот уже несколько раз успел выдать мне гимн умирающих китов.

И только тут я, наконец, понял, что снова могу дышать свободно — невидимое кольцо чувства вины, сдавившее мне грудь, спало. Открыв окно, я запустил прохладный, но такой вкусный предрассветный воздух.

— Простудишься.

«Да и черт с ним. Временная проблема»

— У тебя нет времени болеть.

«О, а вот и реклама ТераФлю подъехала»

В голове раздался смех — Оружие оценило шутку.

Рассвет продолжал красить небо в ярко-розовый цвет, слегка напоминая о крови эльфов. Вновь ветер донес до меня отголоски голоса, так похожего на голос Делины, поющий колыбельную. Сердце защемило тоской.

«Как думаешь, она в порядке? Этот упырь, все-таки, тоже там»

— Она в королевской свите. Поверь моему слову, сейчас ее уровень защиты сравним с противоядерным бункером из твоего мира — как бы Маркус не хотел ей навредить, он быстрее сам сдохнет, чем с ее головы хоть волос упадет. Если она, конечно, чудить не станет.

«Будем надеяться…»

Я залез в тумбочку, чтобы взять присланное ею письмо, забыв, что дом другой… но оно оказалось там. Чудом уцелевшее в учиненном мною погроме, оно по-прежнему хранило самое важное сокровище в моей жизни — изумрудный локон, слегка пахнущий ею самой.

— Эй! А как же я?

«Ревнуешь к волосам?»

— Нет, но… я же тоже сокровище! Да ты хоть знаешь, сколько всего людей получало Оружие?

«Знаю. Один. Я»

Об этом мне когда-то говорила Лесия перед Церемонией.

— Ну вот!

«Ну ладно, ладно. Ты тоже мое сокровище. Доволен?»

— То-то же, — довольно раздалось в голове.

Я стоял, опершись на подоконник, слушая доносящийся издали голос.

«Как думаешь, а она умеет петь?»

— Ну, в ее голосе наблюдается некоторая мелодичность. Может, до уровня менестреля… эстрадной певицы, если твоим языком, она и не дотягивает, но исполнить что-нибудь подобное она вполне сможет.

«Увижусь с ней — обязательно попрошу ее спеть. Эту самую колыбельную»

В глаза ударил первый за сегодня солнечный лучик.

— На рассвете?

Я кивнул, улыбнувшись.

«На рассвете»

Голос прогнавшей меня лучницы исчез — то ли пришло время обхода, то ли ей просто надоело. Я же продолжал стоять, сам не понимая зачем и чувствуя себя каким-то… свободным. Чувство вины за убийство никуда не делось, но оно больше не мешало мне жить дальше. Да, я убил этого эльфа, я не отрицаю своей вины. Но он первый напал на меня, напал с целью лишить меня жизни. Я имел право на эту самозащиту.

— Неужели… неужели я слышу от тебя, наконец, эти слова? Неужели ты, наконец, понял, что не виноват в том, что случилось и что по-другому было нельзя?

«По-другому было можно, но что случилось, то случилось. Напав на меня, он должен был осознавать, что, решив отнять у меня жизнь, он ставит на кон и свою. …Черт, во я загнул, а?»

И рассмеялся. Не все эльфы достойны того, чтобы их спасали, но один из тех, кто этого не стоит, теперь кормит собой прибрежных тварей в Уршале. Или просто гниет у воды, мне без разницы. Но есть и те, ради кого это все начиналось. Те, ради кого я должен продолжать бороться, чтобы у них было завтра. Не «счастливое завтра», а просто «завтра» — Разрушители хотят лишить этот мир даже будущего… Тьфу ты, опять в пафос скатился.

— Да знаешь, мне даже понравилось. Хорошая речь. Для самомотивации вполне пойдет.

«Ты меня только сам не мотивируй, ладно? Не получается у тебя»

— В смысле, «не мотивируй»? Тебе же скучно станет! На кого ты тогда ворчать будешь?

Мы снова рассмеялись — я открыто, Оружие внутри головы.

«Сколько там у нас времени осталось?»

— До нападения — примерно полтора месяца. А если до конца — то четыре с половиной.

«Не густо… но придумать что-нибудь можно»

Придумать, однако, не получилось — снизу раздались звуки открывания дверей, кто-то стал подниматься в спальню. Впрочем, кто это был, я догадывался.

— Максим? — Сильфида была явно удивлена. Мариша же просто молчала, но с таким же выражением лица.

— Тебе тоже с добрым утром, — улыбнувшись, я поприветствовал ее.

— С новым днем… Как ты себя чувствуешь?

— Есть хочется. Есть какое-нибудь ведро с помоями?

— За-зачем? — кажется, удивление принцессы вышло на абсолютно новый уровень.

— Чтобы съесть и сказать, что это было вкусно.

Первой поняла шутку именно Мариша — видимо, вспомнив о нашей ссоре в Накоа, она звучно рассмеялась.

— Сюзерен! Ты очнулся! — она подошла ко мне и аккуратно обняла, положив голову на плечо. — Нам тебя очень не хватало.

— Так, — до Сильфиды, наконец, дошла суть моей просьбы, — я сейчас распоряжусь, чтобы… нет, пожалуй, я лучше сама. Жди здесь. Мар, следи за ним.

— Со мной все в порядке, принцесса, — я улыбнулся, обнимая ее сестру.

— Сильфида, — ответила она мне. — Ты зовешь ее по имени, хотя она тоже принцесса. Зови по имени и меня.

— Как скажешь.

Она ушла, оставив едва слышно хнычущую Маришу в моих объятиях.

— Сюзерен… прости…

— Не извиняйся, ты хотела помочь, — я догадался, о чем она. — Пускай и по-своему, так, как умела.

— Рана от первой смерти…

— …лечится попыткой создать новую жизнь, да, я знаю. Ты красивая, правда, я тебе отказал не из-за твоей внешности.

— Почему тогда?

— Помнишь, я вам обеим сказал тогда — мне нужны телохранители, что будут охранять мою спину, а не наложницы, ложащиеся под меня по принуждению. Это правило не изменилось.

— Но… ты же имеешь право…

— Это вовсе не означает, что я должен им пользоваться.

Мариша улыбнулась сквозь слезы, отпустив меня и отойдя на два шага.

— Я тебя иногда не совсем понимаю, сюзерен.

— Потому что судишь с точки зрения Уршалы. Но я тебя не виню. С точки зрения Земли тебе меня судить не получится.

— Но все же, — она вдруг положила свою руку мне на грудь, — если тебе когда-нибудь станет одиноко… и захочется… я ничего не умею, но я обязательно научусь!

— Я признателен за эти слова, правда, — я взял ее руку в свои. — Но тебе не следует предлагать подобное. Ты принцесса, а я… просто человек.

— Ты самый лучший из людей, что я знаю. Я бы не раздумывая вышла за тебя замуж, если бы ты предложил.

В голове раздался дикий гогот Оружия.

— Я же не принц, да и гол как сокол. Гол настолько, что все мое сейчас на мне.

— Я напишу отцу, он…

— Я убийца Лесии в вашем мире, ты забыла?

— Ты этого не делал, — твердо заявила она. И впервые, в момент упоминания имени королевы, я не нашел никакой ненависти и ярости в красивых кленовых глазах. — Я твердо уверена, что на твоих руках нет ее жизни.

Она что… она мне правда верит?

— Твоя сестра… — голос почему-то стал хриплым.

— Она уверена еще больше меня. Сказала, что после твоего рассказа у нее, наконец, все сошлось, все встало на свои места. По возвращению она, конечно, проведет расследование, но я уверена, что после твоих слов нам придется искать нового камергера.

«Когда я им рассказал?»

— Ты что, не помнишь?

«Нет. Совсем»

— В Уршале, примерно через два дня после… ну ты понял. Они, кстати, сами спросили, как ты и хотел.

В глазах снова заслезилось, но теперь это были слезы облегчения.