Олаф Бьорн Локнит - Карающая длань Страница 51

Неизвестный всадник тем временем рысью выехал на площадь. В своем черном плаще с низко опущенным капюшоном и мрачно поблескивающими глазами он напоминал бесплотного призрака из страшных детских сказок. Ревальд на всякий случай сделал охраняющий знак, быстренько повернулся и юркнул за дверь, предусмотрительно заложив ее на внушительного вида засов.

Не успел трактирщик облегченно вздохнуть, как на дверь один за другим обрушились три тяжелых удара. Ревальд вздрогнул, прочистил горло и как можно спокойнее спросил:

– Кого там принесло? У нас уже закрыто!

– Свои, – голос был невозмутим и зловещ.

– Свои все дома сидят, пиво пьют, – попытался отшутиться Ревальд, которому было вовсе не до смеха.

– Открывай, кому говорят, – в голосе появились нотки раздражения.

– А если не открою? – робко поинтересовался трактирщик, утирая подрагивающей ладонью потный лоб и на всякий случай отступая на пару шагов от двери.

Из-за створки донесся едкий смешок:

– Ну, если ты не хочешь потерять то хозяйство, что болтается у тебя между ног, можешь не открывать…

Ревальд некоторое время поразмышлял над услышанным и пришел к утешительным для себя выводам. Во-первых, человек за дверью один, а в трактире достаточно народу, даже королевские стражники имеются; во-вторых, хозяйства лишаться вовсе не хочется. Может, у этого типа за дверью сотня неподалеку припрятана, которая только и ждет сигнала, чтобы взять штурмом несчастный «Последний приют». При одной мысли о том, что может случиться потом, у Ревальда похолодело в паху. Ладно, откроем…

Незнакомец перешагнул порог, но дальше не пошел, и капюшона не скинул. Горящие глаза быстро осмотрели пустой, только что прибранный зал, и остановились на хозяине, скромненько переминавшемся с ноги на ногу прямо перед поздним посетителем.

– Надо бы тебе отрезать кое-что, – в руке незнакомца сверкнул длинный ильбарский кинжал, – да оружие пачкать не хочется. Принеси мне кружку пива, да побыстрее!

Услышав слова гостя, Ревальд внутренне возликовал и, торопливо отвернувшись, чтобы скрыть ухмылку, почти побежал к стойке. Как бы не был угрожающ тон незнакомца, он не более чем хвастун и зазнайка. Его заставили на крыльце стоять, а он даже по роже не двинул замешкавшемуся хозяину. Господа королевские гвардейцы, – трактирщик поежился, – за такое обхождение не только морду набили, но и ногами бы еще попинали всласть, потом напились бы пива до зеленых демонов, причем самого лучшего, разломали все, что попадется под руку, и уехали, не заплатив и медяка.

Незнакомец, так и стоявший возле приоткрытой двери в лужице талой воды, натекшей с его плаща, взял принесенную Ревальдом кружку, сделал несколько крупных глотков и удовлетворенно вздохнул:

– Почти неделю пива не пил! Пожалуй, я даже заплачу тебе за него и за ответ на один вопрос, – он внимательно посмотрел на Ревальда, но трактирщик пялился на него столь искренним и преданным взглядом, что, казалось, почтенный владелец сейчас высунет язык и начнет лаять. Гость чуть заметно скривился, допил пиво и грохнул кружку о косяк двери. Ревальд охнул, но ничего не сказал.

– Слушай внимательно, – вполголоса, хотя вокруг никого не было, начал поздний приезжий. – Мимо твоего заведения сегодня не проезжал небольшой отряд – восемь мужчин и девица?

– Да они у меня ночуют, – легкомысленно махнул рукой трактирщик и тут же прикусил язык, но было поздно.

– Отлично! – в холодном голосе незнакомца промелькнула радость. – А теперь слушай еще более внимательно. Ты ничего не скажешь им обо мне и моих вопросах, ты вообще ни словом не обмолвишься о том, что ночью кто-то заходил в трактир. Иначе… – гость сделал понятный любому жест, обозначавший быструю, но весьма болезненную кастрацию. Ревальд сглотнул и испуганно закивал.

– Вот и умница. Держи за пиво и кружку, – гость швырнул хозяину приятно увесистый мешочек, развернулся и вышел, с грохотом захлопнув за собой дверь. Со второго этажа донесся чей-то гневный вопль:

– Ревальд, хорош дверьми громыхать, а то сейчас спущусь и твоей мордой постучу о стену!

Трактирщик не обратил на это предупреждение никакого внимания. Он стоял, внимательно прислушиваясь к удаляющемуся стуку копыт. Лишь когда он окончательно затих вдалеке, Ревальд решился распустить завязки мешочка и запустить туда руку.

– О, Митра, – тихо простонал он, увидев на своей ладони тускло блестящие монеты. Поздний гость в черном плаще расплатился чистым золотом, столь редким в землях Пограничного королевства…

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ,

в которой происходит резня на тихой полянке

Утро выдалось тихое и морозное, в бледном небе сияло алое мохнатое солнце, тихо поскрипывал снег под сапогами деревенских жителей, снующих туда-сюда по площади. Конан проснулся и некоторое время просто лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к звукам начинающегося дня. Где-то заливисто прокричал петух, в соседнем хлеву низко промычала корова, из конюшни при постоялом дворе доносилось тихое ржание их собственных лошадей. В правом углу комнаты мирно посапывала Селена, иногда постанывая во сне. За соседней стенкой богатырски храпел Хальмун. Варвар усмехнулся про себя, вспомнив старую поговорку: «Храп ванира способен поднять мертвеца из могилы или разрушить крепость». Странно, что эта деревянная лачуга еще не раскатилась по бревнышку. Внизу Ревальд шепотом переругивался со служанками, но разобрать, по какому поводу, было невозможно.

Наконец Конану надоело валяться на жестком тюфяке и захотелось пива. Поэтому он поднялся, блаженно потянувшись и зевнув, и по узкой шаткой лестнице прогрохотал в зал. Там уже завтракали гандеры и Эртель, уплетая яичницу-глазунью с беконом и зеленым луком. От ароматного запаха у киммерийца немедленно потекли слюнки и заурчало в животе, и он, толкнув пробегавшего мимо хозяина, потребовал:

– Кувшин светлого пива и яичницу, как у них, но из пяти штук.

– Сейчас, – рассеянно пробормотал Ревальд, у которого перед глазами все еще стоял вчерашний пугающий гость. Трактирщик так и не сказал о нем ни слова, хотя Эртель все утро язвил по поводу хлопавших ночь напролет дверей и наперебой с гандерами строил самые невероятные объяснения этому чрезвычайному происшествию.

Уже перед самым отъездом, когда оседланные кони ждали на площади своих хозяев, вышедший на крыльцо Ревальд бросил:

– Ну, удачи вам, заезжайте еще… И будьте осторожны.

– Да мы всегда осторожны, – хмыкнул Эртель. – Потому еще живы.

Веллана при этих легкомысленных словах приятеля точно кольнуло возле сердца, перед глазами пронеслись вчерашние туманные картины… Сколько бритунийца не расспрашивали, что с ним случилось, он молчал, как чернолицый на допросе или кратко отвечал, что ничего не помнит. В конце концов от него отстал даже Эртель, недовольно заметив, что дело так скоро может дойти до старческого слабоумия. А за примером, чем это грозит, далеко ходить не надо, он всегда перед глазами. К счастью для племянника, Эрхард с утра был достаточно добрым и ограничился вялой руганью.