Мария Заболотская - И.о. поместного чародея-2 Страница 55

Я слышал, вы весьма… э-э-э… энергично отчитали слуг, — отозвался Аршамбо, чей взгляд постоянно возвращался к тарелке, стоящей перед ним.

— Ерунда, — легкомысленно отмахнулся демон, а слуга, неловко раскладывающий салфетки, невольно икнул. — Я всего лишь уволил одного из них — того, что с самой неопрятной бородой, и сказал, что его жалованье будет распределено между оставшейся челядью — если они будут выполнять свои обязанности добросовестно, разумеется.

— Но они могли все попросить расчет! — Аршамбо понизил голос, оглянувшись на слугу.

— О, да, — согласился демон и желтовато-карие глаза его недобро засветились. — Они могли попросить расчет и немедленно отправляться на поиски господина, которому нужны бестолковые, наглые, ленивые, неопрятные, воровитые, нерасторопные…

— Ох, — слуга, явно будучи не в силах повторно выслушивать эту речь, уронил вилку, отчего тут же покрылся смертельной бледностью, ведь взгляд Мелихаро немедленно остановился на злополучном столовом приборе. — Я… Я сейчас принесу чистую, господин!

— Уж будьте так любезны, Базиль, — ответил ему демон столь ласково и значительно, что бедный Базиль едва ли не бегом ринулся на кухню.

Яичница и в самом деле оказалась неплоха, а уж для Аршамбо, привыкшего лишь к скромному обществу своих неизменных черствых гренок, она стала настоящим открытием. Сначала он ел осторожно, подолгу рассматривая каждый кусочек, но к тому времени, как принесли блинчики, вилка в руках магистра летала, точно молния, а лицо порозовело.

Мелихаро с истинно царским величием следил за всем, что появлялось на столе и видно было, что от этого испытующего взгляда у Базиля перехватывает дыхание; прочие же слуги, остававшиеся на кухне, явно начинали дышать только когда Базиль возвращался и говорил, что чистота чашек или крепость чая не вызвала нареканий.

— Мне кажется, что ко мне возвращаются силы! — в очередной раз удивился магистр Аршамбо, отпив чаю. — Надо же! А ведь я никогда не мог взять в толк, зачем поутру отвлекаться еще и на еду — ведь она не несет никакой радости! Господин Мелихаро, вы сущее сокровище!

— Да-да, — подтвердил Искен, усмехаясь краешками губ. — Я начинаю завидовать мессиру Леопольду. Не отказался бы иметь под рукой такого исполнительного секретаря, как вы.

Демон, заслышав эти слова, усмехнулся не менее любезно, показав при этом крупноватые клыки, и ответил:

— Боюсь, вам окажутся не по карману мои услуги.

Взгляд Искена дал мне ясно понять, что он сразу догадался, что секретарь питает к нему неприятие, и этот обмен репликами окончательно подтвердил его догадки насчет природы этой враждебности. В первый раз я очутилась за столом между двумя мужчинами, соперничающими за мою благосклонность — пусть и весьма своеобразным способом — и мысленно поблагодарила высшие силы, за то, что мне выпало изображать напрочь рехнувшегося мальца. Ничего умнее при сложившихся обстоятельствах, кроме как неотрывно смотреть в стену напротив себя, я все равно бы не придумала.

Наконец славный завтрак завершился, и даже взгляды, которыми обменивались некоторые из его участников, не смогли всерьез испортить общее впечатление от него. Искену пора было отправляться в Академию, где он должен был подменить магистра Аршамбо, как это накануне довелось делать магистру Леопольду.

— Мессир Аршамбо, — произнес аспирант, осматриваясь, — где же таблицы, рисунки и схемы к лекции? Я помню, все лежало на столе у окна…

Магистр Аршамбо вопросительно глянул на Леопольда, Леопольд уставился на Мелихаро, и демон с мрачной радостью в голосе ответил:

— Обождите пару минут, я сложу все и принесу.

Действительно, он обернулся очень быстро. Все рисунки были скручены в аккуратный рулон.

— Выполнены в разнообразной технике, — сказал он, вручая рулон Искену с откровенно злорадной улыбкой. — Многие сюжеты творчески мной переосмыслены, и в них отражено мое личное авторское видение. Думаю, это оживит вашу лекцию, мессир Искен.

Я вспомнила, как неистово орудовал Мелихаро кистью и карандашами всю ночь напролет, и тихо хмыкнула — адептов в самом деле ждал сюрприз.

Едва аспирант покинул дом своего научного руководителя, как магистр Аршамбо, прихватив с собой чай и тарелку со стопкой блинчиков, удалился в свой кабинет.

— Мессир Леопольд, — сказал он перед тем, поднявшись из кресла с неожиданной прытью, — я вчера так и не успел посмотреть ваши записи — проклятый приступ скрутил меня, едва я попытался сесть за рабочий стол. Теперь же я чувствую себя удивительно бодро и непременно изучу ваши наработки, уж простите меня за такую проволочку…

Леопольд, понятия не имеющий о содержании моих папок, заметно помрачнел, но мужественно ответил, что с нетерпением ждет справедливого вердикта, и торопливо прибавил, что отправляется в свою комнату, дабы подготовить отчеты по прочим своим опытам. Конечно же, магистр, не найдя повода сбежать из дому, решил подремать пару часов в тишине — он не привык так рано просыпаться. Я последовала за ним, чтобы подыскать среди своих бумаг хоть что-то, годное называться научным отчетом. К тому же, меня ожидали те самые книги с уймой закладок, которые мне нужно было переписать — хоть Мелихаро и посчитал, что с Искена было достаточно рисунков и пары таблиц, негоже было оставлять магистра Аршамбо без нужных ему лекционных материалов.

Демон же, наконец-то найдя применение своей кипучей энергии, остался со слугами, которые еще не догадывались в полной мере, как отныне изменилась их жизнь. Поднимаясь по лестнице, я слышала, как Мелихаро безжалостно выкрикивает: «Крахмалить!.. Мыть!.. Натереть воском!.. Почистить!.. Выстирать!.. Выполоскать не менее трех раз!..». Не приходилось сомневаться, что уже к вечеру дому Аршамбо предстояло всерьез измениться.

Магистр Леопольд похрапывал, я продолжала переписывать строчку за строчкой, погрузившись в размышления, которые прервались только один раз — спустя пару часов лихорадка всеобщей уборки достигла наших покоев. Один из слуг сказал, что магистр Аршамбо просит своего аспиранта прийти к нему в кабинет.

— Пусть мессир спустится, — с опаской произнес малый, явно считая человека, которому служит сам Мелихаро, величайшим из смертных. — А я пока сменю простыни, да и одеяло не мешало бы проветрить…

Я растолкала магистра и мы отправились к Аршамбо, порядком встревоженные. Но ученый чародей встретил нас такими восторженными речами, что мое беспокойство приняло диаметрально противоположную направленность.

— Вы проделали огромную научную работу, друг мой! — объявил Аршамбо, сопроводив эти слова восхищенным жестом. — И дело даже не в вашей смелости — хотя одна она заслуживает уважения. Как скрупулезно вы все записывали! Как методично повторяли опыты! А эти диаграммы!.. О, они необычайно выразительно и точно отражают ход ваших изысканий. Не могу не сказать вам, коллега, что у вас истинно научный склад ума. Давно я не видел такого ответственного подхода к теме. Обычно терпение моих коллег, не в обиду им будь сказано, исчерпывается после пары-тройки неудач, но вы каждое начинание доводили до конца. Браво, браво!