Охота на некроманта (СИ) - Молох Саша Страница 56

— Сам сказал — безмозглые. Ни убедить, ни поговорить. Даже если ты их подпитаешь печатью, — Егор осторожно глянул на Настю, словно предупреждая молчать о том, что она устроила в коттедже. — Про холмы — не знаю. Может, излишек энергии при подъеме. Взрыв наоборот.

— А почему если дети, то сразу безмозглые? — возмутилась Настя. — Между прочим, недавние исследования показали, что нейронные связи…

— Потому что маленькие. Совсем, — обрубил Егор. — Валеты — самые старшие. Им месяца по три было. Когда убили. Не наросла там память. Остальные еще младше. Некоторых даже родить не успели. Их подняли, заставили стянуть на себя массу, посмотрели, что вышло, и обратно запихнули. Законсервировали. Остатки печатей похожи, во всяком случае. Не знаю — я отстал на двадцать лет. Не все понимаю. Потом детки учуяли упокойника, заволновались, вырылись, пошли по следу, как собаки. Нашли Луку — он теплый для них, свой. А что делать — не знают. Принесли, бросили. Ты пришла сама, и они поближе подтянулись. Муравьи — и то умнее.

— Странно. На кафедре никогда не говорили, что если клиент — ребенок, то есть разница.

— Детские смерти всегда через полицию проходят, — подтвердил Лука. — Но да, чем младше — тем проще.

— А если мы их начнем.. ну, того, — Настя не решилась вслух сказать про упокоение, — они что, так и будут стоять? Не нападут?

Егор тяжело качнул головой:

— Откуда мне знать? Я бы точно не стоял... Лука, ты сказал, что из них вытянули голод?

— Если ты так называешь желание убивать, то да, — развел руками Лука.

— На голод больше похоже, чем на злость. Они тебя уволокли, но сами далеко не ушли, рядом трутся — значит, что-то там еще осталось. Могут взбрыкнуть.

— Тогда надо выбираться на ровное место. Настю отправлять к тете Лиде и зачищать тут все, — Лука поднялся, отряхнул штаны от налипшей земли.

— Рискованно. Для тебя. Они мелкие, медленные, слабые. Пока. Но их много. Я могу не успеть перехватить одного, и он оторвет тебе ногу. Это будет неприятно. Я помню по себе. Лучше поставь Настю на открытое место. Пусть сползаются на нее. А ты за ней. Она слабее, холоднее, нам на руку: сбегутся не так быстро, как на тебя. Успеешь упокоить.

— Плохая идея, — Лука набычился и упер руки в бока.

— Хорошая, — Егор позу не стал зеркалить, наоборот, скрестил руки на груди и расслабился, отчего сразу стал шире и выше. — Если они пойдут на тебя, придется делать два дела разом: и работать, и отбиваться. Да еще стараться не попасть по мне. Не играй в рыцаря. Тем более в доспехах сегодня не ты.

— Настя…

— Я останусь. Во-первых, с ума сойду от беспокойства, и все равно прибегу проверять, как вы тут. Во-вторых, так проще. Толку от меня мало, но я могу сделать большую замедляющую печать и держать ее. Недолго, минут пять. Еще могу заранее раскрыть покрышки, правда, только на вторую форму, но вдруг поможет. И еще могу… — Настя уже хотела сказать про поддерживающую печать, которой можно подпитать Егора, но не успела — Лука перебил.

— Да знаю я, что ты можешь — шиш да ни шиша, две корки для мыша. Вторая форма — не третья. А эти — не клиенты, а считай, коллеги. Уникумы. И если с мозгами там дефицит, то с чуйкой все отлично. Озвереют — прибавят в скорости как гепарды, вдруг Егор не успеет перехватить. Да с десяток «вдруг» наберется. А у тебя седьмая категория. Что ты им предъявишь? Конспекты?

— Значит, предъявишь ты, — закончил за Настю Егор. — Либо так, либо сам. А мы — к тете Лиде, чай пить. Надеюсь, за то время, пока я был мертвым, ты не совсем сбрендил — кидаться в одиночку на третью форму, как Симеон Весский, витязь-упокойник, не будешь?

Лука в ответ фыркнул зло, но потом задумался, рассеянно почесал в затылке, словно припоминая что-то, и промолчал. Настя предпочла принять молчание за согласие.

С Рассохи решили выйти на дальний край поля, чтобы заранее отвести клиентов подальше от деревни.

Настя вяло плелась позади особо не спешивших мужчин. Воздух ощутимо похолодал, и вместо мороси в свете фонаря, который по-джентльменски достался ей, иногда мелькали снежинки.

— Когда с этим дерьмом закончим, уйду в отпуск. На два месяца.

— Лука, а зачем Павел поднимал детей? То есть я поняла, что ему нужно было прыгнуть выше головы и воскресить упокойника. И что с детьми проще. Тренировался, как на кошках? — спросила Настя.

— Нет. Он хотел поднять своих близких. Сестру и племянницу. Так что скорее испытывал методы в условиях, приближенных к боевым. Ну и справедливо полагал, что могут быть тонкости из-за массы.

— У него получилось поднять своих? — спросила Настя, наблюдая, как Егор двумя скупыми движениями сломал пару осин, каждая толщиной с ногу, уложил на землю рядом, сбросил на них свою уже разошедшуюся по швам куртку и кивнул Насте на импровизированный насест.

— Да. Получилось. Но не так, как планировалось. Сработал неучтенный фактор, — Лука высыпал на землю из карманов пробирки и занялся печатями, показывая, что пока сказал достаточно.

— А почему?..

Лука не дал закончить, прервал резким жестом:

— Давай потом, Насть? Мне сейчас как-то нужно упокоить гребаных вставших упокойников, а я не Павел, не Каин, не самородок из деревни Кукуевки, и понятия не имею, как к ним подступиться. И категория у меня не высшая.

Настя кивнула и села на куртку.

Ветер из холодного становился ледяным. Впрочем, оно было к лучшему — при минусе клиенты замедляются. Вдруг хоть чуть-чуть поможет. Но пока холод только заставлял прятать пальца в рукава и ежиться.

Лука комбинировал составы, ругаясь себе под нос, Егор стоял монументальной фигурой, как идол на границе древнего поселения. Присматривал.

Насте оставалось только мерзнуть и гадать, откуда Лука все знает, хотя она не успела ему рассказать ни про карту, ни про схемы в коттедже. Вряд ли Павел написал мемуары некроманта-ренегата и закопал на погосте, а Лука прочел. Директор и в коттедже-то оставил немногое. Распечатки схем без знания, куда именно их применяли, даже полиция приняла бы просто за серию рабочих экспериментов. Решили бы, что кому-то не хватило славы Петровского или что вычисляли, где зарыты некроманты, чтоб потом золотые гривны выкопать. Металл — не кости, не гниет.

Настя вспомнила круглолицего, всегда приветливого Павла и расстроилась. Директор ей искренне нравился. Может, из-за добродушного вида, а может, потому что был одинаково приветлив и с ней, и с фуриями. И не делал из мини-юбок табель о рангах.

Чуть погодя Настя поймала себя на том, что придумала для Павла уже три версии, оправдывающие его целиком, а в четвертой он даже выжил.

— Угу, и премию выписал,— буркнула она себе под нос, но на ее ворчание никто внимания не обратил.

Мертвые детки сползаться на сомнительную приманку не спешили. Да и возле Луки особо тоже не крутились — нечто мелькнуло на гребне холма, столкнуло вниз пару камешков и исчезло. Даже разглядеть не удалось. Видимо, детишки утащили Луку, когда он был для них максимально «горячим», то есть в процессе работы, а сейчас пара «холодных» упокойников аппетита не пробуждала.

Настя задумалась, осторожно ощупывая оставшуюся в кармане большую мощную печать. Во втором были еще три такие — чуть слабее, но более точечного действия. Уже с наложенными схемами и пропитанные составами. Если детишки действительно идут только на «горячих», то «холодная»­ Настя на насесте будет им нужна, как прошлогодний снег. Они попрут на Луку. Значит, ей нужно «разогреться» самой. И совсем в идеале — разогреть Егора. Пусть оттянет на себя внимание. Уж в способности костяного короля справиться с десятком мелких вставших она не сомневалась. Забавно, еще три дня назад при слове «вставший» ее озноб бил, а теперь она расчетливо прикидывает, размажет ли современный вставший некромант тысячелетних вставших некромантов. Прям битва года, жаль без ринга и кассы.

Отвлекать Луку своими рассуждениями не хотелось — он заготавливал какой-то крупняк, связывая воедино три настолько сложных схемы, что сама попытка разобраться уже грозила вывихом извилин. Дело у него шло к концу, и как раз под финал нарушение концентрации могло угробить всю работу.