Наталья Лисина - Университет Истинного Зла Страница 56

— Спасибо, — поблагодарила тихо, с трудом поднимаясь.

Я всё ещё была одета в чёрно-зелёное, сильное помятое и потоптанное платье. С удовольствием сняв с себя неудобную одежду, я в одном белье подошла к шкафу.

— Ты в курсе, что я, вообще-то, мужчина? — внимательно наблюдая за мной, со смешком спросил Герхем.

Я озадаченно обернулась, смерила его взглядом.

— Да какой ты мужчина? Ты кот! Да ещё и мёртвый, — и отвернулась, тихонько посмеиваясь про себя над отражавшейся в зеркале кошачьей мордой с сильно округлившимися зелёными глазами.

— Да уж, тенька, так меня ещё никто не оскорблял, — почти по-человечески поджал губы кот и обиженно отвернулся, свернувшись клубочком и накрыв мордочку хвостом.

Я на это только улыбнулась, вынимая из шкафа чёрную рубашку и такие же брюки. Да, Светлые такое не носят, но мне совсем не хотелось снимать одно платье, чтобы тут же залезть в другое. Хватит с меня подолов, которые так легко задрать.

Стоило подумать об этом, как вспомнился вчерашний вечер и прикосновения короля. Властные, уверенные, бездушные. От отвращения передёрнуло.

Решив не думать больше об этом, я подхватила вещи и, насвистывая старую детскую песенку, прошла в ванную. Настроение, несмотря на недавние мысли о Его Величестве, было на высоте. Наверное, это потому, что теперь я точно знала — и Данте, и я в безопасности. Со мной рядом были отец и Мирридиэль, которому, как ни крути, я доверяла. А Данталион… я просто чувствовала, что его жизни больше ничто не угрожает. Помнит он меня или нет, он жив и даже почти здоров, а это главное.

Тёплые струи воды согревали почему-то продрогшее тело, снимали усталость. Я с удовольствием стояла, подставив лицо каплям, и чувствовала, что с губ не сходит улыбка. Выходить не хотелось, но необходимость присмотра за подопечными заставила меня с сожалением выключить воду и, ёжась от холода, завернуться в пушистое полотенце. Через пять минут я, полностью собранная, собирала влажные волосы в косу и чуть не подпрыгнула, едва в дверь постучали.

— Наяда, есть разговор, — раздался усталый голос Мирридиэля, и я поспешила выйти, чтобы узреть измученного эльфа с прилипшими ко лбу и вискам золотыми прядями, стоящего в неизменной белой мантии, сейчас почему-то окрашенной пятнами крови.

— Нинэль, — поправила его, приглашающим жестом указывая на кровать. Светлый проследил за моей рукой, скептично осмотрел измятую, ещё не заправленную постель. Помотал головой и легко отодвинул меня, проходя в ванную и на ходу стягивая сапоги, мантию, расстёгивая рубашку. Всё остальное эльф, заметивший мой немигающий взгляд, снимал уже за нежно-голубой шторой, которая прикрывала ванну. Заплескала вода.

— Данталион лежит в больничном крыле, там ему ничто не угрожает. Пока без сознания. Ему едва не расплавили мозг, так что я понятия не имею, в порядке ли будет демон. Кровь на мантии принадлежит исследователям, ставившим эксперименты. Они сопротивлялись при аресте, так что пришлось казнить их без разбирательств.

— Пришлось? — переспросила я, усаживаясь прямо на пол в самую неприличную для женщины позу — скрестив ноги перед собой. — Я не слышу в твоём голосе раскаяния, так что вряд ли тебе пришлось. Уверена, ты хотел наказать учёных, не доводя дело до суда, потому что знал, что их оправдают.

— Мне нравится твоя сообразительность, — подтвердил мои слова Мирридиэль. — Я давно догадывался о незаконных действиях, проводимых в лабораториях. Дело в том, что все подопытные дали своё согласие на эксперименты самостоятельно. У многих не было выбора, потому что они являлись детьми изменников и должны были либо умереть, либо помогать в исследованиях. Единственное условие, которое было поставлено учёным — это отсутствие жестокости. Догадываться о нарушении этого условия я начал ещё в первые месяцы научной работы, но у меня не было доказательств. Как бы неожиданно я ни появлялся в лабораториях, мне не удалось найти и следа пыток на телах подопытных. Ни вывиха, ни перелома, ни даже синяка. Ничего. Все были здоровы, но почему-то вздрагивали при приближении учёных, озирались затравленно и чуть не плакали, когда их вызывали на плановый осмотр. Странное поведение для тех, к кому не применяют жестокость, верно?

Эльф замолчал, растирая ладонями лицо. Я видела и напряжение, и сожаление, что он пытался скрыть, но что так явно читались в позе Светлого. Даже тень на шторке отчётливо передавала дрожь в сильных руках, закрывающих лицо, сгорбленную, будто под тяжёлым грузом, спину, вздрагивающие то и дело плечи.

— Я должен был найти доказательства раньше… — вдруг глухо прошептал Мирридиэль, не отрывая ладоней от лица. — Я мог был спасти столько жизней…

Сейчас, сидя на холодном полу, слушая надломленный, полный раскаяния шёпот, я сама чуть не плакала. Сердце сжималось при виде такого сильного, уверенного и надёжного мужчины, который то и дело сотрясался от беззвучных рыданий. Я не хотела видеть его таким. И он тоже не хотел этого, но пришёл ко мне и почему-то даже дал волю чувствам. Он доверял мне. И, видя слабость Светлого, я не испытывала привычного отвращения, которое появлялось каждый раз, стоило мне увидеть мужские слёзы. Сейчас мне искренне хотелось утешить своего… друга. Да, Мирридиэль действительно успел стать мне другом.

Я поднялась с пола и сделала два бесшумных шага вперёд, немного отодвинула штору. Я по-прежнему не видела Светлого, но нащупала его дрожащую ладонь, отняла от лица и крепко сжала. Подумай, переплела пальцы. Говорить ничего не хотелось, да и не знала я никаких утешительных слов, подходящих в этой ситуации. Я просто крепко сжимала постепенно перестающую дрожать ладонь и пыталась передать эльфу хотя бы часть своей поддержки. Рукав рубашки промок до нитки, но мне было плевать. В голове без устали крутилась единственная мысль: «Я рядом».

— А эльфийка бы на твоём месте смутилась, — вдруг со смешком поведал мне Мирридиэль. Я не стала ему говорить, что на самом деле очень смущена, а лишь сделала ещё полшага вперёд и сквозь штору уткнулась лбом в мужское плечо. Хотелось обнять эльфа, но вот этого я себе уже позволить не могла. Он же голый! Отец учил не прижиматься к голым мужчинам до свадьбы, даже через шторку.

— Всё, Светлый, лимит моей доброты исчерпан. Скоро занятия, а я ещё позавтракать не успела, — постояв рядом с другом несколько минут, оповестила я и осторожно отняла свою ладонь.

Мирридиэль вздохнул, но покорно отпустил меня. Я же спешно переодела рубашку и на всех порах понеслась в столовую. Этой ночью ограбить холодильный шкаф у меня не вышло, а потому сейчас я была готова съесть каждого проходящего мимо студента. Ну, кроме тех, кто презрительно морщил носы при моём появлении. Как-то не хотелось мне получить несварение.