Павел Марушкин - Музыка джунглей Страница 57

Да, это был настоящий джанги! Пусть далеко не столь мастерский и ошеломительный, как тот, что рождали волшебные пальцы Сола Кумарозо. Эта музыка была не из тех, что рушит стены и заставляет реветь от восторга многотысячные толпы; но здесь, у костра, в сгущающихся сумерках, она пришлась абсолютно к месту.

Разогнавшись, Иннот исполнил одну за другой ещё несколько композиций, на ходу рождая мелодию и ритм.

– Хумп! Хумп! – восклицал Громила, сверкая зубами и белками глаз.

Наконец каюкер отложил банджо.

– Уф, дайте мне ещё чаю!

Прихлёбывая горячий напиток, он снова попытался прощупать окружающее пространство. «Так-так-так… Оч-чень интересно… похоже, публика потихоньку начинает собираться!» Джихад, глядя на него, легонько заломила бровь. Иннот утвердительно опустил глаза.

– Вот так вот, уважаемые! – Он неожиданно вскочил и взял банджо наперевес. – Пусть мы и не попали на фестиваль, но от репетиций я вас, по-моему, не освобождал!

– Слушай, мелкий, уймись! – Громила зевнул. – Темнеть уже начинает, какие репетиции… У меня рука опять разболелась, между прочим!

– Ну ладно, раз так, то отдыхай, – милостиво разрешил Иннот. – Но учти: едва только выздоровеешь, будешь колбасить от зари до зари как проклятый! Я вас научу дисциплину нарушать… Э-э… В смысле – соблюдать!

– Тиран, – тихонько сказала Джихад. – Юный деспот…

– А с вами иначе нельзя! – сурово отрезал каюкер и сел. – Дайте мне что-нибудь съесть.

Друзья успели как следует поужинать и сыграть ещё один раз, прежде чем на них напали.

Пираты действовали профессионально: если бы не острое, как обсидиановый нож, ощущение буравящего спину взгляда, каюкеры так ничего бы и не заметили – до той самой секунды, как в воздух взметнулось несколько прочных крупноячеистых сетей.

Высыпавшие из-за камней злобные, взлохмаченные обезьянцы с леденящими душу воплями набросились на друзей. Огромная вонючая туша навалилась на Иннота и стала, пыхтя, выкручивать ему руки.

– Я протестую! Какое варварство! – завопил Иннот, морщась от боли и отворачивая лицо, над которым нависла волосатая оскаленная харя, обдавая неописуемым запахом изо рта.

«Только бы Кактус сдержался», – мелькнула мысль. Скрутив каюкеров и опутав их сетями, обезьянцы резво потащили свою добычу куда-то в ночь. Оркестранты беспомощно болтались в полуметре над землёй, подвешенные на манер крупной дичи: сквозь сети продели палку, концы которой покоились на плечах носильщиков. Несли их минут двадцать; наконец один из обезьянцев негромко рыкнул, и все остановились. В слабом свете звёзд Иннот различил нависающую над ним скалу. Оттуда, сверху, что-то спускалось. Поскрипывали тали и блоки. Пленников затащили в грубо сколоченную деревянную клетку и бросили на дощатый настил.

– Давай помалу, – крикнул кто-то.

Клеть закачалась и поплыла наверх, время от времени чиркая по камням.

На вершине столовой горы было оживлённо: мелькали какие-то тени, слышался смех и негромкие разговоры. Пленников тут же подхватили и понесли куда-то по ходящему ходуном подвесному мосту и, наконец, не слишком-то бережно опустили на землю.

– Вот они, сэр! – радостно доложил один из обезьянцев кому-то невидимому.

Гулкое эхо вторило его голосу.

– Запали-ка побольше факелов, юнга, – ответили ему. – Надо рассмотреть их как следует.

Чьи-то лапы распутали связывавшие Иннота верёвки и рывком поставили его на ноги. Каюкер перевёл дух и огляделся. Кругом, куда ни кинь взгляд, был камень. «Пещера, – понял Иннот. – И не маленькая». В воздухе витали ароматы копоти и зверинца. Обезьянцы толпились вокруг, с ухмылками разглядывая свою добычу. Большинство было без одежды: таковую им вполне заменяла, скажем, яркая бандана или же массивная золотая серьга в ухе. Некоторые, впрочем, щеголяли в драных и давно не стиранных тельняшках. Штанов, естественно, не носил никто: на «колониальные» шорты Громилы поглядывали с откровенным презрением.

– Ну и кого же это к нам занесло? – поинтересовался один из пиратов.

– Цивилы, шоб я так жил!

– Салабоны!

– Ухмырята!

– Они похожи на лабухов, эти фраера; но чего они забыли в джунглях, хотел бы я знать?

– Ша! – грянуло вдруг за спинами пиратов. Обезьянцы поспешно расступились, и вперёд вышел, слегка сутулясь, здоровенный широкоплечий шимп с самой разбойничьей рожей из всех, что Иннот когда-либо видел.

– Ну? Вы слышали вопрос, ребятки! – оскалил он крепкие жёлтые клыки. – Кто вы такие и как здесь оказались?

– Мы – «Киллинг очестра»! – гордо сказал взъерошенный Иннот. – Вот это – Джи, вот это – Гро. Зелёный парень – мистер Аллигатор, а я…

– Мистер Передоз, – тихонько подсказал Кактус.

– Спасибо, – одарил его нехорошим взглядом Иннот. – Я, вообще-то, и сам знаю, кто я такой.

– Во клоуны! – хмыкнул кто-то.

– Мы гастролировали на периферии, потом узнали про фестиваль джанги и поспешили в Пармандалай. Решили сократить путь через джунгли, но в результате заблудились, – вдохновенно сочинял Иннот. – Плутали почти дюжину дней, изорвали все шмотки… – он сокрушённо глянул на собственное пончо.

Одежда друзей и впрямь выглядела довольно непрезентабельно, особенно после ежевичника.

– Да, ничего себе – срезали дорогу! – хихикнул кто-то. – Ну и придурки!

– Между прочим, я бы хотел выразить решительный протест! – Иннот приосанился. – Мы мирные музыканты, и я не позволю втягивать нас в какие-то сомнительные дела! Вы кто такие, хотел бы я знать?!

– Мы-то? – протянул здоровенный шимп, ухмыляясь. Он явно наслаждался ситуацией. – Мы, милок, как ты уже, наверное, понял, – обезьянские пираты. А я тут за главного. Ёкарный Глаз меня кличут, может, слыхал?

– Ёкарный Глаз! – очень натурально ахнули Джихад и Кактус.

– Гм… – Иннот откашлялся. – Мы, конечно, про тебя слышали… Ничего себе, а? Так ты и вправду тот самый знаменитый Ёкарный Глаз, неуловимый воздушный пират? Круто!

– И что ты собираешься с нами делать? – спросил молчавший до сих пор Громила.

– Ну, парни! Я ещё не знаю. Посмотрим, может, на что-нибудь и сгодитесь! – хмыкнул пират. – Ну-ка, для начала сбацайте что-нибудь эдакое, а мы послушаем, – он непринуждённо почесался в паху и присел на корточки.

Обезьянцы разразились одобрительными возгласами. Пожитки оркестрантам, естественно, никто возвращать не собирался, однако инструменты отдали.

– Чего это он у тебя такой тяжелый? – подозрительно осведомился шимп, прикативший барабан.

– Дак это… Долблёный же! – нашёлся Громила.

– И ты его через джунгли пёр! Ну ты кекс!

Друзьям снова пришлось музицировать. Громила морщился – рука у него после всех приключений действительно побаливала; однако сыграли неплохо. Иннот заставил себя сосредоточиться на музыке; под конец пираты даже стали ухать и прихлопывать ладонями в такт мелодии.