Михаил Ежов - Под знаком небес Страница 57

Дьяк вошел в тронный зал, где рабы сражались особенно яростно. Белые заострившиеся лица мертвецов провожали его застывшими навеки взглядами. Повсюду царил запах смерти, терпкий и сладковатый. Разложение еще не началось, но кровь, покрывавшая пол и стены, могла бы вызвать у непривычного к подобным зрелищам человека приступ рвоты.

Дьяк пересек зал, время от времени наступая на окаменевшие ладони и хрустящее под сапогами оружие, и сел на высокий трон, уже изрядно подпорченный кинжалами победителей, пытавшихся выковырять из него драгоценные камни. Он был прохладным, но удобным. Дьяк прикрыл глаза и вздохнул, а затем поднял веки и перевел взгляд на стену, где виднелась мозаичная картина заснеженных Кадрадских гор. Над Бальгоном висела медвяного цвета луна, россыпь звезд казалась осколками разбитого боевым молотом бриллианта. Дьяк подумал о том, что всю жизнь пытался собрать мир как мозаику. Однажды, очень давно, он поймал стрекозу и посадил под стеклянный колпак – ее изумрудные глаза завораживали его, ему казалось, что в них скрыта тайна бытия, и он желал увековечить ее для себя. Однако, когда насекомое умерло, прекрасные глаза потемнели и стали матово-коричневыми, и в них уже не отражалось ничего, кроме смерти. Тогда Дьяк понял, что для того, чтобы постичь Мир, нужно прежде всего жить.

Он встал и подошел к стене, на которой была выложена мозаика. Проведя пальцами по заиндевелой поверхности, ощутил ее гладкий рельеф. Затем вытащил из ножен орочий кинжал и выбил несколько смальтовых частиц, которые, сверкнув подобно льдинкам, с глухим звуком полетели на пол. Дьяк проводил их взглядом.

Желая знать все о Мире, он согласился на забвение. Он одновременно и узнает новое, и забывает старое. Одно знание в конце концов всегда сменяется другим, и ему никак не удается сложить из них целостной картины. Поэтому Дьяк всегда испытывал интерес к мозаикам, законченным и совершенным. Конечно, они были ограничены стенами, полом и потолком, но в них заключался единый образ, сложенный из ничего отдельно друг от друга не значащих частиц. Выбив несколько смальт, Дьяк отошел и окинул взглядом картину. В ней ничего не изменилось, зиявших чернотой выбоин почти не было заметно. Дьяку пришло в голову, что, даже если всю ее постепенно разрушить, все равно останется память о ней, тот самый целостный образ, которого он так стремился достичь. О, если бы Мир предстал перед ним хоть раз во всей своей неповторимой полноте! Этого Дьяк не забыл бы никогда! Никакое постепенное забвение, вырывающее у него частицы знания подобно смальтам, не отняло бы у него этой величественной картины,

– О чем размышляешь, мой друг? – раздался голос, и, обернувшись, Дьяк увидел Мстислава, сидевшего на освободившемся троне. – Я вижу, это место навевает на тебя какие-то думы.

«Когда я вижу красоту Мира, то вспоминаю его зарождение, – хотел ответить Дьяк. – Появление той самой Вселенной, что одна на все времена, и другой не будет. Больно знать, что в этой красоте нет ни частицы тебя».

– Какая грусть… – начал Дьяк, но сдержался и лишь усмехнулся, встретив взгляд вампира.

– Примеряешь новую для себя роль? – спросил он.

– Это не обычный трон, подобно тем, какие мастерят для себя люди, чтобы возвыситься над окружающими, – отозвался Мстислав, поглаживая подлокотники. – Он создан самим Молохом и вручен нам. Наши правители знают, от кого получили власть и зачем.

– И зачем же?

– Чтобы служить Создателю.

– И ты будешь хорошим слугой? – спросил Дьяк.

– О да! – Мстислав с улыбкой кивнул. – Когда-нибудь Кровавый Бог придет и призовет нас в свою армию, и тогда он увидит, что я был достойным правителем Бальгона, хотя и взошел на трон обманом.

– Ему об этом знать не обязательно, – заметил Дьяк. – Просто добрый совет.

– Никто не может обмануть Бога! – возразил Мстислав. – Он и сейчас видит и слышит нас.

– Ну, хорошо, – согласился Дьяк, не желая вступать в спор. – Оставайся со своим величием, а мне нужно возвращаться в лагерь. Прощай, новый владыка Города Мертвых! – С этими словами он развернулся и направился на улицу, оставив вампира любоваться своим троном, который, надо заметить, действительно был великолепен даже теперь, подпорченный кинжалами победителей.

Утром принц Мархак приказал построиться, а затем запалить факелы и поджечь Бальгон, ибо никто из смертных не отважился бы жить в нем, даже несмотря на то, что его очистили от вампиров.

Однако, когда огонь заплясал на пакле, подул сильный пронизывающий ветер и повалил мокрый снег. Факелы гасли, пламя срывалось и исчезало, и предать город огню никак не удавалось. Наконец, примерно через час после всех неудачных попыток, Дьяк подошел к Мархаку и сказал:

– Ваше Высочество, должно быть, стены этого проклятого города хранят злые духи. Оставим мертвых хоронить своих мертвецов и уйдем отсюда. Пусть время сделает дело за нас.

– Пожалуй, вы правы, герцог, – отозвался Мархак, раздраженно наблюдавший за суетой бегавших с факелами воинов. – Эй! – крикнул он, подзывая несколько человек. – Скажите, чтобы прекратили. Мы уходим! – велел он и, запахнувшись в плащ, направился к лошади, возле которой его дожидался конюший, услужливо державший стремя.

Когда армия двинулась в путь, направление ветра переменилось, и теперь он дул в спину, словно подталкивая рыцарей убраться прочь от Города Мертвых, что было соответственно истолковано солдатами, которые и сами не желали оставаться в проклятом месте дольше, чем необходимо.

Часть II

Возвращение

Глава 1

Чужая земля

Большой изогнутый корабль на всех парусах возвращался в Сибарг. Он шел с востока, где взял груз шелка, парчи, жемчуга, слоновой кости и золотой нити. На его выпуклом, выкрашенном светло-коричневой краской борту красовалась надпись «Королева морских глубин». Голубые флаги с изображением парящей чайки трепетали высоко над головами снующих по палубе, реям и мачтам людей. Их маленькие фигурки суетливо ползали вверх и вниз по снастям, и на первый взгляд могло показаться, что ничем серьезным они не заняты, однако именно благодаря их усилиям корабль двигался и брал нужный курс.

Капитан Торг – невысокий коренастый человек с обветренным лицом, покрытым множеством мелких шрамов, стоял на мостике и пристально вглядывался в сторону горизонта – там, едва различимые, виднелись корабли. Пока что нельзя было определить, ни какой стране они принадлежат, ни каким курсом идут. Торг задумчиво провел рукой по короткой черной бороде и прищурился. Конечно, это могли быть такие же купеческие суда, как и «Королева», но, возможно, впереди шли пиратские корабли. В Холодном Море их было не так уж мало, хотя самым опасным для плавания считалось западное Море Снов. Тамошние корсары нападали на проходящие суда почти постоянно. Не раз прибрежные города собирали экспедиции, чтобы обнаружить лагерь пиратов и уничтожить его, но ни одна их попытка не увенчалась успехом – создавалось впечатление, будто корсары появляются из ниоткуда, а после нападения растворяются в воздухе. Но в Холодном Море пиратские нападения случались довольно редко, поскольку Сибарг обладал мощным флотом и его суда могли постоять за себя. Разбоем занимались по большей части случайно заплывшие корсары или отчаявшиеся храбрецы. Как правило, они подстерегали одинокие плохо вооруженные корабли и нападали на них, предпочитая всем тактикам численное превосходство.