Екатерина Фёдорова - Под сенью проклятия Страница 58

— Слышь, Арания. — Неспешно сказала я, загородившись книгой. — Что-то не подпускает нас к себе королевишна. По-простому, по-девичьи, с нами не болтает.

Сестра надула губы.

— Она — великий принцесс. Мыслимо ли дело, болтать по-девичьи в её положении? Да её корона ждет, трон королевский! А мы кто?

Я чуток помолчала, давая Арании время остыть. Снова начала:

— А мне так кажется — ей, бедной, никогда и болтать не приходилось. Ей же все только кланяются, слова человеческого никто не скажет. А ведь она тоже девка. Знаешь, о чем все девки думают?

— Ну и о чем же? — С насмешкой сказала Арания.

А сама даже зеркальце отложила.

— О женихах. — Открыла я ей истину, которую не раз слышала от жены Арфена-мельника. — Хочешь к ней поближе стать — так предложи ей погадать. На жениха и всяко.

Брови у Арании взлетели вверх.

— Как? На венки я гаданье знаю, с запертым колодцем тоже. воск в воду лила, в зеркало глядела. Только все эти гаданья глупые, я их пробовала, толку чуть. В эту весну по венкам вышло, что замуж выйду, да за богатого жениха. Я уж было о Согерде размечталась. Да только померла моя маменька, теперь о нем и думать не приходится. А так была бы я верчева женка, великая госпожа.

Она пригорюнилась, даже зеркальце опустила.

— Может, оно и к лучшему. — Утешила я. — А гадать надо на святом. К примеру, на ржи — её людям сама Кириметь-кормилица послала, для прокормления. Божье зернышко, как у нас в селе говорят. И что хорошо, для гадания на ржи нужна помощница.

Чтоб считать хорошо умела. Уяснила?

— Да-а. — выдохнула Арания. Рот у неё приоткрылся, глаза затянулись паволокой. — Для такого всякую сенную девку не позовешь. Тут-то мне и дорога.

— Вот-вот. — Поддакнула я. — Значит, слушай — гадать на ржи надо ввечеру, но так, чтобы солнышко ещё светило. В огне рожь горит, поэтому при зажженной свече гадание не ладится. Насыпаешь в решето ржаное зерно, ставишь на подзор под окном. Окошко растворяешь. Та девка, что гадает, должна желание загадать, а потом зерно рукой помешать и пригоршню набрать. Другая из той пригоршни зерно считает. Коли парное число выйдет, значит, загаданное сбудется. Непарное — не бывать тому.

— Как бы это подать великой принцесс. — Протянула Арания. — Как бы ещё так рассказать.

Я книгу захлопнула, улыбнулась.

— Да запросто. Вот как завтра пойдем гулять, я тебя спрошу о гаданьях. А ты мне все то, что я рассказала, повторишь. Правда, постараться нужно, чтобы у принцесс от тех слов глаза разгорелись.

— Уж я постараюсь. — Мечтательно пообещала мне Арания. — Уж я так постараюсь.

И осеклась.

— А вдруг нагаданное потом не сбудется?

— Не боись. — Твердо сказала я. — Зерно-то она своей рукой наберет, так? Можно сказать, сама гадать будет, с тебя только счет.

И потом — кто не любит рисковать, тому медвежью шубу не носить. Так у нас в Шатроке говорят.

— Желание надо вслух произносить? — С дрожью спросила Арания.

— Про себя. Я вот что думаю — скучно ей жить, великой-то. Даже если правду не выгадает, так хоть развлечется. Оживет малеха.

— Да, можно. — Медленно сказала Арания. — Если великий принцесс своего желания вслух не выскажет, то и сраму ей потом никакого не будет. А я с того подняться могу.

— Во-во. — Поддержала я.

На следующий день, едва мы отошли от дворца, Арания пихнула меня локтем. Пора начинать, поняла я. Хихикнула для порядка, вздохнула долго, жарко. И сказала голосом попроще, поглупей:

— Свадьбосев скоро. а у нас об эту пору девок на свадьбы уговаривают. Кто сильно уговорит, тот сразу и сватов засылает. А потом на Свадьбосев свадьбу играют. Охо-хо-нюшки, где-то наши с тобой женихи гуляют? И есть ли они вообще?

Свет-королевишна вроде как не слышала, однако юбки по дорожке сразу начали мести медленней.

— Есть ли, нет ли, это только боги знают. — Сильным, уверенным голосом ответила Арания. И убавила шаг, чтобы Зоряне в спину не врезаться. — А если так не терпится про женихов узнать, так можно погадать. Хоть и не всякое гаданье правду открывает. Вот мне одна бабка рассказывала о гадании на ржи — оно, говорят, самое верное. Будет время, ужо тебе погадаю.

Тут королевишна оступилась. Арания скользнула к ней ужом.

— Ах, великий принцесс! Ножку не подверни. Дай-ко поддержу.

И прилепилась к локтю Зоряны. Та вольно облокотилась на сестру, пробубнила сдавлено, точно у неё зубы болели:

— Стану королевой, непременно прикажу все дорожки гладким камнем выстелить. Так что там за гадание?

Арания перегнулась, приникла к уху королевишны. Зашептала жарко, так что я едва расслышала:

— Мне о том гадании, великий принцесс, старая ворожея рассказала. Я и сама его пробовала. Вышло, что вскорости хорошего жениха найду. Или перед Зимнепроводами, или потом.

Я только головой покрутила. До чего же ушлая девка — такую и в ступу ложь, а пестиком все одно не вобъешь, вывернется.

— А что для того надо? — Пробубнила королевишна.

— Решето частое, ржаное зерно с самого верха сусека, блюдо серебряное. — Зачастила Арания. — Ну и помощницу бы позвать, которая все про это гадание знает, считать умеет.

— Да враки все это, чай. — Сказала Зоряна. Но голос у неё уже поменялся, и слышно было, что королевишне загорелось попробовать.

— Может, и враки, великий принцесс. — Задорно прощебетала Арания. — За что купила, за то и продаю, как узнала, так и говорю.

А только перед самым Свадьбосевом судьбу свою девичью узнать — самое то. В это время, говорят, сама богиня Кириметь по земле бродит, зерно, что в борозду легло, освящает.

— Ну-ну. — Ответила принцесс. Выпрямилась, отняла руку у Арании, зашагала живей.

По голосу было понятно, что выждет немного для порядка и призовет для гадания. Не сегодня, так завтра.

Дан Рейсор в тот день был злее, чем обычно. Хотя и раньше неласков был, но сегодня прямо зверем смотрел. То ли съел чего, то ли встал не с той ноги. Урок был о том, как император цорсельский садится за свою вечернюю трапезу.

— Перффый за стол садится феликий осоп император. Перед ним стафят перфое блюдо, и он его ф-фкушает. Потом, если император благофолит, он делать снак, и за стол садиться его супруг, мать и дети. Затем император пробует фторое блюдо. Если он делать снак, за стол садиться феликий герцоги Цорселя. После третьего блюда император может соблагофолить, и за стол садиться прочие.

Я внутри похихикала, понятно. Что за ужин такой — сам сел в середке, лопает блюдо за блюдом, а прочие на него глядят, как собаки знака ждут, чтобы к миске подсесть. И не только чужие, но и родимая мать, женка и дети. Коли так, лучше и вовсе никого не звать. Ешь в однёху, чего заставлять других слюни глотать.